Лиза Розенбеккер - Поцелуй музы [litres]

Отец тяжело сглотнул.

– Я горжусь тобой, Малу, навечно. Ты лучшее, что мне удалось создать. Пожалуйста, скажи матери, что я по-настоящему ее любил. Просто все было… очень сложно. Мне очень жаль, что тебе пришлось страдать из-за меня. Пожалуйста, прости меня. А теперь тебе нужно уходить, остается совсем мало времени.

Кровь, которая сочилась из его раны, превратилась из красной в темный цвет индиго. Паркет на сцене раскалывался, деревянные щепки взлетали в воздух, как тлеющая зола. Отец опустился на колени, я пыталась его удержать, но он был слишком тяжелым. Я помогла ему как можно мягче опуститься на пол.

– Скоро все закончится. Вам нужно уходить, – прошептал отец. Я поцеловала его в щеку, что вызвало на его лице улыбку.

– Спасибо. За все. Я никогда тебя не забуду и, конечно, прощаю тебя. – Он закрыл глаза. Он еще дышал, когда я уходила. В моей груди все сжималось, мне хотелось разорваться на две части, чтобы одна часть меня могла остаться с ним. Я бежала к Тому, вокруг которого собрались остальные, так быстро, как только могла в этом состоянии. Он был бледным, капли пота блестели на его лбу.

– Малу, – произнес он, кашляя, и протянул мне руку. Я взяла ее и крепко сжала. Кровь, сочившаяся из его раны, тоже окрасилась в цвет индиго. Мое сердце заколотилось, внутри началась паника.

– Том, мне очень жаль. Мы вынесем тебя отсюда и…

Мнемозина положила руку мне на плечо.

– Малу. Мы не можем взять Тома с собой, – сказала она с глубоким сожалением.

– Почему не можем? Он ведь не из этой истории.

– Может быть. Но он книжный персонаж, он пролил кровь в новой части этой истории. И теперь он безвозвратно переплетен с ней. Он не может покинуть ее.

– Нет. Нет, нет, нет! – кричала я и крепко сжимала руку Тома. – Это не может быть правдой! – Передний ряд мягких сидений каскадом золы взлетел вверх. Запах горелой бумаги усиливался. Том сжал мою руку.

– Все в порядке, Малу. Правда. В последний день своей жизни я стал героем! – Должно быть, Том уже находился в бреду, судя по тому, как мечтательно он это произнес. Его слова разбили мне сердце, я рыдала, пока не начала задыхаться.

– Это была моя заветная мечта, – пробормотал он. – Быть кем-то больше, чем просто статистом. – С удивительной силой он схватил меня за руку и подтянулся ко мне. Он посмотрел мне прямо в глаза. Они выглядели такими живыми, как никогда прежде.

– Малу, твой отец прав. Не забывай о том, что некоторые люди не в состоянии самостоятельно писать свою историю. Они закованы в цепи, с которыми не могут справится. Но ты… ты можешь создать собственную историю. Сделай из этого что-нибудь. Ты обещаешь мне?

Не в силах что-либо ответить, я кивнула. Я проглотила стоявший в горле ком и приготовилась ко второму за день прощанию. Мое тело начало медленно сдаваться, мне стало невыносимо холодно, во рту пересохло.

– Пожалуйста, прости меня Том. Я этого не хотела. Я бесконечно благодарна тебе за все.

– Для тебя всегда пожалуйста, маленькая антимуза. Не забывай меня. – Он снова опустился на пол. Тия положила его голову на свою свернутую куртку. – Я ведь герой, не так ли, Малу? – Все его тело задрожало. Потом совсем успокоилось.

– Да, Том. Ты герой. – Слезы текли по моим щекам, и я позволяла им, потому что была слишком слаба, чтобы поднять руку и вытереть их.

С улыбкой на лице Том издал последний вздох. Я поцеловала его в лоб, мне хотелось провалиться под землю. Но нам нужно было уходить. Лэнсбери помогал мне и бормотал на ухо успокаивающие слова, которые я не слышала. Эмма поддерживала меня с другой стороны. Тия и Мнемозина помогали миссис Пэттон покинуть театр. Музы, которых вело магическое заклинание матери, следовали за нами.

Вместе мы вышли из театра на улицу, где нас ждал сильный беспорядок. Это было ужасно. С неба толстыми хлопьями падала зола, повсюду ощущался запах жженой бумаги. По улицам проносились крики, наполняя атмосферу страхом. Персонажи книги обеспокоенно бегали из стороны в сторону, показывали наверх и не знали, куда им сбежать.

Небо потемнело, воздух стал плотным, мне стало тяжело дышать. Но самым страшным были беспомощные крики и плач персонажей. Мы побежали к библиотеке, расположенной в нескольких сотнях метров. Персонажи заметили нас и побежали следом. Лэнсбери с опаской оглядывался и немного подталкивал меня вперед. Добежав до двери, мы ненадолго остановились. Наши преследователи стали ждать наших дальнейших действий. Могли ли мы взять их с собой и спасти? Я бросила вопрошающий взгляд на Мнемозину. Она покачала головой, от чего у меня заболело сердце.

– Мы можем помочь только в создании нового мира. Все, что происходит потом, не зависит от нас. Мне жаль, – сказала она и со слезами на глазах посмотрела по сторонам. Она олицетворяла память Литерсума, ей, наверняка, было больно потерять его часть. – Я отведу дочерей домой. Они получат заслуженное наказание. Но я уверена, что мы еще увидимся. – Она открыла дверь и погнала муз. Я мельком увидела зеленые холмы, на которых располагался их дом. Затем Мнемозина вошла сама, и они исчезли.

Персонажи книги, которые неудержимо разваливались на наших глазах, смотрели на Мнемозину и хотели последовать за ней. Но когда один юноша вышел вперед и открыл дверь, за ней не было ничего, лишь горящая бумага. Они не могли сбежать, они погибали вместе с этим миром. Вместе с Томом и отцом. Из-за меня. Из-за меня их история изменилась и в конце концов была разрушена.

Лэнсбери кивнул Эмме и Тии, обе хотели взять нас за руки, но я отмахнулась. Явно рассерженный Лэнсбери показал девочкам, чтобы они заходили. Нехотя они вместе с миссис Пэттон исчезли в Параби.

Я не могла отвести взгляд от пылающего мира. Лэнсбери подтолкнул меня вперед.

– Малу, нам нужно идти. – Он дал мне еще несколько секунд, чтобы я собралась. Когда я начала кашлять, он погладил меня по щеке.

– Давай пойдем. Пожалуйста. – Я протянула руку к дверной ручке и нажала на нее. Мы скорее заползли в Параби, нежели зашли.

Со слезами на глазах я закрыла за собой дверь… Нас окружила абсолютная тишина, словно зал застыл в воздухе. Эмма и Тия сидели на паркете и ждали нас, миссис Пэттон, скрючившись, сидела рядом. Лэнсбери с облегчением выдохнул и обнял меня. Но я не отпускала дверную ручку. Я не могла. Крики персонажей звучали в моей голове, овладевали мной.

Нет, все не должно было закончится так.

Я собрала все силы, подумала о «Театре смерти» и снова открыла дверь. Одна бредовая идея родилась в моей голове, которая никак не была связана с музами. И все же. Зола прорвалась сквозь дверной проем в Параби.

– Малу, – предостерегающе рыкнул Лэнсбери и попытался меня оттащить.

– Доверься мне, – сказала я и умоляюще посмотрела на него. Он кивнул и последовал за мной в «Театр смерти».