Оливия Штерн - Князь моих запретных снов [litres]

– А Геб? Хорша, которая оказалась в замке и убила Геба? А потом гонялась за ар Моришем? Это ведь тоже твоих рук дело?

Я и сама не понимала, отчего так разволновалась, отчего в груди печет, а перед глазами все размазывается. Память хорошо хранила однажды увиденное: Геб без половины лица, а там, где она была, крошево костей и такая яркая кровь…

– Ильса…

– Ответь, пожалуйста! – взмолилась я. – Ты знал, что со мной творится что-то неладное, и послал хоршу разобраться? И, значит, это ты выкинул меня вместе с наставниками, когда они бились с чудовищами Долины? Это ты был на холме? Теперь я уже точно знаю… ты и есть князь Долины, да?

Винсент резко поднялся, упираясь ладонями в столешницу, и посмотрел на меня как-то зло. В глубине серых глаз стремительно разгорался пожар, алые отблески, какие я однажды увидела в глазах лекарши Фелиции.

– А если и так, то что? – Его голос неожиданно стал очень тихим. – Что я должен был делать? Позволить хоршам сожрать и тебя, и тех идиотов, которые считают, что могут разгуливать по Долине Сна? Или позволить тем подонкам надругаться над тобой?

– Все-таки князь… – Мой шепот смешался с треском дров в камине.

Как-то вмиг я почувствовала себя совершенно обессиленной, выжатой досуха. Встала и оперлась руками на спинку кресла. Нет, что-то такое я подозревала с самого начала, но не ожидала, что правда окажется такой… горькой, удушающе жаркой.

– Ильсара, – он стремительно выбрался из-за стола, приобнял меня за талию, – тебе нехорошо?

Так заботливо, так взволнованно заглядывая в глаза…

И я не знала, что и ответить.

Обвинить в том, что он меня обманывал? Так ведь не обманул, ни разу. Обвинить в том, что защищал – так, как счел нужным? Тоже глупо.

Мне просто нужно было посидеть спокойно и осознать… что друг, к которому я так привязалась, в самом деле оказался князем Долины Сна. Тем самым, о котором шепчутся по углам, который то спит, то просыпается, и так будет всегда…

Интересно, а кто тогда та девушка с портрета? И почему он так не любит вспоминать сестру?

Винсент снова усадил меня, сам же остался стоять, нервно постукивая пальцами по спинке кресла.

– Почему ты молчишь? – зло и требовательно спросил он, глядя куда-то в сторону. – Разве то, что ты узнала, что-то меняет? Или для тебя меняет все? Ну вот ты узнала, с кем видишься каждую ночь. Да, меня называют князем Долины. И что теперь? Что, Ильса?

Я невольно поежилась. В голосе Винсента натянутой струной бился гнев. Я вздохнула. И все-таки… все-таки этот разговор ни к чему не привел. Не нужно было задавать все эти вопросы… Пусть бы я по-прежнему находилась в счастливом и глупом неведении. Так легче. Корова не знает о том, что умрет под ножом мясника, и оттого совершенно счастлива.

– Я не знаю, – прошептала я, – честно, не знаю. Для меня…

И все же набралась храбрости и заглянула в собственное сердце. Ответ был там, и он был вполне очевиден.

– Для меня ничего не изменилось, но… это так странно… и ты… вернее, хорша, убила Геба…

– Если бы я мог прийти туда, то я бы убил его сам. И того, второго, который успел удрать до того, как хорше отрубили голову.

Винсент по-прежнему стоял рядом. Я посмотрела на него, пытаясь поймать взгляд, – уж не знаю, зачем. И он… выглядел так одиноко. И совершенно беззащитно. Князь Долины – беззащитен передо мной. Какие глупости.

Сама не зная зачем, я нашла его руку и пожала. Он в ответ мягко сжал мои пальцы, покачал головой и сказал хрипло:

– Честно говоря, мне не очень хотелось, чтобы ты об этом узнала так. Да и вообще не хотелось, чтобы ты узнала.

– Что тебя держит в Долине? Ты в плену у духа Сонной немочи?

– Не думаю, что это плен, – он все еще не отпускал меня, мягко массируя кисть подушечками пальцев, – скорее, одолжение… Договор, сделка.

И глянул так пронзительно-остро, что мое несчастное сердце подпрыгнуло в груди.

– Что ты теперь будешь делать? – Он взял мою ладонь уже двумя руками. – Что решишь?

– А что я могу решить? – пожала плечами. От прикосновений Винсента по мне разбегались волны тепла и подозрительно теснило дыхание, – я…

– Не будешь больше приходить? – уже едва слышно спросил он. – Тогда разбей мой кулон, потому что просто так я с тобой не расстанусь. Я не хочу… чтобы ты исчезала. Среди живых у меня больше никого нет. Я уже и забыл, как это, когда кто-то есть.

– Я не буду разбивать кулон. – Слова почему-то застревали в горле, и в груди было больно. Так больно, словно кто-то обмотал сердце нитками и теперь за них дергал. – Я не исчезну. Но ты… объясни, зачем я тебе. Тебе просто стало скучно, да?

– Ильсара…

Он склонился надо мной, не выпуская моих рук, потянул к себе. Пришлось подняться на ноги, и я замерла, глядя в серые глаза князя Долины.

– Я скажу тебе, но не здесь.

– А где? – Губы не слушались, от напряжения начало потряхивать.

– Пойдем, покажу.

И совершенно неожиданно он привлек меня к себе, притиснул щекой к своему плечу. Я ничего не успела сделать, когда пол под ногами куда-то провалился, и нас понесло, потянуло вверх, прямо сквозь крышу, которая оказалась не более чем густым облаком. Вверх, в чернильное небо с бороздками серебристых облаков.

– Я сплю?

– Спишь.

– Но это…

– Знаю, похоже на то, как вы перемещаетесь по Долине. Но сейчас ты спишь, ты – сноходец, и тебе просто снится, как ты летишь сквозь мир духа Сонной немочи.

Это было невероятно – мягкие объятия убаюкивали, и я могла заснуть. Странно, но заснуть внутри собственного же сна. И еще меня бережно прижимал к себе мужчина, который оказался князем Долины. Или же мне просто снилось, что он – князь Долины, а на самом деле он кто-нибудь еще. Я начала путаться, но голос Винсента вытянул меня из паутины мыслей.

– Посмотри. Тебе нравится?

Мягкая почва ткнулась в подошвы, я не удержалась и уже сама ухватилась за него. Огляделась.

Великие духи! Мы стояли на крошечном островке, не больше двух шагов в поперечнике. Ноги вязли в мелком песке. А вокруг – только бесконечные волны, аспидно-черные, глянцевые. Лижут с тихим шелестом островок, и в них бликами отражается небо, где нет луны, но которое все равно чуть светлее, чем вода.

– Я люблю это место, – тихо проговорил Винсент. – Я его создал для себя, потому что оно напоминает мне о настоящем море.

И посмотрел вдаль, улыбаясь. В его улыбке была смертная тоска и стынущий вопль – по всему живому, тому, что осталось в другой жизни. Я осторожно погладила его по щеке. Как ему помочь? Как поддержать? В те мгновения я ощущала его боль, острую, режущую, безжалостную. Правда была в том, что Винсент и хотел бы вернуться, но… не мог.

– Красиво, очень, – шепнула я, страшась разрушить волшебство момента, эту пугливо замершую ночь.