Ф. Джели Кларк - Хозяева джиннов [сборник litres]

– Каждый каирец – комик, – бурчал инспектор, когда они уходили. – Никогда не видел, чтобы трущобные крысы отказывались от денег.

Фатима не ответила. Несмотря на шутки, лица, которые она видела, были отмечены страхом. И неудивительно, учитывая истории об исчезновениях и гулях. Вполне достаточно, чтобы любого испугать.

Сквозь уединенную часть Кладбища они добрались до одного из самых больших мавзолеев, стоявшего в отдалении. Путь был ухабистым и неровным, так что Асим освещал дорогу фонарем, купленным у местного. Как большинство гробниц, мавзолей состоял из осыпающегося поблекшего камня, когда-то обильно декорированного. Его крышу венчал округлый купол, все еще впечатляющий даже в своем вырождении. Они подошли к деревянной двери, подписанной белым мелом. Жнец.

– Что это за имя? – прошептал Асим. – Что он жнет?

Фатима покачала головой, не уверенная, что ей хотелось бы узнать. Следователь постучала в дверь. Когда ответа не последовало, постучала еще раз, позвала. Только тишина. Она схватилась за ручку, толкнула дверь, и та подалась. От хлынувшего запаха заслезились глаза.

– Смертью воняет! – Асиму стало плохо.

«Не только смертью», – подумала Фатима, прикрывая нос платком. Пахло мертвыми. Она осторожно ступила в темноту. Свою трость агент оставила у двери, вцепившись вместо нее в выданный министерством револьвер. Забрав у Асима фонарь, она посветила по сторонам и замерла.

Ангел сидел, привалившись к стене. Или, вернее, его тело – павший гигант из железа и стали. Безжизненный механический каркас лежал с огромной дырой в груди. Сам ангел исчез.

– Такое ощущение, что его… разорвали, – потрясенно сказал Асим. Он указал на исковерканный металл, который будто вскрыли голыми руками.

Фатима направила свет фонаря на пол, где лежала разбитая алебастровая маска ангела. Там было что-то еще. Агент наклонилась ближе. Глифы, знакомые глифы, вытравленные белым. Загибающиеся рога. Серп. Крючковатый топор. Даже полумесяц, опутанный извивающейся лозой. Те же самые, что в жилище джинна. Она собиралась указать на них Асиму, когда тени в углу ее зрения зашевелились. Это было единственным предупреждением.

Нечто схватило ее за руку, сжав так сильно, что она закричала от боли и уронила фонарь. В поле ее зрения появилось безглазое, светло-серое лицо с щелкающими почерневшими зубами. Гуль.

Фатима потянулась за револьвером – но существо развернуло ее, словно куклу, утягивая вниз, с силой швыряя об пол. Она хватала воздух ртом как от ужасного удара, так и от жгучей боли в плече. Гули были мертвыми, но неестественно сильными. Этот может оторвать ей руку, если она не вырвется. Реагируя уже на рефлексах, следователь схватила первую попавшуюся вещь на своем поясе. Джамбия. Она выхватила ее из ножен, высоко подняла и широко взмахнула. Клинок блеснул во тьме, рассекая гнилые мышцы и кость. Предплечье гуля отвалилось, плюхнувшись на пол рядом с агентом с тошнотворным шлепком, прежде чем превратиться в черный пепел.

Освободившись, она на четвереньках поползла к фонарю. Рычание еще одного гуля и звуки борьбы заполняли темную комнату. Асим был занят. Добравшись до фонаря, Фатима схватила его и высоко подняла. В свете она увидела однорукого гуля, с ненавистью смотрящего на нее из-за бесцветного клочка кожи, где должны были находиться глаза. Его рот застыл в болезненном оскале, и нежить прошипела:

– Возрождение!

Затем он бросился вперед, оставшаяся рука тянулась к ней подергивающимися пальцами. На этот раз револьвер Фатимы был наготове, и его длинный тонкий ствол направлен на противника. Следователь выстрелила в голову – единственный способ остановить гуля. Тот упал замертво, будто марионетка, чьи струны были перерезаны.

Когда на ее плечо опустилась рука, агент резко развернулась, вскидывая револьвер. За спиной стоял Асим, из раны на его голове сочилась кровь.

– Гули, – сказал он, дрожа. Фатима заметила, что на нее инспектор не смотрел.

Обернувшись, она снова подняла фонарь. Свет озарил возвышающуюся стену переплетенных, голых, бледно-серых тел, изуродованных магией, которая превратила трупы в насмешку над жизнью. Колышущаяся масса жалась друг к другу, почти не обращая внимания на двух живых существ. Казалось, они были заняты, разделяя между собой нечто слабо светящееся в их удлиненных пальцах, жадно пожирая этот свет.

– Плоть ангела, – прохрипел Асим. – Они пожирают…

Фатима почувствовала, как свело живот. Хватит. Она подняла револьвер и выстрелила. Раз, два, три раза. К ней присоединился Асим. Гули завизжали, посыпались на пол, словно сраженные насмерть. Затем, как один, вся стена гулей обрушилась, и масса хлынула к ним бледным мертвым морем.

Фатима отступила, готовя джамбию к бою. Но атака так и не состоялась. Гули проносились мимо, обтекая их с Асимом, будто два острова на пути. Их животы были раздуты, натянуты до предела, но они резво скакали прочь, иногда на всех четырех, как животные, убегая в ночь через переднюю дверь. И единственным звуком было их пыхтение.

– Мы еще живы? – прошептал Асим в тишине.

Фатима с облегчением выдохнула. Они осталисьв живых, но теперь у них было больше вопросов, чем когда они начинали.

Фатима хмурилась, глядя в остывающую чашку кофе. Она подумывала вызвать автоевнуха, чтобы ее подогреть. Но, по правде говоря, агенту не очень и хотелось пить. Ее взгляд обратился к окну ночной абиссинской кофейни с золоченой амхарской вывеской.

– Наши люди излазили весь мавзолей, – говорил Асим, шумно пережевывая пахлаву с начинкой. – Они подтвердили, что этот Жнец – он был нашим некромантом.

Фатима не нуждалась в подтверждении. Она видела инструменты и заклинания в мавзолее, включая копию «Китаб аль-Кимья». Некроманты использовали извращенную форму таквина, чтобы делать гулей, обычно из трупов. Но то, что она видела этой ночью, объясняло атаки. Жнец отправлял своих прислужников похищать живых людей, свежие тела для изготовления гулей. То место было лабораторией для создания нежити.

– На самом деле они не ангелы, – напомнила себе Фатима.

– Разумеется. – Асим выдергивал крошки пахлавы из усов. – Ну чем бы они ни были, падшими они, похоже, стать могут. Создания Жнеца обратились против него. Есть в этом нечто философское, как думаешь?

– Чтобы стая гулей победила одного из них? Скорее сомнительное, чем философское.

Асим пожал плечами.

– Ты видела то же, что и я. Они… им кормились. – Он скорчил гримасу, но аппетита не утратил.

– И те же гули просто нас отпустили.

– А ты бы предпочла, чтобы напали? Может, они объелись!

– Что говорит Ангельский Синедрион?

Ухмылка Асима сама по себе была ответом.