Наташа Михлин - Это внутри. Рецидив

— Добрый де… вечер, мистер Фостер, — начал Микки, — Я тут… я работаю, разношу почту, мне… я должен поговорить с вами.

Он молился, чтобы старик не заставил его выкладывать все прямо тут, при Феликсе, чьи холодные глаза обшаривали Микки с ног до головы.

— Это… это не про газеты…

— Проводи гостя на террасу, — бросил хозяин дома и, развернув кресло, поехал впереди.

Санитар нехотя посторонился, пропуская мальчика, дверь гулко хлопнула за спиной Микки.

Внутренний сад особняка не было видно с улицы. Выйдя на очищенные от снега цветные плиты двора, Микки невольно зажмурился от ударившего в глаза солнца. Даже сейчас сад поражал великолепием. Аккуратно подстриженные тисовые шары казались забытыми игрушками, упавшими с великанской елки. Высокие деревья тянулись к небу, на ветвях уже наливались ранние почки. Посреди террасы белел маленький стол и полукруглая металлическая скамейка. Кресло старика остановилось напротив. Микки невольно вспомнил наказ матери не садиться зимой на холодное, но выбора не было. Он осторожно примостился на самый краешек ажурного сидения.

— Встань!

Микки подскочил от неожиданности, чуть не своротив столик. Хозяин дома шепнул что-то помощнику, Феликс поднял брови и ушел, спустя минуту вернувшись с черным сложенным пледом в руках. Точно такой же закрывал колени мистера Фостера, сидевшего в кресле с идеально прямой спиной, словно на троне.

— Можешь идти, Феликс.

Санитар набросил плед на скамейку, в последний раз оглядел Микки, будто играя роль охранника, и вновь скрылся в доме. Старик указал мальчику на скамейку, тот сел и с удивлением ощутил, что ткань была горячей, словно плед сняли с нагревателя.

— Я слушаю.

Хозяин особняка сложил сухие белые пальцы «домиком», на лице нельзя было прочесть ничего. Микки глубоко вздохнул, вытащил из кармана кольцо и положил на середину круглой столешницы. В предзакатном солнце бриллиант сиял особенно ярко, как маленькая звезда. Глаза старика на миг блеснули, но лицо не потеряло бесстрастного выражения.

— Я подобрал его неделю назад. Около ваших ворот. — Микки заставил себя посмотреть прямо в глаза хозяину дома и быстро выпалил:

— Мне нужно было принести кольцо сразу, но… трудно не захотеть всего на свете, когда такое находишь… Я не смог. Простите, Мистер Фостер!

Старик рассматривал мальчика молча и долго, словно заново оценивая и делая какие-то выводы. Под этим взглядом кровь у Микки прилила к щекам, жар расползся по всему лицу, даже шея под шарфом зажглась, словно натертая перцем.

— Но теперь смог, — наконец, отозвался мистер Фостер. — Феликс! — повысил он голос. Из дома тут же выглянула гладко прилизанная голова. — Принеси нам по чашечке какао!

Дождавшись, пока помощник поставит перед ним поднос, и жестом отправив Феликса восвояси, он взял перстень и надел на палец. Сразу стало ясно — там украшению самое место, на этой сухой, но твердой руке с синими прожилками вен.

— Знаешь, сколько лет фамильному перстню Фостеров?

Микки помотал головой.

— Больше двухсот двадцати… Менялось лишь само кольцо, верхушка оставалась неизменной. Как и девиз.

— «Правда и храбрость». Я прочитал, — кивнул Микки и спрятался за чашкой.

— Это видно, — усмехнулся старик. — И то, и другое среди людей встречается редко.

Схлынувшая было краска вновь окатила уши Микки. Какао оказалось горячим и очень густым, но внутри и без него уже разлилось тепло. Некоторое время они молча смотрели, как краешек солнца уходит за высокую каменную стену.

