Борис Сапожников - Noir

Я забрался внутрь лимузина, уселся на пахнущий кожей новенький диван, заменявший в салоне задние сидения. За автомобилем хорошо ухаживали и явно подновляли как могли, хотя достать запчасти к столь старинной модели было, наверное, весьма непросто. Бовуа залез следом за мной, а Лобенак сел рядом с водителем. За рулём «Ламота» сидел полуорк в кожной куртке и шоферских перчатках с крагами. На лбу его красовались круглые очки на ремне, какие носили водители авто задолго до войны. Между ним и Лобенаком лежала пара короткоствольных дробовиков, а у Бовуа под рукой торчала рукоятка «Принудителя». Какими бы серьёзными людьми ни была эта парочка, но без оружия они по «Беззаботному городу» не рисковали передвигаться. На крыльях и дверцах «Ламота» я видел заделанные дыры от попаданий пуль самых разных калибров. Кажется, его даже из пулемёта обстреливали.

Всю дорогу ехали молча. Лимузин крутился среди улиц и улочек «Беззаботного города». Фонари тут горели хорошо, если через один, и я почти ничего не видел, глядя в окно. Но это было хоть как-то интереснее, чем затылки шофёра с Лобенаком или профиль Бовуа. Чернокожий смотрел строго перед собой, погружённый в собственные мысли.

Остановился лимузин около странного здания. До войны это был трёхэтажный особняк какого-то богача, но теперь он превратился в высотный дом. Над козырьком бывшей крыши тянулись вверх однообразные стены из грязного красноватого кирпича с тёмными окнами.

— Вот тут мы и живём, — произнёс Бовуа, и не думая выбираться из салона.

Шофёр повел авто прямо к дому, в правом крыле которого был оборудован гараж. Я сначала думал, что подземный, но всё оказалось куда интереснее. Стоило нам заехать внутрь, как шофёр выкрутил руль, уводя «Ламот» вправо, и вскоре мы оказались в полной темноте. Сзади с характерным лязгом закрылись дверцы лифта, и кабина, куда мы въехали, начала подниматься.

— На общей стоянке не слишком уютно, — объяснил Бовуа. — Прошлый автомобиль заминировали прямо там, и бедняга-шофёр взорвался вместе с ним.

— А вас в салоне не было? — спросил я, лишь бы поддержать беседу. Молчать до смерти надоело.

— Мы никогда не садимся в автомобиль до того, как он покинет гараж.

Предусмотрительные господа, но другие в «Беззаботном городе» не выживают, а если им и везёт, то таких высот, как Бовуа и Лобенак, точно не достигают.

Наконец лифт остановился и шофёр вырулил на площадку частного гаража. Оказалось, тот расположен на крыше дома.

Бовуа первым выбрался из салона. За ним последовал я, а Лобенак привычно занял позицию у меня за спиной.

— Я не собираюсь бежать или устраивать какие-то глупости вроде попытки перестрелять вас, — заверил я шагавшего впереди Бовуа.

— Все так говорят, — пробасил у меня из-за спины орк. — Ещё ни разу не слышал, чтобы некто, собирающийся сотворить какую-то глупость вроде попытки перестрелять нас, заранее и громко об этом сообщал.

Железная логика — с ней не поспоришь. Остаётся лишь тащиться за Бовуа, понимая, что тебя форменным образом конвоируют. Шаг влево, шаг вправо…

Апартаменты Бовуа и Лобенака занимали весь верхний этаж здания. Здесь попросту не было стен, а довольно приличное пространство плотно заставлено мягкой мебелью с парой длинных столов в центре. Сказать, что место было не особо опрятным — ничего не сказать про обиталище этих господ. Вещи раскиданы по полу и диванам с креслами, столы завалены картонными упаковками еды из бистро, располагавшегося на первом этаже того же дома, причём далеко не вся еда была первой свежести. Тарелками и столовыми приборами здесь себя не слишком-то обременяли, среди раскрытых упаковок лежали всего несколько вилок и ножей. Дополняли хаос открытые, закрытые, полупустые и пустые бутылки от всевозможных вин, пива и бренди. Выпивку тут можно было найти на любой вкус. Среди вещей на диванах и в креслах, а когда и прямо на полу спали несколько женщин — чернокожие или полуорчанки, довольно миловидные на свой манер. Все они были крайне скудно одеты или вовсе спали нагишом. Когда в апартаменты вошли мы, дамочки завозились, прикрывая вещами или расшитыми покрывалами глаза, и заворчали нечто недовольное.

— Ты на девок-то не заглядывайся, — бросил мне Лобенак. — Они не про твою честь.

— А еда? — спросил я. — Вы мне в кабаке доесть не дали.

— Я скажу, тебе принесут посвежее, — пообещал Бовуа, — и бурбона взамен того, что остался в «Лафитовой кузне», полную бутылку.

Мы прошли через все апартаменты, провожаемые бесстыже-оценивающими взглядами дамочек. Они, наверное, думали, что я не знаком с африйскими наречиями, и позволяли себе довольно громко отпускать непристойности в мой адрес. Я шагал, делая вид, что не понимаю ни слова и только глупо улыбался в ответ на их слова. Правда, такой спектакль быстро надоел Лобенаку, и он очень резко осадил одну из особенно разыгравшихся дамочек. Я не очень хорошо разобрал его рычание, но что-то про распотрошить там точно было, и откуда начнёт потрошение, орк весьма точно указал.

Оказалось, в апартаментах есть-таки выделенная комната и даже не одна. Она была невелика размером, зато там оказалось куда чище и не пахло несвежей едой. Всю мебель составляли диван, пара мягких кресел и стол. Лобенак проконвоировал меня до дивана, сам же уселся в кресло. Бовуа тем временем подтащил второе ближе к столу и сел, оперев локти на столешницу и сложив пальцы домиком.

— Вот теперь можно поговорить серьёзно, — сказал он, снимая очки и помассировав переносицу. Только сейчас я заметил, что линз в оправе не было. — Я могу найти Дюрана, это будет довольно просто, но я должен быть уверен, что ты не лжёшь.

— И как мне убедить тебя это сделать? Я в вашей власти, можете начинать допрос.

— Для начала я гляну на тебя повнимательней, — наклонился вперёд Бовуа, — без очков. А потом уже видно будет.

Я понял, что имею дело с хунганом или бокором — в общем, колдуном их африйского культа. Тем самым, кому приписывают оживление мертвецов и превращение их в смертоносных зомби. Сопротивляться ему не стал, отлично понимая, что себе дороже выйдет. Организм же, ослабленный после «ложной смерти», вряд ли сможет быстро перестроиться и дать отпор колдовству Бовуа.

Чернокожий положил очки без линз на стол и глянул мне прямо в глаза. Я принял правила игры, не отводя взгляда. Даже не знаю, насколько сильно затянулись наши «гляделки», время словно перестало существовать для нас обоих. Остались только чёрные как ночь зрачки. Тёмные-тёмные, такие, в которых можно утонуть, как в омуте.

Тьма, тьма, тьма… Вспышка!

Чёрная дыра перед глазами превратилась в чёрную луну с характерным усталым лицом. А потом луна длинными пальцами помассировала переносицу и надела очки в золотой оправе, превратившись в чернокожее лицо Бовуа.