Сергей Зеленков - № 3

Было уже почти два часа ночи. Чтоб мыши не так носились по всему дому, а концентрировались в одном месте, я положил несколько кусочков печенья в углу, ближе к выходу. Ну не только для этого, а еще и потому, что хотелось полностью убедиться, что это именно мыши, а не какая-нибудь там нечисть балуется.

Пока Ася терла себе мордочку влажной салфеткой, я перенес свои спальные принадлежности в палатку, забрался в нее, расстелил возле Асиного надувного матраса. А матрас, между прочим, был широким и занимал, практически, три четверти от общей площади трехместной палатки, и свободной оставалась только узенькая полосочка пола, между стенкой палатки и матрасом. На этой полоске я и устроился, скрестив руки на груди, чтоб меньше места занимать. Свет на ночь мы условились не выключать.

Через пару минут в палатку влезла Ася.

– Ну и что ты тут натворил? – сразу с претензией обратилась она ко мне.

– В смысле? – не понял я.

– В смысле, перелезай на матрас.

Немного поколебавшись вначале, я послушался, переместился, укрылся обоими своими спальниками.

– Опять знобит? – поинтересовалась она, пощупала мой лоб.

– Ага, – признался я.

– Ты ж еще таблетку выпил?

– Да, выпил. Возможно, еще не подействовала.

Ася тяжело вздохнула, откинула свой спальник в сторонку, подлезла под моих два, пристроилась ко мне вплотную.

Я напрягся, задержал дыхание, при этом трясти меня начало еще сильнее.

С минуту пролежал в позе египетской мумии, почти не дыша; мысли смешались, от головы отхлынула кровь, твердил про себя бесконечно, не находя ответа: «Что делать? Как быть?»

Толком не осознавая своих действий и абсолютно не задумываясь о возможных последствиях, сделал движение, намереваясь подсунуть свою руку под Асину шею. Она не стала противиться, напротив, приподнялась и положила свою голову мне на плечо, примостилась поудобнее у меня под правым боком, буквально через минуту засопела.

Я же еще минимум полчаса лежал, боясь сделать движение; даже когда озноб прошел и стало жарко, не решился раскрыться, чтоб ненароком ее не разбудить; и когда она плечо мне отлежала, я продолжал сохранять неудобное положение, стоически вынося боль, неприятное онемение и покалывание в правой руке. Я слушал ее дыхание, прикасался губами к ее макушке, наслаждался теплом ее тела. А когда она, все-таки, скатилась с меня, перевернулась на другой бок, оказавшись спиной ко мне, что-то промычав неразборчиво, при этом, даже не проснувшись, я аккуратно придвинулся к ней, чтоб продолжать хоть чуть-чуть касаться ее тела своим, и, спустя несколько минут, провалился в глубокий сон…

Проснулся, некоторое время смотрел по сторонам, не понимая, где нахожусь. Потом сообразил. Аси рядом уже не было, нащупал свой телефон слева от себя: на часах одиннадцать утра, на календаре двадцать седьмое сентября. Прислушался: в доме тихо.

– Ася! – крикнул я, – Ты тут?

– Да, соня! – услышал я ее голос.

Перевернулся, встал на четвереньки, вылез из палатки, охая, кряхтя и матерясь шепотом, проклиная свою больную спину (сколиоз), пеняя на возраст. Увидел Асю, сидящую за столом перед включенным ноутбуком.

– Ну как поспал? – спросила она, – Я тебе не мешала? Не сильно во сне брыкалась?

– Сильно, – ответил я, продолжая все еще стоять на четвереньках, – Всего меня избила. Пошевелиться не могу.

– Так тебе и надо… А я вот в восемь утра встала. Уже кучу дел переделала. Сегодня вечером у нас баня запланирована, я с Трофимовной договорилась. Только тебе нужно будет сходить к ней в районе обеда, дров и воды наносить. Я тебе помогу, не волнуйся. Попросила, кстати, у нее зеркало, сама повесила. Пальчик, вот, ударила сильно (Ася продемонстрировала мне заклеенный пластырем указательный палец на левой руке), когда гвоздь в стену забивала, а ты даже и не проснулся. Алексеевна заходила, принесла нам десяток яиц и кабачок. Денег брать за это не хотела, я еле всунула ей рубль, можно сказать, насильно. Как ты себя чувствуешь, кстати?

– Хреново, – признался я, – Как будто с бодуна.

Осознал, что до сих пор стою на четвереньках, еле поднялся на ноги.

– А что беспокоит? – поинтересовалась Ася.

– Голова тяжелая, мышцы болят, слабость, – принялся я перечислять то, что чувствовал, – Думаю, что это остаточное, сегодня должно стать лучше, нужно просто расходиться немного.

– Пожарить яичницу?

– Ага, давай.

– Снилось что-нибудь?

– Нет, – ответил я, пытаясь что-нибудь припомнить, – Вроде ничего интересного. А тебе?

– Тоже ничего такого.

Заметил зеркало на стене – овальное, без оправы. Подошел к нему, всмотрелся в свое отражение.

– Вот, бляха-муха! – воскликнул я, – Ну и видок у меня! Словно действительно всю ночь пробухал! Еще и не бритый…

– Ничего, тебе идет, – утешила меня Ася.

– Что идет? Опухшая морда и мешки под глазами?

– Нет, – засмеялась она, – Небритость твоя. Ты, так скажем, брутальнее и мужественнее выглядишь.

«Так, – задумался я, – Значит, получается, когда я выбрит, то выгляжу нежнее и женственнее».

Умылся холодной водой, позавтракал яичницей, попил вместе с Асей кофе. Расходился, действительно стал чувствовать себя почти что хорошо. Также радовало, что удастся помыться вечером, так как уже стал липким от пота. Собрались навестить Ивановну…

Застали ее сидящей на лавочке у забора, в черной меховой безрукавке и в сером пуховом платке, несмотря на относительно теплую погоду. Да, Ася была права: выглядела Ивановна неплохо; по крайней мере, казалась не старше Алексеевны. Почему-то, когда я видел всех трех местных бабушек в первый день нашего прибытия в Спаси, я абсолютно не рассмотрел ни Алексеевну, ни Ивановну.

– Добрый день, Ивановна, – поприветствовала ее Ася, – Ну как ваше здоровье?

– Ой, дзетачка, якое тут ужо здароўе амаль у дзевяноста два гады? Вось, хадзіць ужо сіл няма. Учора ўвесь день ляжала… А цябе, хлопчык, як завуць, забылася я нешта? 119 119 Ой, деточки, какое тут уже здоровье в девяносто два года? Вот, ходить уже сил нет. Вчера весь день лежала… А тебя, мальчик, как зовут, забыла я почему-то?

– Сергей, – ответил я.

– Ка мне ўчора Аляксееўна заходзіла, казала, што ты, Сяргей, захварэў зусім. Ці палепшыла табе хоць трошачку? 120 120 Ко мне вчера Алексеевна заходила, говорила, что ты, Сергей, заболел совсем. Стало лучше хоть немножечко?

– Палепшыла, 121 121 Стало лучше, – ответил я.

– Ивановна, – обратилась к ней Ася, сразу переходя к делу, – А вы вчера так толком и не рассказали мне ничего. Может сегодня расскажете?

– Ой, дзетачка, я і ня ведаю, што вам расказаць-та… Ладна, ідзёмце ў хату, а то халодна, змерзла ўжо… 122 122 Ой, деточка, я и не знаю, что вам рассказать-то… Ладно, идемте в дом, а то холодно, замерзла уже