Оливия Штерн - Князь моих запретных снов [litres]

Он несколько мгновений молча смотрел на меня, затем снова потянул, вверх, к самому небу.

– Где мы? – Я выбралась из люка и зябко поежилась. Кружева не очень-то спасают от осенней прохлады.

– На крыше самой высокой башни Бреннена. Тебе холодно, маленькая?

Я не успела и глазом моргнуть, как он обнял меня, прижимая к себе, провел ладонью по ткани пеньюара.

– М-м-м, кружева и шелк, – пробормотал мечтательно, – сплошной соблазн, Ильса. Ты специально все это на себя надела? Чтобы я мог представлять себе, как этот чудный шелк соскользнет вниз?

И улыбнулся. Я все была готова отдать за то, чтобы он улыбался так почаще.

– Винсент, – я посмотрела ему в глаза, в свете звезд ставшие совсем похожими на бездушные серебряные монеты, – что ты хотел мне сказать?

Он покачал головой, притиснул меня к себе еще сильнее.

– Идем, присядем. Рассказ долгий будет.

Я не сопротивлялась. Мы уселись на черепицу так, что ногами упирались в основание парапета башни. Черепица была еще теплой, нагретой за день осенним солнцем, и над нами мерцали низкие звезды. Приподнявшись на локте, я смотрела на чеканный профиль Винсента, а сам он смотрел на небо, как будто избегая моего взгляда.

– Мне снилось, что она тебя мучает, – проговорила я. – Скажи, что это был только сон.

Лицо князя дрогнуло, но затем снова обрело каменную неподвижность.

– Ты же знаешь, что это был не только сон. Я ослушался Урм-аша и был наказан.

Я взяла его за руку, положила голову на плечо и, глядя на звезды, попросила:

– Расскажи мне все, о чем мне следовало бы знать. Расскажи, как так получилось, что брат и сестра канули в Долине Сна? Как ты стал тем, кем стал? А она? Флавия?

Он прижался щекой к моей голове, повернулся, коснулся губами виска.

– Ты все еще ждешь меня, моя девочка?

– Да, все еще жду. И надеюсь, что ты вернешься к живым, – просто сказала я.

– Если ждешь… – Он хмыкнул. – То передай тому, с перекошенным лицом, что если он хоть раз тебя тронет, я его убью.

– Альберту? – Я снова безнадежно покраснела. Альберт вел себя не самым лучшим образом, но я точно знала, что он меня не обидит.

– Понятия не имею, как его зовут, – улыбаясь, сказал князь Долины. – В его интересах не распускать руки и держаться от тебя подальше. Но это только в том случае, если я тебе еще нужен.

– Нужен, – подтвердила я, – очень. Ты же сам видишь… Я не знаю, почему это так случилось.

– Не знаешь, да… – Он помолчал. – Я тоже не знал, что это меня затронет настолько, что я решусь на предательство. Второй раз в жизни.

– Ты думаешь, что предашь свою сестру, если уйдешь из Долины?

Он кивнул.

– И это тоже. Но, послушай… я должен тебе рассказать, и тогда уже у тебя будет выбор, ты поймешь, как правильно поступить.

Его пальцы сжали мое запястье, видно, было тяжело говорить то, что он собирался.

– Что бы там ни было, я не думаю, что твоя вина настолько велика, что это меня напугает, – сказала я.

– Все началось довольно давно, птичка. Так давно, что еще людей не было в этом мире. Как ты, наверное, знаешь, все мы – творения духов и все мы несем в себе их частицы. Добро, зло, зависть, великодушие, ревность – все это дали духи. А еще некоторые люди несут в себе частицы духов Огня, или Воды, или Воздуха… Тогда у этих людей проявляется дар управления стихиями. Духам, по большом счету, наплевать на нас. У них почти нет памяти. Они создали людей – и тут же про них забыли. Но есть два духа, которые друг друга терпеть не могут, это ты тоже наверняка знаешь.

Я кивнула.

– Урм-аш и Энне-аш.

– Все верно, Ильсара. Дух Сонной немочи и дух Пробуждения. От начала времен они только и делают, что сражаются, пытаясь поглотить друг друга, как и положено двум сущностям противоположной природы. Именно поэтому Урм-аш чрезвычайно любит жрать души сноходцев, потому что в них частица духа Пробуждения. Дух Пробуждения, кстати, обожает поглощать хоршей и непременно бы сожрал Урм-аша, если бы тот не огородился в своей Долине Сна. В общем, вражда этой парочки длится столько, сколько существует Вселенная, и Сонная немочь увела немало прекрасных и чистых душ в Долину, так было от начала времен. Но относительно недавно появился весьма амбициозный и тщеславный юноша, который, в силу собственных немалых способностей, решил, что сможет уничтожить Урм-аша и тем самым принести людям пользу. Но, должен сказать, что юноша этот думал тогда не столько о пользе, сколько о собственном величии. Его можно простить, Ильса. В юности все думают в основном о том, как весь мир будет у их ног.

– Он заблуждался, – прошептала я, замирая. – Невозможно уничтожить духа, который был от начала времен. Кто мы такие?

– Мы – люди, Ильсара. Нет существа выше, чем человек в мире людей. И, если поразмыслить хорошенько, именно духи подчиняются нам, а не мы – им. Вот смотри, те, кто получил частицу духа Огня, – могут управлять огнем. Управляя при этом духом. Понимаешь? Нет в принципе ничего невозможного. Невозможное появляется только в силу глупых обстоятельств.

Я замотала головой. То, что он говорил… звучало как бред.

– Я продолжу, если ты не против.

Винсент мягко привлек меня к себе и снова легонько коснулся губами волос, вдохнул глубоко, словно стараясь запомнить, как я пахну.

– Так вот, Ильсара. Юноша этот нес в себе очень много от духа Пробуждения, так же, как и ты сейчас. Он сделал все необходимые расчеты и пришел к выводу, что есть возможность победить духа Сонной немочи, только если выманить его в наш план бытия, понимаешь? Выманить Урм-аша в мир живых. Тут стоял и другой вопрос: как можно в мир телесный выманить то, что тела не имеет? Так вот, моя дорогая куколка, к тому времени дух Сонной немочи тело имел. Вполне себе отличное мужское тело. Видишь ли, этот дух чрезвычайно жаден и алчен, а еще иногда он может влюбиться. Только любовь у него будет весьма эгоистичная. У него любовь – это не более чем жажда обладания. Однажды Урм-аш настолько впечатлился одним сноходцем, что пожелал взять его тело… И он сделал это за пару тысячелетий до того, как родился тот самый тщеславный юноша, который захотел победить великого духа.

– У духа было тело?

– Я видел его в этом теле. – Винсент горько улыбнулся. – Он был прекрасен, настолько прекрасен, насколько вообще может быть человек. У него были светлые волосы и глаза с дивным фиалковым оттенком. Такие лица ваяли древние скульпторы и писали художники. В общем, он был совершенен. Теперь уже неизвестно, как именно Урм-аш заполучил тело этого мужчины, но… Одно известно доподлинно: к тому моменту, как наш амбициозный знакомец собрался освободить мир от Сонной немочи, у духа было человеческое тело – как сейчас, милая.

– У него сейчас женское тело. – Я ощутила озноб. Уже понимала, чем завершится рассказ Винсента, и от этого в животе словно свернулся скользкий гадкий моллюск.