Ростислав Соколов - Глаза истины: тень Омбоса. Часть 1. На тропе возмездия [litres]

Её голос звучал мрачно и холодно.

– Это не просто идол, фройляйн, – сказал Ратцингер. – В Древнем Египте подобным статуям придавали куда большее значение, чем мы сейчас. Даже иконы в храмах мы не почитаем так, как это делали египтяне. Они разговаривали с изображениями богов, приносили еду и питье, ухаживали и даже вывозили на прогулки.

– Это еще с какой стати? – спросил Ковальский. – Что за бред?

– Видите ли, древние египтяне верили, что души богов живут в их статуях. И каждое подобное воплощение бога почти что равнозначно ему самому. И оно так же испытывает естественные потребности, как и любой живой человек.

Ратцингер сделал еще несколько шагов и с опаской приблизился к гигантской статуе Сета. Пьедестал изваяния был сплошь покрыт символами. Ковальский понимал, что эта жуткая нелепая морда должна была показаться всем им знакомой. Ту же самую физиономию имело изображение иероглифа, нарисованного кровью, в квартире Владимира Романова.

– Мы с вами в их святилище, друзья мои, – проговорил Ратцингер вполголоса, словно и впрямь оказался в церкви. – Это самое сердце культа Сета в Москве.

– Это радует, – произнес Ковальский с сарказмом. – Но что нам делать теперь?

Ратцингер не удостоил его ответом. Он склонился у статуи, преклонив колени, словно собрался молиться.

– Посмотрите на это! – позвал всех немец, осматривая что-то на пьедестале.

– Жди здесь и охраняй нас, – приказал Ковальский бойцу «Альфы», а сам вместе с Марго встал рядом с Ратцингером.

Оказалось, что тот преклонил колени, чтобы осмотреть предмет, лежавший в основании статуи. В небольшом углублении располагалась каменная сфера размером чуть меньше волейбольного мяча. Её поверхность была абсолютно гладкой и полированной, отчего она отражала свет направленного на неё фонаря, отбрасывая на стены и потолок зала светлячки. По экватору этого каменного шара через каждые девяносто градусов виднелись прямоугольные отверстия, такое же располагалось и на предполагаемом северном полюсе. Все пять точек были соединены между собой неглубокими прорезями, отчего образовывали своеобразную пирамиду, натянутую на сферу.

Ратцингер осторожно протянул руки, взял сферу и осмотрел. «Южный полюс» артефакта не имел углубления, но на нем был вырезан небольшой символ шестиконечной звезды.

– Пять пазов… – проговорил немец задумчиво. – Зачем они?

– Пять терактов, – ответила Марго. – Пять ритуалов массового убийства невинных людей. Вот что это.

– Пять точек пентаграммы, – добавил Ковальский. – Все сошлось, круг замкнулся!

– А шестиконечная звезда?

– Шестой теракт, который завершил символ. Сфера как-то связана со всем этим сумасшествием.

– Только вот как? – Марго сложила руки на груди, не сводя глаз со сферы. – Выглядит так, будто здесь чего-то не хватает. По типу замков или что-то вроде этого. Напоминает то, как разбивали статуэтки в «Десяти негритятах» Агаты Кристи. Один труп – одна разбитая статуэтка негритенка.

Ковальский пожал плечами.

– В извращенной логике сеттитов возможно всякое.

Тут ему показалось, что во мраке что-то шевельнулось. Он сразу же вскинул голову, вглядываясь в обступившую их тьму. Вопреки расхожим стереотипам о том, что у мужчин слабо развито периферийное зрение, Ковальский точно знал, что его нельзя было в этом упрекнуть.

Несмотря на все его усилия, никакого движения впереди он больше не видел. Уже было расслабившись, Ковальский снова напрягся, когда из-за статуи послышался хруст каменной крошки. За ними точно кто-то наблюдал.

Вскинув пистолет, он приложил палец к губам, призывая гражданских замолчать. Напрягшись всем телом, он медленно двинулся вокруг статуи Сета к дальней части святилища.

Все-таки мы в здании не одни.

Ковальский был примерно на середине расстояния от статуи до дальней стены святилища, когда от остального ночного мрака отделилась человеческая фигура в чудовищной маске. Федерал мгновенно узнал в ней ту самую, что венчала изваяние за его спиной.

Сеттит рванулся влево, шурша крошкой под ногами. Ковальский вскинул пистолет, подперев его фонарем.

– Стоять! – рявкнул лейтенант, прицелился и выстрелил в пол под ноги сеттиту.

Грохот выстрела эхом разнесся по залу святилища. Пуля ударила в плиту на полу, вызвав сноп каменной крошки, но культиста это не остановило. Ковальский тут же бросился за ним.

Федерал знал: чтобы покинуть зал, сеттиту придется обогнуть его по дуге, поэтому двинулся влево, наперерез противнику. В два широких шага он снова оказался посреди пространства между статуей и стеной, однако вопреки его ожиданиям, беглец и не думал направляться к нему. Вместо этого сеттит продолжил бежать вдоль стены, после чего Ковальский увидел краткую вспышку света, и противник исчез.

Недоумевая, что за чертовщина сейчас произошла, федерал бросился туда, где только что был культист, не переставая держать этот участок стены на прицеле. Подобравшись к нему вплотную, он едва сдержался, чтобы не выругаться. То, что он принял за стену, оказалось тяжелой толстой шторой, полностью пропитавшейся кирпичной пылью, а потому не пропускавшей через себя ни единого луча света от ночной иллюминации. Краткая вспышка света возникла, когда сеттит отодвинул её, чтобы выскочить из зала.

Гневно рыкнув, Ковальский отдернул штору и увидел гигантские окна во всю стену. Члены группы сейчас были у внешней стены небоскреба. Впереди перед ним расстилалась как на ладони залитая светом ночной иллюминации Москва, словно в россыпи золотых, лазурных и рубиновых нитей. Эта картина дичайшим образом контрастировала с разрухой, темнотой и смертью, царившими внутри Триумф-Паласа. Справа Ковальский увидел лестницу, опять же сложенную сеттитами самолично из целых и битых кирпичей, полученных во время превращения части здания в святилище Сета.

Он обернулся к остальным.

– Эй! Быстрее сюда!

Профессиональные инструкции требовали, чтобы федерал оставил гражданских в безопасном, уже зачищенном месте под присмотром, однако он решил им не следовать. По-хорошему, этих гражданских здесь в принципе быть не должно. Да и понятие безопасности в убежище сектантов имело весьма относительный характер. Кто знает, сколько еще незаметных постороннему ходов оставалось в этом здании, претерпевшем реновацию от древнеегипетского языческого культа?

Марго и Ратцингер бросились к Александру, немец все еще сжимал в руках загадочную каменную сферу. Благоразумно , подумалось Ковальскому. Какой бы смысл она в себе ни таила, сфера могла дать им подсказку относительно истинных мотивов культа.

Боец «Альфы» также двинулся вслед за гражданскими, водя фонарем по сторонам и выцеливая места появления потенциального противника.