Джим Батчер - Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти

Вместо ответа я достал из кармана один из пузырьков с антивампирским эликсиром и, откупорив, опрокинул содержимое в рот. Затем довольно громко рыгнул.

— Прошу прощения, — кивнул я.

— Браво, Дрезден. Умеешь показать класс, — заметила Сьюзен.

— Умение показать класс — моя отличительная черта, — согласился я и протянул ей жезл с посохом. — Подержишь?

— Секунданты, займите свои места, — объявила Архив.

Сьюзен положила руку мне на плечо, на секунду крепко сжав пальцы. Я коснулся ее руки. Она отпустила мое плечо, повернулась и пошла на третью базу.

Томас поднял правую руку и предложил Ортеге дать пять. Ортега еще раз испепелил его взглядом. Томас одарил его улыбкой из рекламы «Колгейта» и, пошатываясь, отправился на первую базу. По дороге он достал из кармана джинсов плоскую серебряную фляжку и приложился к ней.

Архив посмотрела на меня, потом на Ортегу. Она стояла на позиции подающего рядом с парившим в воздухе шаром ледяной энергии, так что тень от нее падала длиннее, чем от Ортеги, но короче, чем от меня. Лицо ее выглядело серьезным, даже суровым. Оно плоховато подходило ребенку, которому рано вставать в школу.

— Вы оба настроены биться на этой дуэли?

— Да, — заявил Ортега.

— Угу, — кивнул я.

Архив тоже кивнула:

— Джентльмены, будьте добры, покажите мне свои правые руки.

Ортега поднял правую руку ладонью ко мне. Я повторил его движение. Архив сделала жест рукой: мордитовый шар тронулся с места и поплыл, остановившись строго посередине между мной и вампиром-военачальником. Ладонь моя ощутила давление — невидимое, бесшумное, но давление. Такое испытываешь в бассейне, поднося руку под водой к приточному отверстию. Странное это было ощущение; казалось, двинь руку чуть в сторону — и оно ускользнет.

Поступи я так, и мне довелось бы познакомиться с мордитом поближе. Сердце мое тревожно дернулось пару раз, и я сделал глубокий вдох, сосредотачиваясь. На месте Ортеги я бы вложил все имеющиеся у меня силы в натиск с первой же секунды состязания, чтобы покончить с этим сразу и навсегда. Я сделал еще два глубоких вдоха и сосредоточил всю свою волю, все свои мысли на своей руке и сгустке смертоносной черноты в нескольких футах от нее — так, словно, кроме этого, в мире не существовало ничего.

— Начинайте! — скомандовала Архив и отступила на несколько шагов.

Ортега испустил боевой клич и пригнулся, выставив перед собой руку, словно человек, пытающийся одной рукой закрыть бронированную дверь сейфа. Воля его устремилась на меня — дикая, сильная воля. Ее давление было таково, что я пошатнулся, едва не опрокинувшись навзничь. Мордитовый шар придвинулся ко мне фута на три или четыре.

Воля Ортеги была сильна. Действительно сильна. Я пытался отразить ее, преодолеть ее давление и остановить шар. Какую-то отчаянную секунду у меня не получалось ничего. Шар продолжал медленно, но верно надвигаться. До него остался фут. Десять дюймов. Шесть дюймов. Крошечные щупальца чернильной тьмы выскользнули из окружающего мордит облачка и слепо потянулись к моим пальцам.

Я стиснул зубы, напряг волю и остановил эту штуковину в пяти дюймах от моей руки. Я попытался сдвинуть ее обратно, но Ортега держался крепко.

— Не оттягивай этого, парень, — процедил Ортега сквозь зубы. — Твоя смерть спасет жизни. Даже если ты убьешь меня, мои вассалы в Касаверде поклялись выследить тебя. Тебя и всех, кого ты знаешь и любишь.

Шар чуть приблизился.

— Вы говорили, вы не причините им вреда, если я соглашусь на дуэль! — прорычал я.

— Я солгал, — ухмыльнулся Ортега. — Я приехал сюда, чтобы убить тебя и прекратить войну. Все остальное несущественно.

— Вот ублюдок.

— Не трепыхайся, Дрезден. Тебе не будет больно. Убьешь меня — и всех их казнят. А сдавшись, сохранишь им жизнь. Твоей мисс Родригес. Женщине-полицейскому. Твоему наставнику. Хозяину того бара. Рыцарю и его семье. Волчатам из университета. Всем им.

— Приятель! — рявкнул я. — Ты только что совершил ошибку.

Я позволил ярости, которую разожгли во мне слова Ортеги, вырваться из моей руки потоком возмущенной энергии. Облачко алых искр, слетев с моих пальцев, устремилось к мордитовому шару, и он пополз в обратную сторону.

Лицо Ортеги застыло от напряжения, дыхание участилось. Он больше не тратил силы на слова. Глаза его темнели до тех пор, пока в них не осталось ничего человеческого. По его коже то и дело пробегала рябь: маска из плоти скрывала под собой отдаленно напоминавшего летучую мышь монстра, каких на самом деле представляют собой вампиры Красной Коллегии. Монстр Ортега, настоящий Ортега, шевелился под фальшивой человеческой оболочкой. И он, этот настоящий Ортега, боялся.

Шар подбирался к нему. Ортега испустил еще один боевой клич, напрягая силы. Однако шар миновал точку равновесия и сместился еще ближе.

— Дурак, — прохрипел Ортега.

— Убийца, — отозвался я и подтолкнул шар еще на фут.

Он крепче стиснул зубы; желваки на скулах вздулись от усилия.

— Ты уничтожишь нас всех.

— Начиная с тебя.

Шар переместился на несколько дюймов.

— Самонадеянный, безмозглый псих!

— А ты убийца и мучитель детей, — бросил я и толкнул шар дальше. Их разделяло теперь не больше фута. — Ты угрожал людям, которых я люблю. — Шар подвинулся еще немного. — И как ты себя чувствуешь, Ортега? Сейчас, когда у тебя не хватает сил защитить себя? Как ты себя чувствуешь, зная, что сейчас умрешь?

Вместо ответа на лице его заиграла ухмылка. Он как-то странно дернул плечом, и я заметил, что левая рука его болтается, словно пустой рукав. А на животе, чуть сбоку, вырос бугор, словно там в каком-то потаенном подкожном кармане спрятан пистолет.

Я потрясенно смотрел на все эти трансформации. Настоящая рука его вынырнула из-под человеческой плоти, и зажатый в ней пистолет целился в меня.

— Ну, как себя чувствуешь ты? — очень тихо спросил Ортега. — Скажи, не стесняйся.

— Но… ты не можешь, — произнес я.

Я покосился в сторону Архив, но она, похоже, ничего не заметила. Воля моя чуть дрогнула, и мордитовый шар покачнулся вперед-назад.

— Они услышат выстрел. Они тебя убьют.

— Вполне возможно, — согласился он. — Я же сказал, что вполне готов и к такому исходу.

Его слова оглушили меня, и мордитовый шар стрелой устремился в мою сторону. Я перехватил его в какой-то паре футов от себя и еле удержал на этом расстоянии.

— Я же тебе говорил, Дрезден. Только одно способно остановить эту войну. Я бы предпочел для тебя более почетную смерть, но сойдет и такая.

Я оцепенело смотрел на спрятанный пистолет.

На груди Ортеги возникла и медленно поползла вверх ярко-красная точка.

Должно быть, выражение моего лица изменилось, поскольку Ортега тоже опустил взгляд. Алая точка лазерного прицела угнездилась у него на сердце и застыла.