Джим Батчер - Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти

Я понимал. Я и представления не имел, насколько силен воспламеняющий заряд. Впрочем, это имело мало значения, поскольку я все равно не знал, на какую кнопку нажимать.

— А то!

— И вы скорее убьете себя, чем отдадите мне плащаницу?

— Чем позволю вам убить меня.

— А кто сказал, что я вообще намерен кого-либо убивать?

Я перевел взгляд с него на демона-девицу:

— Франческа Гарсиа упоминала об этом.

Тень заколыхалась еще сильнее, но он продолжал смотреть на меня холодным, оценивающим взглядом:

— Возможно, мы могли бы достичь соглашения.

— Какого же?

Он выхватил из кармана шинели крупнокалиберный револьвер и наставил его на Анну Вальмон:

— Отдайте мне пульт, и я не убью эту юную леди.

— Демон-пахан с пистолетом? Да вы, наверное, надо мной смеетесь, — сказал я.

— Зовите меня Никодимус. — Он покосился на свой револьвер. — Не спорю, грубовато, но одни расчленения утомляют, видите ли. — Он ткнул стволом в оцепеневшую от ужаса Вальмон. — Ну что, до трех считать?

Я изобразил акцент мультяшного трансильванского вампира:

— Щщитайте до сколька хочите, ниччего не отдам — ха-ха-ха!

— Раз, — произнес Никодимус.

— Уж не рассчитываете ли вы, что я отдам вам эту штуку, повинуясь рефлексу?

— Вы уже не раз проделывали это при виде дамы в опасности, Гарри Дрезден. Два.

Этот Никодимус меня знал. И он избрал тактику давления, в любом случае срабатывающую очень быстро, а значит, понимал, что я тяну время. Черт! Блефовать не имело смысла.

— Постойте, — буркнул я.

Он взвел курок револьвера и переместил ствол к голове Анны:

— Тр…

Вот вам и все мои хитрости.

— Ладно, — сказал я, бросая ему пульт. — Ваша взяла.

Никодимус опустил пистолет и повернулся, чтобы левой рукой поймать дистанционник. Я дождался, пока его взгляд переместится с Вальмон на пульт.

А потом собрал воедино все клочки энергии, что имелись у меня в эту минуту, выбросил правую руку вперед и рявкнул:

— Fuego!

Волна огня шириной примерно с дверной проем взметнулась на полу, ринулась вперед и ударила Никодимуса в залитую кровью грудь. Сила удара швырнула его через коридор, и он врезался спиной в противоположную стену, не пробив ее только потому, что попал, должно быть, прямо в стойку каркаса. Гипсовая перегородка треснула, голова демона откинулась назад, крепко стукнув затылком о стену. Тень его тоже отлетела вместе с ним, разбрызгавшись по перегородке темными мазутными пятнами.

Человек-змея отреагировал с невероятной быстротой, отпрянув от огня в сторону. Девица-демон заверещала, волосы-лезвия собрались в пучок, пытаясь прикрыть ее от огня, однако ударная волна выкинула в коридор и ее.

Жар стоял невыносимый, высасывающий весь кислород из легких. Я прикрыл лицо руками; алое пламя тем временем сменилось клубами едкого черного дыма. В ушах звенело, и я не слышал ничего, кроме собственного сердцебиения.

Будь у меня выбор, я бы ни за что не использовал огненного заклятия. Собственно, для того и нужен жезл. Магия подобного рода сложна, опасна и легко выходит из-под контроля. Жезл помогает сфокусировать ее, держать в узде. С его помощью мне худо-бедно удается обычно избегать взрывов, оставляющих ожоги легких.

Я вслепую зашарил руками в дыму — ни видеть, ни хотя бы дышать я не мог. Наткнулся на женское запястье, скользнул пальцами по руке выше, к плечу, и удостоверился, что это Анна Вальмон. Одной рукой я рванул ее к себе, другой нащупал тубус и почти ползком устремился к вентиляционному отверстию в стене.

Воздух в коробе оказался чище. Вальмон закашлялась, но я толкнул ее в проем перед собой. Огня в кладовой хватало, чтобы я видел, куда ползти. Одна бровь у Анны обгорела, да и вся эта половина лица покраснела. Я рявкнул ей на ухо как мог громче:

— Шевелись!

Она оглушенно кивнула, и я толкнул ее вперед, в направлении прачечной.

Вальмон ползла медленнее, чем мне хотелось бы, но так я прикрывал ее собой от огня и чудищ. В ушах стучало, короб казался гнетуще узким. Я прекрасно понимал, что динарианцы в своем демоническом обличье выносливее и меня, и Анны Вальмон. Если только я по нечаянной счастливой случайности не укокошил их, в чем я сильно сомневался, они должны быстро оправиться от взрыва и броситься за нами. Нам ничего не оставалось, как оторваться от них и добраться до машины; в противном случае мы были обречены. Я подталкивал Вальмон; мне то и дело мерещились стальные щупальца, готовые вонзиться мне в мягкое место, или отравленные змеиные клыки, нацелившиеся примерно туда же, когда чешуйчатые руки вцепятся в мои лодыжки и потащат назад.

Вальмон вывалилась из воздуховода в прачечную. Я держался вплотную за ней, что невольно напомнило мне виденную когда-то телепередачу о брачных повадках обезьян-ревунов. Слух постепенно возвращался ко мне, и я услышал пронзительный звон пожарной сигнализации где-то в коридоре.

— Гарри? — Сьюзен перевела взгляд с Вальмон на меня, помогая той подняться на ноги. — Что случилось?

Шатаясь, я тоже встал.

— Надо бежать, — прохрипел я. — Сейчас же.

Сьюзен кивнула — и тут же толкнула меня. Сильно толкнула: я полетел и грохнулся на карачки, больно ударившись плечом о батарею сушильных агрегатов. Повернув голову, я увидел прядь стальных волос, выметнувшихся из вентиляционного проема. Следом показалась сама динарианка — чешуя, когти и все остальное. Она ползла на четвереньках, но с потрясающей скоростью и, я бы сказал, изяществом.

Как бы быстро она ни перемещалась, Сьюзен оказалась проворнее. Девица-демон раздвинула свои полные губы в оскале, и Сьюзен врезала ногой прямо по ним. Что-то хрустнуло, динарианка взвыла от боли и неожиданности.

— Сьюзен! — крикнул я. — Осто…

«…рожно» я произнести уже не успел. С полдюжины щупалец кинжалами метнулись в Сьюзен.

Она увернулась от всех. Ей пришлось броситься через комнату к стиральным машинам, и динарианка, едва не потеряв равновесия, устремилась следом. Новые щупальца метнулись к Сьюзен, но она, уклонившись в сторону, рывком распахнула дверцу стиральной машины и тут же захлопнула снова, прищемив при этом прядь стальных волос. Не останавливаясь, она развернулась на месте и лягнула чешуйчатую ногу динарианки точно в оттопыренный назад сустав.

Та завизжала от боли и забилась, пытаясь вырваться. Я понимал, что она достаточно сильна, чтобы высвободиться из стиральной машины, причем очень быстро, однако на несколько драгоценных мгновений Сьюзен лишила ее подвижности. Тем временем Сьюзен сорвала со стены висевшую там складную стиральную доску, развернулась и с размаху врезала ею по динарианке. Она нанесла три удара: по больной ноге, по пояснице и по затылку. Первые два удара еще вызывали у динарианки ответный крик; после третьего она без звука рухнула на пол.