Борис Сапожников - Noir

В общем, если на Бовуа как следует надавят, он сдаст меня, несмотря ни на что. И я его отлично понимал — никому не хочется разделить участь Мамочки Мадригал.

— Поедем вместе этой ночью, — заявил Дюран. — В Солёное Байю лезть лучше после заката, да и в другое время за стены не выбраться.

Тут он прав — у Бовуа, скорее всего, есть «окно», через которое можно покинуть урб, не привлекая к себе внимания, и я даже подозреваю, где оно. Городские стоки выходят не только в океан, но и в солевое болото Байю. Работают в стоках в основном чернокожие или орки, гномы разве только на инженерных должностях или обслуживают машинерию, а в саму канализацию не лазят. Так что человек — или орк — и не один у Бовуа есть, он за небольшую мзду проведёт нас за стены и встретит на обратном пути.

— Зачем тебе лезть в Байю со мной? — удивился я. — Сам же говоришь, этот Папа Док был соперником твоего отца, вряд ли он обрадуется тебе.

— Если с тобой буду я, Папа Док хотя бы поговорит с нами, — честно ответил Дюран. — Придёшь один — вряд ли даже отыскать его сможешь.

Бовуа веско покивал, подтверждая его слова. Спорить с ними я не стал, чтобы снова не попасть впросак, выставив себя на посмешище.

— Тогда отдыхайте до вечера, — поднялся Бовуа из своего кресла. — Когда всё будет готово, я за вами зайду.

Он вышел из комнаты и на сей раз не стал запирать дверь.

— Насколько ты доверяешь Бовуа и его приятелю? — спросил я у Дюрана, как только Бовуа вышел.

— Он сильный бокор и ведёт дела с моим отцом, — ответил мой бывший взводный. — В общем-то, мой отец направил Бовуа в Аурелию, чтобы наладить кое-какие каналы для поставки контрабанды.

— И ты, инспектор Надзорной коллегии, так спокойно говоришь об этом, — усмехнулся я.

— Знаешь, у себя на родине я не имел шанса стать даже жалким оунси [13] Оунси — в культах Чёрного континента некто вроде церковного служки. , — вполне серьёзно сказал Дюран. — Лоа не любят меня, в отличие от моих младших братьев и сестёр. Отцу не раз советовали принести меня в жертву — на большее, мол, такой ущербный не годится. Но отец давно понял, что времена изменились и нам надо меняться вместе с ними. Раз у меня нет шансов стать хунганом, значит, стоит выбрать для меня другой путь. Он отправил меня учиться в Розалию, и в итоге я стал тем, кем стал. Поэтому на его тёмные делишки с Бовуа я закрываю глаза. И, как видишь, это оказалось весьма к месту, когда пришлось перейти на нелегальное положение.

Мы проговорили о том, что случилось с Дюраном в последнее время, почти до самого выхода. Мой бывший взводный повторил рассказ, по его словам, он уже говорил мне о том, как его едва не взорвали в кафе «Мирамар», где он встречался с осведомителем из числа разочаровавшихся анархистов.

— Он был отличным парнем, но на нас натравили и анархистов, и полицию. Как и в случае с тобой, работали грубо, но наверняка. Все столкнулись лбами в злосчастном «Мирамаре», и я едва успел выскочить в окно, когда началась стрельба, а после один из пришедших по нашу душу анархистов швырнул прямо себе под ноги бомбу.

— А твой разочаровавшийся в деле анархии источник успел рассказать хоть что-то интересное?

— Успел, и над этим ты как раз и работал. Он сказал, что Равашоля, главу местных анархистов (да, он существует на самом деле), держит на крепком крючке странный тип. Наглый, заносчивый и очень требовательный. Имени не называет, приходит на все встречи в маске, но поведение явно выдаёт в нём эльфа. Причём высокого положения в обществе Лиги. Он на всех смотрит, как на дерьмо.

— Характерная черта, ни с чем не спутаешь. Это и был, выходит, резидент Лиги, за которым мы гоняемся.

— Скорее всего, — кивнул Дюран, — и он много кого на крепком кукане держит. Взять ту же историю с «Милкой».

Про застрявший на несколько недель в порту сухогруз я кое-что помнил, но без подробностей. Видимо, эта часть моей памяти не сильно интересовала таинственного колдуна, поработавшего надо мной, и её зацепило лишь краем. К примеру, чиновника из Министерства трудовых резервов и миграций по фамилии Вальдфогель я помнил хорошо, а вот что стояло за всей этой историей — уже с трудом. Кажется, мне пришлось принять участие в форменном сражении, но подробностей я вспомнить не мог, как ни силился.

Девушки принесли нам еды и лёгкого вина, чтобы запивать. На сей раз никакого «Mwen pa kapab» не было, и симпатичные креолки делали нам вполне недвусмысленные намёки. Но «ложная смерть» окончательно отпустила меня, организм приходил в норму, так что отвлекаться на развлечения меня уже не тянуло. Дюран тоже остался глух к намёкам. Мы так и просидели с ним до возвращения Бовуа за разговорами о деле и в попытках восстановить события по рассказам Дюрана. Вот только мой бывший взводный мало что мог поведать — находясь на нелегальном положении, трудно следить за чужим расследованием. Я же, пока вёл дело, не особенно часто отвлекался на доклады — надо бы впредь делать это почаще, как выясняется, иногда очень полезно.

— Девочки вовсю судачат, что вы два извращенца, которые тут суют друг другу, — с порога заявил Бовуа.

— Мы — хуже, — ответил в том же тоне Дюран. — Мы о делах болтаем, вместо того чтобы с ними развлекаться.

— И правда — хуже, — с самым серьёзным видом кивнул Бовуа. — Я договорился с нужными людьми. Через три часа вас будет ждать лодка. Конечно, на место я вас доставлю. Кроме того, для тебя, — палец Бовуа нацелился на меня, — есть хорошая новость. Мои ребята пошарили в твоей квартире, прежде чем её вычистили флики. Так что — владей и можешь не благодарить меня.

Вошедший следом Лобенак внёс в комнату мой кофр и поставил его рядом со столом.

— Пыль только с него пришлось стряхнуть, — заявил орк.

Вот такого подарка я просто не ожидал. Теперь я буду куда спокойнее, когда полезу в болото Солёного Байю.

— Я понимаю, что ты и так много сделал, — сказал я Бовуа, — но до нашего ухода ты не мог бы раздобыть для меня хотя бы один комплект исподнего и несколько пар носок?

— А твои куда делись? — удивился тот.

— В морге исподнее и носки покойников обычно сжигают, — развёл руками я.

— Это будет проще, чем достать кофр, — усмехнулся Лобенак. — Размер только скажи.

Тем же вечером мы покинули здание и снова сели в роскошный, хотя и потрёпанный «Ломе-де-Ламот», но теперь за руль его устроился Лобенак. Видимо, в те места, куда собирались ехать, лишние глаза и уши не берут. Орк не изменил своему стилю, оставшись в роскошном костюме и при золотых запонках, и Бовуа остался в балахоне. Я же натянул простреленный в нескольких местах и кое-как залатанный мной плащ и шляпу — они мои верные спутники во всех передрягах. Под плащом, конечно же, нательная броня, выигранная в карты ещё на фронте и с тех пор служившая мне верой и правдой. Батарею в ней я поменял после разборки в порту, так что был уверен — броня не подведёт. Привычную кобуру сменил на двойную, добавив второй «нольт» четвёртой модели и ещё пару запасных магазинов. В общем, пребывал во всеоружии.