Джим Батчер - Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти

Никодимус расхохотался:

— Мою дочь на чародея? Нет. У меня есть на него виды, и смерть его послужит мне — что сейчас, что позже. Причини ей хоть малейший вред — и я убью его здесь и сейчас.

Широ спокойно смотрел на динарианца:

— Я имел в виду не твою дочь.

Все внутри у меня как-то разом сжалось. Я почти услышал, как Никодимус улыбается.

— Умный ход, старик. Ты ведь знаешь, я не упущу такой возможности.

— Я тебя знаю, — кивнул Широ.

— Тогда ты знаешь и то, что твоего предложения мало, — сказал Никодимус. — И вполовину недостаточно.

На лице Широ не мелькнуло и тени удивления.

— А что предложил бы ты?

Никодимус понизил голос:

— Поклянись мне, что не предпримешь попытки бежать. Что не будешь призывать на помощь. Что сам не освободишься тайком.

— Чтобы ты удерживал меня годами? Нет. Но я даю тебе этот день. Двадцать четыре часа. Этого хватит.

Я осторожно — чтобы не порезаться — покачал головой:

— Не делайте этого. Я знал, на что иду. Майклу нужна ваша…

Никодимус врезал мне кулаком по почкам, и я задохнулся.

— Заткнись, — сказал он, повернулся обратно к Широ и медленно наклонил голову. — Двадцать четыре часа. Согласен.

Широ повторил его движение:

— А теперь освободи его.

— Очень хорошо, — произнес Никодимус. — Как только ты освободишь мою дочь и отложишь меч, я отпущу чародея. Обещаю.

Старый Рыцарь только улыбнулся:

— Я знаю цену твоим обещаниям. А ты — моим.

Я ощутил в своем пленителе жадное напряжение. Он подался вперед:

— Поклянись.

— Хорошо, — произнес Широ.

С этими словами он легко провел рукой по клинку у самого основания. Потом поднял руку, демонстрируя прямой порез на ладони, из которого уже начала сочиться кровь.

— Освободи его. Я займу его место, как ты того требуешь.

Тень Никодимуса заерзала по полу у моих ног, протягивая жадные псевдоподии к Широ. Динарианец хрипло рассмеялся и убрал нож от моей шеи. Потом двумя быстрыми движениями перерезал веревки, удерживавшие мои запястья.

Я мешком повалился на пол, больно ударившись о мокрую поверхность. Черт, боль была такая, что я даже не заметил, как он перерезал веревки на моих ногах! Я не издал ни звука. Отчасти оттого, что гордость не позволяла показать Никодимусу, как мне хреново. А отчасти оттого, что не мог даже вздохнуть — не то чтобы пискнуть.

— Гарри, — сказал Широ, — вставайте.

Я сделал попытку. Онемевшие руки и ноги отказывались слушаться.

Голос Широ изменился: в нем послышались властные, командные нотки:

— Встаньте.

Я с трудом поднялся. Царапины на ноге чертовски жгли; мышцы дергались сами собой.

— Глупость, — заметил Никодимус.

— Отвага, — возразил Широ. — Гарри, идите сюда. Встаньте у меня за спиной.

Мне удалось проковылять к нему. Старик не спускал взгляда с Никодимуса. Голова моя закружилась сильнее, и я чуть не упал. От коленей и ниже ноги совершенно одеревенели, спину начало сводить судорогами. Я стиснул зубы.

— Не знаю, далеко ли смогу уйти вот так, — признался я.

— Вы должны, — сказал Широ.

Он опустился на колени рядом с Дейдре, уперся коленом в ее позвоночник и обвил одной рукой ее горло. Она попыталась пошевелиться, но он чуть надавил, и она, негромко взвизгнув, застыла. Широ взмахнул Фиделаккиусом, стряхивая кровь на стену. Потом плавным движением убрал меч в ножны, вытащил из-за пояса и протянул их мне рукоятью вперед:

— Возьмите.

— Э-э-э… — пробормотал я. — Я не слишком-то хорошо управляюсь с такими штуками.

— Возьмите.

— Майкл и Саня будут не очень довольны мной, если я сделаю это.

Широ помолчал немного.

— Они поймут, — произнес он наконец. — Так берите же.

Я сглотнул и повиновался. Деревянная рукоять меча казалась слишком теплой для этой каморки, и я ощутил легкое жужжание пульсировавшей в нем энергии. Я стиснул рукоять из всех остававшихся в моих руках сил.

— Они за вами погонятся, — негромко сказал Широ. — Ступайте. Второй поворот направо. По лестнице наверх.

Никодимус глядел мне вслед, когда я, шатаясь, вывалился из комнаты в темный коридор. Мгновение я смотрел на Широ. Он опустился на колени, продолжая удерживать Дейдре за шею и глядя на Никодимуса. Я разглядел морщинистую кожу у него на шее, старческие пятна на бритой голове. Тень Никодимуса разрослась до размеров киноэкрана, захватив всю заднюю стену и большую часть пола, дергаясь и медленно подползая все ближе к Широ.

Я повернулся и двинулся по туннелю так быстро, как только позволяли ноги. Сзади до меня донесся голос Никодимуса:

— Держи свое слово, японец. Отпусти мою дочь.

Я оглянулся. Широ отпустил девушку и поднялся с колен. Она отпрянула, и в то же мгновение тень Никодимуса волной накатила на старого Рыцаря и захлестнула с головой. Только что он был здесь — а в следующее мгновение все помещение заполнилось чернотой. Клубящейся, клокочущей массой Никодимусовой тени.

— Убейте чародея! — прорычал Никодимус. — Верните меч.

Откуда-то из темноты донесся дикий животный крик Дейдре. Я услышал звук рвущейся плоти, треск ломающихся костей, стальной лязг волос динарианки — и сразу же с полдюжины стальных лезвий взметнулись из темноты и устремились ко мне.

Я отшатнулся, и они не достали до меня какого-то десятка дюймов. Я повернулся и побежал шатаясь. Я не хотел бросать Широ здесь, но и оставаться смысла не имело: я бы просто погиб вместе с ним, вот и все. Стыд жег меня огнем.

Все новые ленты-лезвия выныривали из темноты, — судя по всему, Дейдре преображалась в свое демоническое состояние. С минуты на минуту она могла броситься за мной, и если я не заставлю тело слушаться, меня не спасет уже ничего.

Поэтому я собрался с силами и снова бросился наутек. Я бежал и ненавидел себя за это.

Крик за моей спиной стих быстрее, чем я ожидал, но я старался по возможности не сбавлять скорости и держаться прямой линии. Вокруг царила почти полная темнота. Я заметил пару дверных проемов слева, но не останавливался до тех пор, пока не добрался до второго поворота направо. Свернув туда, я обнаружил лестницу из стальных скоб, поднимавшуюся по стене какой-то шахты; откуда-то сверху, с высоты эдак семи сотен миль, струился свет.

Я успел подняться скобы на две, когда что-то врезалось в меня на уровне коленей, схватило за ноги и дернуло вниз. Я свалился обратно, и трость со стуком покатилась по каменному полу. Перед глазами мелькнуло мужское лицо, а потом нападавший испустил нечленораздельный рык и врезал мне кулаком в левый глаз.

Удар швырнул меня на пол. Приятной новостью оказалось то, что он не снес мне, к чертовой матери, голову или хотя бы лицо, из чего следовало: тип, нанесший удар, скорее всего, смертный. Плохой же новостью стало то, что он заметно превосходил меня массой, да и мускулатуру имел, похоже, покрепче. Он навалился на меня, пытаясь стиснуть горло.