— Пойдем, познакомлю тебя кое с кем.

Старик покатился по расчищенной каменной тропке, огибающей особняк. Микки шел за ним. Высокая стеклянная оранжерея давно не использовалась по назначению. Прихотливо изогнутые бетонные клумбы пустовали, фонтан зеленел сухой патиной и белесыми потеками птичьего помета. Лишь у одной стены высились заросли бамбука, достающие до потолка.

Раздался хриплый крик, Микки поднял голову. Из-под крыши пикировала большая птица. В первую секунду Микки испугался, но не успел ничего предпринять. Птица оказалась попугаем, он хлопнул цветными крыльями и уселся на колени старику, как на привычное место. Мистер Фостер улыбнулся и провел пальцами по ярким перышкам на голове. Большие глаза попугая прикрылись тонким веком от удовольствия.

— Чер-р-рта с два! Уэб! Уэб, ск-котина!

Микки не выдержал и прыснул. Уэб Фостер невозмутимо обернулся.

— Это Капитан. Ара. В прошлом месяце ему исполнилось тридцать семь лет. Капитан, познакомься с Микки.

Мистер Фостер пересадил ара на предплечье. Попугай смотрел на мальчика хитро, грозный клюв внушал опасения. Микки счел за лучшее спрятать руки за спиной.

— Привет, Капитан.

— Не трогай, пока Капитан сам к тебе не проникнется, — заметил старик, — Феликса он терпеть не может, — неожиданно хихикнул мистер Фостер. — Хотя кормит пернатого поганца именно он.

Ара соскочил на пол, прошелся туда-сюда, взмахнул крыльями и взлетел. Микки восхищенно наблюдал за полетом большой птицы, пока она не скрылась в зарослях бамбука. Лишь скрежет и чириканье продолжали разноситься по оранжерее.

— Круто! У меня в комиксах тоже есть попугай, правда он робот… Я рисую, — пояснил мальчик. — Мистер Фостер, а можно… можно я буду иногда приходить его рисовать?

Он сам испугался своей наглости.

— Ну что же, — поразмыслив, ответил старик, — приходи. У Капитана с его скверным характером маловато друзей…

Микки просиял.

— Уже весна, — продолжал мистер Фостер, — скоро будет много работы в саду. Мой садовник вечно приводит с собой каких-то типов, — поморщился он. — Постоянный помощник не помешает. Останешься таким же честным и будешь вкалывать как следует — продлим контракт на лето. Если, конечно, это предложение тебе интересно.

— Я… конечно, интересно! — воскликнул мальчик. — Я даже и не думал… Спасибо, мистер Фостер!

— Пока не за что, — отмахнулся старик. — Как ты умеешь признавать ошибки, я уже видел. Посмотрим, как ты умеешь работать.

Снег по ночам падал с крыш тяжелыми мокрыми шлепками, в ручейках пела вода. Расчищенный тротуар сам ложился под ноги, на душе было удивительно легко и спокойно. В небе уже разливалась лазурь, вытесняя багрянец. Это случалось все раньше и раньше. Липовые ветви, словно капилляры, каждое утро вбирали в себя алый свет, стряхивали зимнее оцепенение. Джереми прибавил скорости, минуя районный центр, пустой и непривычно светлый. Фонари давно погасли. Магазины пестрели граффити на закрытых створках, лишь одна кофейня была открыта. За столиком сидела Кейтлин. Джереми невольно сбился с шага. Девушка заметила его и махнула рукой. Джерри махнул в ответ. Кейтлин улыбнулась, ее губы шевельнулись. Джереми выдернул наушники и остановился. Он не предполагал, что Кейтлин может зачем-то подняться в такую рань, и не хотел бы, чтобы она видела его таким: потным и разгоряченным после бега. Но не ответить на приветствие хотя бы парой слов или улыбкой было бы вовсе свинством. Джерри глубоко вздохнул, пригладил волосы и подошел.