Джим Батчер - Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти

Мне показалось, что голос ее звучал не слишком огорченно:

— О, значит, придется подождать.

— Угу, — сказал я, гладя ее волосы. — Сьюзен…

Она сжала мои пальцы и закрыла глаза:

— Все хорошо. Я говорила тебе, что никогда не смогу совладать со своим голодом. Это… это было облегчением. Сняло часть давления. Я хотела этого. Это было мне нужно.

— Я тебе не сделал больно?

Она снова мурлыкнула, не открывая глаз:

— Может, чуть-чуть. Да нет, все хорошо.

Я чуть поежился:

— Ты в порядке?

Она медленно кивнула:

— Насколько возможно. Ты отдохни, Гарри.

— Угу, — кивнул я.

Еще раз погладив ее волосы, я побрел к себе в спальню. Дверь за собой закрывать не стал. Я переложил подушку в изножье своей кровати, чтобы, когда лягу, видеть диван. Я смотрел на ее освещенное свечой лицо, пока веки мои не сомкнулись.

Как она была прекрасна!

Жаль, что она не могла спать рядом со мной.

Когда через какое-то время я разлепил веки, Сьюзен стояла в гостиной. Она чуть пригнулась, зажмурившись и держа руки перед собой так, словно готовилась бросить в корзину невидимый баскетбольный мяч. Потом она пошевелилась, делая руками и ногами плавные вращательные движения. Тайцзи. Медитативная разновидность гимнастики, ведущая родословную от боевых единоборств. Многие из тех, кто занимается тайцзи, даже не догадываются, что выполняемые ими замедленные, похожие на танец движения являются отображением костедробительных ударов или удушающих захватов.

Сьюзен — так мне, во всяком случае, показалось — об этом не догадывалась, а знала наверняка. На ней были ее футболка и мои беговые шорты. Она двигалась с грациозной точностью прирожденного таланта, отшлифованного тренировками.

Она повернулась ко мне лицом, сосредоточенно-нахмуренным, но мирным. С минуту я смотрел на нее, пытаясь сосчитать при этом все свои проснувшиеся болячки.

Она вдруг улыбнулась, не открывая глаз:

— Не пускай слюни, Гарри.

— Мой дом — чего хочу, то и пускаю.

— Что это за веревка у тебя такая? — спросила она, не прекращая зарядки. — Я ведь стальные наручники и то рвала. Волшебная?

Так, болтовня. Я-то надеялся на разговор другого рода. А может, боялся его. В общем, ни к чему не обязывающий разговор о работе по-своему устраивал и меня. Во всяком случае, так безопаснее.

— Это фэйри изготовили. В нее впряден волос из гривы единорога.

— Правда?

Я пожал плечами:

— Так Хват говорит. И мне кажется, кому-кому, а ему виднее.

— Может, стоит иметь ее при себе на случай, если снова динарианцы появятся; тебе не кажется?

— Да нет, если только они не придут сюда, — вздохнул я. — Она настроена на это место. Вынеси ее за дверь — и она не будет работать.

— Почему?

— Потому что я не настолько силен в ремесле, — объяснил я. — Изготовить что-либо, работающее дома, несложно. Совсем другое дело — складывать заклинание где-нибудь посреди дороги.

Я выбрался из постели. Часы показывали без нескольких минут десять. Я принял душ, оделся, провел расческой по волосам и решил, что чуть небрежный, небритый вид мне идет.

Когда я вернулся в гостиную, Сьюзен уже натянула свои кожаные штаны, а из всех свечей продолжали гореть только пять. Защитный барьер быстро слабел.

— Что случилось после того, как Мартин увез вас от гостиницы?

Сьюзен опустилась в кресло.

— Я пыталась заставить его остановиться. Он отказался. Мы поссорились из-за этого, и он наставил на меня пистолет.

Я поперхнулся:

— Он… что?

— Ну, честно говоря, я вела себя не слишком разумно.

— Адские погремушки…

— Мартин не хотел, но я все-таки уговорила его поехать к Майклу. Я решила, что если кто-нибудь и сможет вытащить тебя из этой бодяги с динарианцами, так только он.

— Что ж, на мой взгляд, не лишено логики, — согласился я, прикидывая, что мне выбрать: кофе или колу.

Победила кола — ее кипятить не надо. Сьюзен кивнула прежде, чем я успел задать вопрос, и я принес банку и ей.

— А что с Анной Вальмон? — поинтересовался я.

— Она находилась в шоке. Черити уложила ее в постель.

— В полицию звонили?

Сьюзен покачала головой:

— Я подумала, может, она знает что-нибудь такое, что могло бы помочь. Вряд ли мы смогли бы узнать что-нибудь, если бы она сидела взаперти.

— А что сказал обо всем этом Майкл?

— Его там не было, — сказала Сьюзен. — Там был Широ. Черити сказала, что Майкл и еще кто-то по имени Саня пока не вернулись из Сент-Луиса и даже не звонили.

Я нахмурился и протянул ей вторую банку.

— Что-то не очень на него похоже.

— Я знаю. Они здорово тревожились. — Она тоже нахмурилась. — Ну, Черити, во всяком случае. Я вообще не знаю, умеет ли Широ тревожиться. Знаешь, такое впечатление, будто он всего этого ожидал. Он так и сидел в этой своей самурайской одежде, и дверь он открыл прежде, чем я успела постучать.

— Майкл тоже проделывал такое при мне пару раз. Побочный эффект работы, возможно.

Сьюзен покачала головой:

— Неисповедимы пути Господни?

Я пожал плечами:

— Может, и так. Широ сказал что-нибудь?

— Он только говорил Мартину, куда поворачивать и где остановить машину. Потом сказал мне, чтобы я подождала минуты две, прежде чем спускаться, и чтобы я была готова отвести тебя в машину. Он… он чуть улыбался — всю дорогу улыбался. На любом другом лице это казалось бы зловещим. Но у него вид был такой… уверенный. А может, он просто здорово умел прятать эмоции.

Я покрутил банку в пальцах.

— Умеет. Здорово умеет прятать эмоции.

Сьюзен выгнула бровь:

— Не понимаю.

— Я не думаю, что он мертв. Нет еще. Он… он согласился отдать себя динарианцам в обмен на мое освобождение. Старший динарианец, назвавшийся Никодимусом, заставил его пообещать, что он не будет сопротивляться или пытаться бежать в течение двадцати четырех часов.

— Не нравится мне это.

Я поежился:

— Угу. Кажется, они старые враги. Когда Широ предложил им себя, Никодимус выглядел как ребенок рождественским утром.

Сьюзен сделала глоток из банки.

— Они очень опасные, эти люди?

Мне вспомнился Никодимус и его нож. Вспомнилась моя полнейшая беспомощность, когда он запрокинул мне голову, чтобы сподручнее было перерезать горло. Вспомнились нашинкованные трупы.

— Достаточно.

С минуту Сьюзен молча смотрела на меня. Я сидел, уставившись на банку колы у меня в руках.

— Гарри, — сказала она наконец, — ты все-таки откроешь свою банку или только посмотришь на нее?

Я тряхнул головой и дернул за кольцо. Запястья мои изрядно опухли и саднили: Никодимус явно предпочитал обычные веревки выполненным по спецзаказу из гривы единорога.

— Извини. Просто есть о чем подумать.

— Ну… да, — кивнула она чуть мягче. — Что будем делать дальше?