Лиза Розенбеккер - Поцелуй музы [litres]

Отлично, Малу. Мало того, что ты сейчас в полном отчаянии от того, что не можешь раскрыть четыре убийства и спасти свою шкуру, так еще и твои гормоны сходят с ума. Хорошая работа!

Первые пять минут никто из нас не произносил ни слова. Лэнсбери и так не был особо разговорчив, Тия и Эмма не знали, что сказать, а я до сих пор проклинала гормоны, которые заставляли меня во всем этом хаосе танцевать танго. Я пыталась как можно больше наслаждаться теплым ощущением в животе, пока наш коллектив погрузился в молчание. Кроме того, в моей голове кружилось такое количество мыслей, что я никак не могла понять, какие из них нужно начать преобразовывать в слова.

Понятия «академия», «воровки», «преобразователи», «отец» выстроились в пазл, который являлся моей жизнью. Я не знала, что говорить по поводу трех первых, но вот четвертое теоретически могло быть очередной зацепкой… За которую нам обязательно стоило ухватиться.

– Мы должны выяснить, кто мой отец. И откуда музы его знают, – сказала я ребятам.

Все заинтересованно посмотрели на меня.

– Как ты пришла к этому? – спросила Тия.

Лэнсбери, перерабатывая новую информацию, похоже, пришел к такому же выводу, что и я, и поэтому ответил на вопрос:

– Они сказали, пусть это и чепуха, что Малу настолько же эгоистична, как и ее отец. Это означает, они знакомы с ним. Или со времен полученного ими наказания, или кто-то посетил их и рассказал о нем. Может быть даже, он сам их разыскал.

– Но как в этом замешан отец Малу? – задала еще один вопрос Тия.

– Он – то, что отличает Малу от других антимуз, – объяснила Эмма. – Мы узнали, что они затаили обиду на всех детей Книрила. И то, что они выбрали Малу, по неизвестным причинам, объектом своих зловещих махинаций, должно быть каким-то образом связано с ее отцом. По крайней мере, если судить по их реакции. Речь идет о Малу и о ее отце. Он – следующая частичка пазла. Если мы выясним, кто он, мы подберемся ближе к разгадке.

– О нет, – заскулила я, потому что знала, что это означало. Существовал лишь один человек, который мог нам в этом помочь.

– Да, да, – прокомментировала Эмма. – Обходного пути нет. Мы должны связаться с миссис Пэттон.

– Это предложение звучало за последние недели слишком часто. Но в этот раз мы все сделаем по-другому! Мне надоело делать все только так, как хочет она. Мы возьмем реванш и направимся прямо в управление муз. – Мое сердце заколотилось. От волнения, от страха и от гнева. Роковая смесь, которая заставила меня вскипеть.

– Ты звучишь как мятежница. – Тия захихикала.

– Настанет и этому время, – заверила я ее. – Мы слишком долго выслушивали всю эту ложь. Наконец, я хочу знать, о чем она еще умолчала. А также информацию об академии, воровках и преобразователях, про которых говорили музы. И почему музы нас так ненавидят. По крайней мере, я считаю, нас это касается.

Я действительно так думала. Точно так же, как и была убеждена, что мое невежество в отношении Литерсума препятствовало дальнейшему расследованию. Темная сторона, как ни крути… Я понимала, куда меня это привело. В резню, в которой каким-то образом был замешан мой отец. И чем мне помогло незнание о нем? Ничем. Наоборот. Это только вредило мне, потому что я не имела ни малейшего представления, во что ввязалась. Настало время идти другим путем.

Другие согласились со мной, и было приятно решение отправляться на мятеж, как его назвала Тия, не в одиночку.

– Ничего страшного, если мы займемся этим завтра? – спросила Тия. – На сегодня мне хватило непримиримых людей, и теперь я просто хочу в кровать. Но завтра же я покажу вам дорогу в управление, если хотите.

Мы приняли предложении Тии, и я была благодарна за то, что мне не пришлось в тот день вступать в конфликт с миссис Пэттон. Было достаточно стерв для одного дня. Мы решили вернуться в книжный мир Тии, потому что там находились все наши вещи, кроме того, мама считала, там было безопаснее. Тем более что я наслаждалась компанией. Уставшие, мы отправились в путь. Когда мы добрались до ее дома, было уже темно.

Я содрала с себя слои одежды и помылась ледяной водой, булькавшей в трубах. Грязь, косметика и ужасные слова муз утекли через дырку в полу и исчезли навсегда. Я хотела завершить день с ясной головой. К сожалению, эта голова осталась еще и мокрой, потому что в этой умывальной эйфории я совсем забыла, что в мире Тии не было фена. С тюрбаном из полотенца на голове я вышла в гостиную, где обе девочки, уже переодетые в пижамы, сидели перед камином, а Лэнсбери сидел рядом с ними на кресле. Наверняка у них были те же мысли, что и у меня: как можно быстрее согреться, и в кровать.

Эмма записывала новую информацию, полученную за день, в блокнот. И даже ту, напротив которой она вынуждена была нарисовать огромные знаки вопроса. Это были все те же слова: академия, воровки, преобразователи… И вопрос, как музам удалось проникнуть в реальный мир несмотря на магический запрет. Они подтвердили свое причастие, а значит, каким-то образом смогли перейти через запретную границу. Талия была тому доказательством. Я надеялась только лишь на то, что миссис Пэттон сможет дать нам разъяснения на следующий день. Наверняка она все это знала, но вот захотела ли бы рассказать – это уже был другой вопрос.

Я села перед камином и сняла с головы полотенце, чтобы волосы хоть немного просохли перед сном. Только тогда я заметила, что на Лэнсбери была старая рубаха и широкие штаны, что очень подозрительно было похоже на пижаму. Шелдон улегся поудобнее у него на коленях и позволял поглаживать себя за ушком. Во мне снова закралась зависть, и по щекам разлилось тепло, когда я представила, что он прикасался ко мне.

– Ты тоже ночуешь здесь? – спросила я, чтобы не погрузиться глубоко в мечтания.

– Завтра это сэкономит нам уйму времени. Кроме того, после всего, что случилось сегодня, я не отпущу вас больше никуда одних. Кто знает, что еще задумали музы.

– Значит, ты все-таки попал на пижамную вечеринку, – сказала я и ухмыльнулась. По крайней мере, он назвал это именно так в тот день, когда Тия и Эмма приходили изучать документы.

Он не смог сдержать смех.

– Выходит, что так. Нам осталось только расстелить матрасы и постельное белье прямо в гостиной, и будет отлично.

Тия хлопнула в ладоши и встала.

– Это потрясающая идея. Пошли, Лэнсбери!

Он последовал за ней, что очень не понравилось Шелдону. Кот спрыгнул с колен Лэнсбери и стал тереться о меня, вариант номер два.

– Предатель, – пробормотала я, но все-таки погладила его за ушком.

Затея Тии закончилась тем, что Лэнсбери втащил в гостиную четыре матраса и постельное белье. Мы отодвинули тяжелый диван с дороги и выстроили шалаш, как в детстве. Лэнсбери, фыркая залез туда, однако выглядел он счастливым. На его лбу блестел пот, а волосы прилипали к коже, но он выглядел милее, чем когда-либо. Улыбка на его губах вызвала трепет в моей груди, что лишило меня дара речи. К счастью, он этого не заметил, иначе он наверняка бы высмеял меня.