Ростислав Соколов - Глаза истины: тень Омбоса. Часть 1. На тропе возмездия [litres]

После минутной заминки Ковальский почувствовал, как, несмотря на сохраняющуюся угрозу жизни, у него улучшилось настроение. Сейчас благодаря сообразительности Марго, догадавшейся сличить пентаграмму в квартире отца с картиной взрывов в городе, члены следственной группы впервые за последние двенадцать часов оказались впереди культистов из Ордена. Теперь у них было неоспоримое преимущество: они шли по следу, который сеттиты оставили для своих же. Это все равно что в военное время перехватить секретный разговор между солдатами противника. Кладезь чудовищно полезной информации.

Воодушевленный этими мыслями, Ковальский порылся на полках грубо сколоченных самодельных стеллажей и отыскал на них мощную кувалду. Взяв молот обеими руками, федерал вернулся к замурованной стене.

Наконец-то придется поработать физически. Все эти часы занятий в тренажерном зале пригодятся ему на практике чуть больше обычного.

– Разойдись! – гаркнул он, размахнувшись.

– Потише! – шикнул на него Ратцингер.

– Зачем? – пожал Ковальский широкими плечами. – Эти уроды все равно уже наверняка знают, что мы здесь. Нет смысла в конспирации.

– А если на нас нападут? – воскликнула Марго.

– На этот случай у меня есть это, – стрельнул глазами Ковальский, демонстрируя пистолет в кобуре. – И я не премину возможностью пустить его в ход.

Ковальский крепче стиснул кувалду, чувствуя, что впервые за этот день снова возвращается в привычную для себя стихию. Ему вспомнились сотни задержаний террористов, когда он вместе со спецназом ФСБ выбивал двери обычных московских квартир специальным переносным тараном, вламывался к ничего не подозревающим виновникам и, пользуясь своим физическим превосходством, валил их на пол, скручивал руки и сцеплял наручниками. Однако здесь, в стенах Триумф-Паласа, он был уверен, произойдет нечто, кардинально отличавшееся от всего того, с чем он сталкивался прежде.

Игры закончились.

Наполнившись ненавистью, как он обычно делал перед тяжелой тренировкой, Ковальский отвел молот еще сильнее назад и напряг мышцы плечевого пояса. Затем вложил всю силу в удар кувалды. Стена с грохотом потрескалась, откололись и упали несколько фрагментов. Лейтенант размахнулся еще раз, спецназовец из «Альфы» наставил оружие на ширящуюся пробоину.

Молодец, от этих треклятых сеттитов можно ждать чего угодно, верно?

Ковальский снова замахнулся, новый удар кувалды проделал в стене небольшую сквозную дыру. Не мешкая, федерал еще раз размахнулся и ударил в основание отверстия. Штукатурка разлетелась, словно обычный гипс: под ней не было ровным счетом ничего.

Через дыру в стене потянуло прохладным ночным воздухом. В помещении за стеной явно были открытые окна. Ковальский постучал по краям образовавшегося прохода, чтобы его расширить. Если Марго и Ратцингер могли легко протиснуться в уже имеющуюся расселину, то насчет себя с бойцом он не был так уверен.

Ковальский отшвырнул кувалду в сторону и вытащил пистолет из кобуры. Ему хватило времени только сделать один шаг, чтобы сопоставить сразу несколько фактов. Было очевидно, что если бы сеттиты возвели стену из штукатурки прямо перед их приездом, то смесь не успела бы высохнуть и до сих пор представляла бы собой густое расползающееся месиво. Значит, можно было прийти к выводу, что они это сделали несколько часов назад, как будто знали о готовящейся операции.

Если забаррикадированные двери главного входа в Триумф-Палас еще можно было объяснить банальными мерами предосторожности, то подобное нововведение едва ли укладывалось в эту логику. Насколько ему было известно, попасть иначе в эту часть здания было невозможно, а значит, сеттиты намеренно и заранее отрезали её от остального внутреннего пространства небоскреба.

ФСБ кто-то предал, теперь сомневаться не приходится. И скоро Ряховскому предстоит заняться чисткой.

В свете всего это было понятно, что за стеной сеттиты спрятали что-то невероятно ценное для себя, надеясь, что не особо наблюдательные и сообразительные федералы и спецназовцы не догадаются о наличии замурованного прохода.

С пистолетом в руке Ковальский первым сделал шаг во мрак дыры в стене. За ним, как он и сказал, след в след, шли Ратцингер и Марго, группу замыкал спецназовец.

Сперва федерал даже не понял, куда они попали, и только потом, поводя светом фонаря вокруг, он осознал, что перед ними огромный просторный зал. Чтобы его создать внутри небоскреба, сеттиты обрушили потолок в этой части здания и разобрали все стены, кроме внешних. Таким образом им удалось создать помещение высотой в два этажа, так оно напоминало своеобразную церковь. Остатки стен и потолка все равно виднелись на своих прежних местах, отчего вошедшим казалось, что они попали внутрь огромного скелета. Все обломки культисты оттащили к краям по периметру комнаты, освобождая центральное пространство.

Медленно ступая по хрустящей под ногами кирпичной крошке, Ковальский двигался по залу, вслушиваясь. Луч его фонаря блуждал по стенам, но не нашел никаких признаков присутствия противника в помещении. Те дыры, где когда-то были двери квартир и комнат, сеттиты заложили кирпичом. Казалось, что из этого зала нет другого выхода.

Наконец лейтенант сосредоточился на том, что занимало центральное место в композиции зала. Сначала ему показалось, что это была самодельная колонна, препятствовавшая обрушению потолка. Но осветив её, Ковальский понял, что перед ними нечто другое.

– Это… статуя? – удивился он.

В центре зала высилась трехметровая статуя стоящего человека в набедренной повязке до колена. А вот его голова выглядела знакомо и притом совершенно уродливо: вытянутая, как у крокодила, и загнутая книзу, с узкими глазами змеи. Казалось, что они смотрят на чужаков с яростью. Длинные волосы спадали на грудь и за спину статуи, что Ковальскому было привычнее видеть у современных девушек.

– Да, – сказал Ратцингер, осмелившись поравняться с Ковальским. – Это их покровитель. Сет, собственной персоной.

– Выглядит он не очень, – сказал федерал с усмешкой.

Ратцингер взглянул на него с непониманием и возмущением.

– А что вас не устраивает? Это классическое изображение Сета, во всех египетских традициях. Как я вам уже говорил, его изображали в виде человека с головой неизвестного животного. Обратите внимание, что одна нога стоит впереди другой. Это означает, что перед нами живой бог, потому что он идет. Движется, как живой. У мертвеца ноги бы стояли рядом.

– Успокойтесь, – отмахнулся Ковальский. – Не нудите, гражданин специалист. Просто он очень странно выглядит.

– Я бы так не сказала, – проговорила Марго, тоже делая шаг вперед и не сводя глаз с изваяния. – У меня от этой статуи мороз по коже. Возможно, во имя этого идола убили моего отца и всех тех несчастных жертв на вокзалах.