Наталья Резанова - Криптия

Хотя у него осталось впечатление, что Ротескальк не только отраву имел в виду. Но куратор не стал останавливать жреца и выяснять подробности; у него не было на это ни сил, ни времени.

Ротескальк пришел сам, причем в самое неподходящее время — Леопа уснул у себя в кабинете, устроив голову на стопке допросных листов. Сердик был в дозоре, разбираться с текущими делами Леопа предоставил ассистенту Пупиену, приказав тревожить себя лишь в случае крайней необходимости. А сам решил отдохнуть хоть пару часов. Все официалы были выносливыми людьми, иначе не удерживались на службе, но недостаток сна все-таки сказывался на самочувствии — куратор уже не молод, Привратник побери. Он уснул, и ему ничего не снилось, что тоже было хорошо.

Когда басовитый голос Ротескалька вывел Ансгара из забытья, он мгновенно подскочил, несмотря на ломоту в суставах. Неожиданное явление жреца не могло означать ничего доброго.

— Успокойся, господин Леопа, в городе все тихо. Враги не идут на штурм, я пришел по своему делу.

— Убью придурка пучеглазого, — пробормотал Ансгар, снова плюхаясь на стул. Имел он в виду Пупиена, и жрец это понял.

— Не стоит гневаться на то, что твой подчиненный меня пропустил. Я умею убеждать, иначе не занимал бы своей должности.

— Что тебя привело в официю на сей раз?

— У нас осталось неоконченное дело.

— О боги благие! — Поначалу Ансгар решил, что речь идет о посильной помощи жреческой коллегии гарнизону, потом до него дошло. — Ты, преподобный, лучше времени не нашел дурью маяться? И ты ведь уже получил ответ на свой вопрос.

— Я не знаю, когда у нас вновь будет время. В прошлый раз я не успел выяснить все, что для меня важно. Впрочем, тебе нет необходимости напрягаться. Отдай мне мальчишку, и я сам допрошу его.

— Ну уж нет. — Проснулся не только Ансгар, проснулась привычка истинного официала не выпускать так просто, что ему попалось, и в расследовании идти до конца. — Я узнаю то же, что и ты.

Против ожидания, Ротескальк не стал возражать.

— Что ж, тогда, как тебе угодно — вызовите Кеми сюда или пойдем туда, где его держат.

Тащиться в подвал Ансгару не хотелось.

— Но, как я погляжу, при тебе нет твоего… — Леопа чуть было не ляпнул «магического», — …инвентаря.

— Он необходим только в первый раз, чтоб открыть разум допрашиваемого. Теперь я проложил туда дорогу. И, если я спрошу, он ответил.

— Вот как? — Услышанное противоречило убежденности Ансгара, что мальчик говорил под воздействием дурмана. А может, и нет. Возможно, одной дозы достаточно, чтобы попасть под влияние чужой воли. Это плохо, это очень плохо. И тем больше оснований испытать, повредила ли эта отрава самому Леопе. И лучше, чтоб обстановка была другая. В прежний раз он не хотел, чтоб грязного мальчишку притаскивали в кабинет, чтоб не напачкал тут. Но должно признаться, кабинет сейчас не блещет чистотой, тут давно не убирались. Не до того было.

Ансгар кликнул Пупиена, распорядился, чтобы мальчишку доставили сюда. Если ассистент и был удивлен, то никак этого не выказал.

В эти дни Ансгар не вспоминал о Кеми и, увидев его вновь, подивился, насколько мальчишка жалок и убог — с битым оспинами и ожогами лицом, сальными черными патлами, грубыми, бессильно свисающими руками. Он как будто и отощал вдобавок. Его не морили голодом нарочно, но забывали кормить — слишком заняты все были. Мальчишка щурился, к тому же в кабинете было не слишком светло. Хотя, конечно, светлее, чем в подвале.

— Работай, преподобный. — Леопа придвинул к себе бумагу и стило. Чтобы сохранить ясность ума, он намерен был делать заметки. Даже если услышит полный бред.

Ротескальк выдвинул кресло на середину комнаты. Уселся, внимательно глядя на мальчишку.

— Садись, Кеми.

Тот даже не рухнул, а как-то ссыпался на пол, поджал босые ноги.

— Смотри на меня и отвечай. Понял?

Мальчик кивнул.

— Ты говорил, что чародей перед гибелью обращался ко всем. Что он беседовал с тобой мысленно. Перескажи мне все, что ты от него узнал. Все расскажи, ничего не упускай.

— Силы останутся там, где содержатся. В земле, в воде, в крови, в костях.

Эти слова были так не похожи на все, что раньше говорил Кеми, и Ансгар поневоле вздрогнул.

— Так сказал чародей. Не мне… тому рыжему. Но я знал, что он этого боялся.

— Объяснись.

— Он не хотел умирать… как и все… но боялся не смерти. Он не знал, что станет с его силой. Раньше, давно… он что-то с собой сделал, чтоб сила была привязана к телу. Даже если б он умер, сила бы осталась.

— Он хотел кому-то передать ее?

По тону Ротескалька Ансгар догадался, что это и есть настоящая цель нынешнего допроса.

— Он не мог… пока был жив. И все равно никто там, в гостинице, не смог бы пробудить… ни у кого не было дара. Он говорил со мной… я слышал его мысли… но мой дар слабый, так он сказал. Велел мне спрятаться, если не сможем уйти. Это было странно… он был такой веселый, храбрый, а душа его плакала. Говорил, что играл, с чем играть нельзя… натворил много дурного. Но ведь это же неправда, он был добрый, он нас всех защищал.

— Добрых чародеев не бывает, — отрезал Ротескальк. Кеми не ответил, и жрец продолжал: — Он спасал не тебя и не остальных. Он спасал свою будущую могилу.

Ротескальк повернулся к Ансгару:

— Скажи мне, друг мой, что делал этот мальчик, когда вы его нашли?

— Он был очень напуган. Когда немного пришел в себя, бродил между развалинами, рылся на пожарище. И порывался похоронить погибших. И нас молил о том же, насколько позволяла его немота.

— И вы это сделали?

— Разумеется. Не в обычаях имперских официалов бросать мертвых без погребения. Мы похоронили всех — не знаю, кто из них был чародеем, тела обгорели, можно было разве что мужчин от женщин отличить.

Ротескальк задумчиво кивал в такт его словам.

— Полагаешь, мы ошиблись?

— Напротив, господин Леопа, напротив. Вы совершили лучшее, что могли. Тогда кочевники отошли, но спустя несколько дней орда прошла по этим местам.

— И что? Скорее всего, их кони просто затоптали погребение.

— Я от всей души уповаю, что это так. Кровь, что пролилась там, втоптана в землю сотнями копыт… и останки чародея — в земле, где им и надлежит быть. Они не попали к степным шаманам, которые, при всей варварской дикости, могут призвать стихийные силы.

— Они собирались в круг. Они совершили великий вызов. Чародей сказал — он видел это сам, — отчетливо произнес Кеми.

— Вот даже как? — Ротескальк вновь обратил к нему пристальный взгляд.

— Пели песню три дня и три ночи… беловолосые. Чародей не знал, что будет дальше. — Кеми умолк.

Ротескальк поднялся:

— Господин Леопа, благодарю за понимание, с которым официя отнеслась к моей просьбе. С вашей помощью мне удалось узнать нечто важное. Со своей стороны заверяю, что наша коллегия окажет службе спокойствия любую посильную помощь. Разреши откланяться.