Оливия Штерн - Князь моих запретных снов [litres]

– Ильса, – вдруг тихо сказала подруга, – знаешь, мне немного стыдно просить, но… Не могла бы ты завтра переночевать у Аделаиды?

Я лишь улыбнулась. Как смешно – именно об этом и говорила Аделаида, когда мы обедали в «Поваренке».

– Ты уверена? – спросила я в ответ. – Это… Альберт, да?

В темноте громко засопели.

– А почему бы и нет, Ильса? – в голосе Габи была печаль. – Что я теряю? Мы теперь сноходцы, семья и законный брак нам не светят. Так почему я не могу быть свободной с тем человеком, который мне нравится? Видишь, как получилось. С одной стороны, мы с тобой совершенно несвободны, в том смысле, что принадлежим ордену. Но эта несвобода, как ни странно, освободила нас от тех пут, что накладывает светское общество. Мы можем любить, кого хотим. Правда, без каких-либо перспектив и очень кратковременно.

– Хорошо, – я кивнула, – завтра я пойду в гости к Аделаиде. Ну, если он только в самом деле тебе нравится, а не потому, чтобы просто попробовать.

Габриэль не ответила, и довольно скоро я услышала ее спокойное размеренное дыхание. Заснула. Я лежала, зарывшись под одеяло, и боялась шевельнуться, выжидая… чего?

Я не знала, как Винсент появится. Просто шагнет из Долины Сна? Или… как в прошлый раз, через тайный ход в стене?

Закрыла глаза.

«Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Я так тебя жду! Мне так тебя не хватало все эти месяцы, так сильно, как будто я тебя…»

Додумать я не успела. В самом темном углу, у стены, зашуршал проворачивающийся фрагмент стены. Сердце подскочило и суматошно заколотилось где-то в горле.

– Винс, – прошептала я.

Во рту мгновенно пересохло. Там, в темноте, явно кто-то был – и этот кто-то стоял неподвижно. Почему он не подходит? Стараясь двигаться бесшумно, я спустила ноги на пол, нащупала войлочные домашние туфли, затем встала и шагнула вперед, туда, где медузой растекался непроглядный мрак. Я не успела заметить, как Винсент оказался рядом, дыхание застряло в горле, когда меня обхватили крепкие руки, прижали к сильному телу. И хриплый шепот в макушку:

– Ильса, моя ласточка, моя любовь…

Все мысли о том, что надо бы соблюдать осторожность, куда-то разом делись. Я до боли в пальцах вцепилась ему в плечи, сперва отстраняясь, а потом сама потянулась вперед, нашла губами его губы. Они были такими же сладкими, как и в наш самый первый раз, но немного отдавали винной кислинкой. Он опять вынужден пить ту гадость, что дает ему мертвая сестра…

– Пойдем, – выдохнул он мне в губы, – не здесь.

И увлек в провал в стене. Я едва не потеряла туфлю, когда, вцепившись в Винсента, семенила рядом. Он обнимал меня за талию, так крепко, словно боялся потерять… Уже внутри замковой стены он прислонился лбом к моему лбу. Я не видела его лица, слишком темно, но и без того ощущений море: тонкая вязь запахов, гладкая кожа, шероховатое сукно под пальцами, жаркие, сводящие с ума прикосновения.

– Моя ласточка, – тихо шептал он, – как мне тебя не хватало. Но я бы скорее умер без тебя, чем привел бы ее… к тебе.

Смысл сказанного с трудом доходил до меня. Сообразив, о ком говорит Винсент, я уткнулась лицом ему в рубашку, обхватила за туловище и прижалась крепко-крепко.

– А сейчас? Где… она?

В темноте не было видно, но мне показалось, что он поморщился.

– Занята. Честно говоря, даже не знаю, чем именно. Но сейчас я не чувствую, чтобы она за мной присматривала.

– Какие занятия могут быть у духа? – прошептала я.

Воспоминания разбили очарование встречи, и я невольно вздохнула. Винсент взял мое лицо в ладони. Ласковый мрак обнимал нас, обертывая темной сладостью, маня обещанием чего-то невероятного, несбыточного. Надолго ли все это? Когда увидимся еще раз? Да и увидимся ли?..

Винсент поцеловал меня так нежно, тягуче, что все внутри заныло, стягиваясь в огненную спираль. Я гладила его крепкие плечи, сминая ткань, и беззвучно хныкала оттого, что хотелось гораздо большего, чем все эти поцелуи. В какой-то миг стало остро необходимо, чтобы между нами больше не было ничего, и одежды тоже, и чтобы он… Я не знала, каково это на самом деле, с мужчиной, но хотелось ощущать Винсента всем телом, стать настолько близкой к нему, насколько это вообще возможно.

– Ильса…

Я кое-как сообразила, что он уже несколько раз назвал меня по имени.

– Моя девочка, не надо. Не здесь, понимаешь?

Я до боли прикусила губу. Почему это вечное «не сейчас»? А когда? А вдруг нас завтра не станет? А вдруг дух Сонной немочи его убьет?

– Нам надо поговорить, – твердо сказал Винсент. – Идем, я отведу тебя в одно место… там нас никто не услышит.

Из горла рвался крик. Я не хочу ни о чем разговаривать, только не сейчас!

– Почему ты вечно меня отталкиваешь? – выдохнула ему в лицо и сама испугалась. Зачем я так. Сейчас он еще разобидится и вообще уйдет, а я снова буду баюкать свое изодранное в клочья сердце.

Вместо ответа он закрыл мне рот поцелуем, совсем не нежным. Я задыхалась, тело плавилось от нахлынувшего желания, пальцы скользили по рубашке.

– Глупенькая, – прошептал он, – я тебя не отталкиваю. Неужели не понимаешь, какая это пытка для меня – находиться рядом с тобой и ограничиваться поцелуями?

– Так не ограничивайся.

Хорошо, что в тоннеле было темно и он не мог видеть, какая я красная.

– Я не хочу, чтобы это было у нас так, – внезапно зло процедил Винсент, – в темном пыльном тоннеле, второпях. Я хочу, чтобы как у людей, понимаешь? Ты достойна самого лучшего…

Он попросту отцепил меня от себя, отодвинул на длину вытянутых рук. Я всхлипывала и тянулась к нему. Он весь… так необходим.

– Нам нужно поговорить, – сказал жестко, – уже хотя бы потому, что ты должна знать, что я такое. Возможно, после этого мы больше никогда не увидимся.

– Почему? – спросила я заплетающимся языком.

– Потому что ты не захочешь меня видеть, – ответил он и, сжав мою руку, потянул следом за собой. Во мрак.

Не знаю, как долго мы шли, все время поднимаясь по ступеням вверх. В совершенной темноте время течет совсем по-иному, чем когда вокруг тебя видимый мир. Все, что осталось, – теплые пальцы, сжимающие мою руку, шорох подошв по древним камням и слабый отголосок аромата лаванды, растворяющийся в затхлом воздухе. Винсент, похоже, отменно видел в темноте – либо же помнил расположение нужных ему поворотов. Ни разу он не остановился, ни разу не засомневался, куда свернуть. Потом все же мы замедлили шаг, звякнули ключи. Несколько минут, так и не отпуская мою руку, Винсент возился с замком. Заскрипели ржавые петли, и прямо над силуэтом Винсента распахнулось темное небо, полное звезд. Я наконец увидела бледный абрис лица князя Долины, серебристый блеск его радужек. Пряди, упавшие на лоб, казались седыми.