Сергей Зеленков - № 3

«Да, интересно, – снова задумался я, – А самое интересное, что я, судя по всему, с ума понемногу схожу – шарики за ролики…»

– А к этому, как его зовут-то… – начал я, – Степан, вроде… ну тот, что с тюрьмы! К нему не ходила, случайно?

– Ой, не, – поморщилась Ася, – Без тебя я к нему точно не пойду.

«Я б к нему тоже один бы не пошел, – мелькнула мысль, – Мало того, что прибил кого-то, так еще и крыша, судя по рассказам, у него не слабо так протекла».

– А хоть видела его? – спросил я.

– Нет, ни разу. Но обязательно его нужно увидеть и поговорить. Как, вообще, ты себя чувствуешь?

– Ну так, – прислушался я к своему телу, – Ломота в ногах, голова чугунная. Но терпимо. Думаю, завтра будет все хорошо.

– Понятно, тогда сегодня ни к кому уже не пойдем – на завтра оставим…

***

К вечеру, протопив печь, я решил покопаться в немногочисленных вещах, оставшихся от хозяина дома. Нашел старые дырявые кирзовые сапоги в одном из деревянных ящиков, тридцать девятого размера, большой сверток наждачной бумаги, еще штук пять разделочных досок разного калибра, видимо, сам Анисим их делал при жизни. Думал на дрова их пустить, но не решился – как-никак, ручная работа, неуважение к мастеру их уничтожать. Больше ничего не обнаружил, кроме мышиного говна – все кто-то выгреб, ничего не оставили, даже тряпья.

Старый сундучок, стоявший около печи, был осмотрен еще в первый день – там было пусто. Однако я, на всякий случай, еще раз открыл его, для чего-то провел рукой по его пыльному дну, и пальцем зацепился за что-то, торчавшее из трещины в доске. Какая-то металлическая пластинка выступала на полтора-два миллиметра из расщелины в древесине. Я сразу подумал, что это монетка застряла, попробовал ногтями подцепить, вытащить – она двигалась, но не доставалась.

– Аська, подай, пожалуйста, нож, – обратился я к Асе, ковырявшейся в это время в своем ноутбуке.

– Вот, а что такое? – подбежала Ася ко мне, стоявшему на коленях у сундука, протянула мне нож.

– Сейчас посмотрим…

Я засунул острие ножа в щель, поддел заинтересовавший меня предмет, тот легко выскочил наружу.

– Ого! – воскликнула Ася, – Что это? Крест, да?

– Похоже, – проговорил я, положив на ладонь медную, судя по всему, пластинку, напоминавшую по форме четырехконечный крест, только широкий, с округлыми концами, как бы в форме лепестков. Принялся разглядывать. Освещение было тусклое, из-за дальнозоркости никак не мог сфокусироваться, даже отдалив от глаз подальше, мелкие детали рассмотреть не получалось.

– Дай мне, пожалуйста, – протянула мне руку Ася, она тут же пошла за фонариком; села за стол, начала изучать мою находку.

– Ну, что скажешь? – спросил я, подойдя к ней со спины.

– Нательный крест. Старообрядческий, очень старый, – доложила Ася, – Вон, все надписи затерлись даже. Уже еле видно, что в середину восьмиконечный крест вписан.

– Форма странная, – отметил я.

– Не, самая обычная, – заявила Ася, – Я читала, и фотки в интернете смотрела, такой вот формы с закругленными концами были женские кресты, а мужские – с прямоугольными.

– То есть, это крест не Анисима, получается, так?

– Ну да, а что тут такого? Может, это крест его жены, или дочери, или какой-то другой родственницы. Да, и может он не такой уж и старый, просто самодельный, поэтому и изображение на нем не четкое.

– А дырники и прочие беспоповцы кресты носили, не помнишь? – спросил я.

– Ой, вроде да, не помню точно, – задумалась Ася.

– …Так, ладно. Давай подведем итоги того, что мы имеем на теперешний момент, – начал я серьезно, – Поселились, значит, мы в заброшенном доме, в котором раньше жил и два года назад умер в возрасте ста пяти лет местный старовер-колдун, проклявший всю деревню. Сегодня утром мне лично пришлось пообщаться с душами умерших от этого проклятья, которые в этом доме пребывают и не могут, по каким-то причинам, его покинуть. В ста метрах от нас находится фундамент разрушенной церкви, возведенной, в свое время, на месте языческого капища, с жертвенной ямой в середине, набитой человеческими костями. А еще, только что мы нашли в сундуке старый нательный женский крест, принадлежавший, возможно, пропавшей без вести много лет назад дочери хозяина дома, которая, по рассказам местных старушек, являлась по совместительству и его любовницей. Завтра планируем продолжить опрос соседей, в том числе, и отсидевшего пятнадцать лет за убийство и слегка помешавшегося мужика по имени Степан. Что еще я упустил?

Ася пожала плечами, улыбалась.

– Да, чуть не забыл! – продолжил я, – Еще ж на меня положила глаз ведьма из соседней деревни, на четверть цыганка. Ее дедушка-цыган ухаживал за пропавшей дочерью старовера-колдуна, и, возможно, причастен к ее исчезновению; дедушка-цыган, к слову, повесился, когда та пропала; или его повесили; а та самая его внучка-ведьма, которой я приглянулся, уж очень мужчин любит, но они почему-то постоянно умирают, когда женятся на ней.

Ася временами смеялась, слушая мою тираду, делала это нервно и неестественно. Когда я закончил, она произнесла:

– Да уж, если бы все это не происходило прямо у меня на глазах – ни за что бы не поверила!..

***

К вечеру опять мне стало хуже. К счастью, предусмотрительная Ася, взяла с собой целую аптечку с различными лекарствами, мазями, бинтами, пластырями; градусник, кстати, тоже имелся – намерил тридцать восемь с небольшим. Принял сразу несколько таблеток жаропонижающего, напился чаю. Таблетки подействовали, чай согрел, часов в десять вечера мы легли спать.

Надоело, наконец, мне падать со скамейки во сне – плюнул на все и расположился на полу.

Животных я, конечно же, люблю, но люблю их на расстоянии; даже к мышам отношусь с глубочайшим уважением, но только когда я точно знаю, что у них нет даже теоретической возможности вступить со мною в физический контакт; это же, в принципе, касается и любых других животных; вообще, для меня идеально, когда они находятся в телевизоре.

Стоило нам выключить свет, улечься и перестать разговаривать, как то там, то сям по дому начали раздаваться различные шумы: поскрипывания, шорохи, потрескивания. Я, как и в предыдущую ночь, начал светить по углам, пытаясь засечь виновников шума. И снова никак не удавалось это сделать. Лежа на полу, я чувствовал себя намного уязвимее, чем в предыдущую ночь, располагаясь на скамье, но на полу было значительно удобнее, поэтому предпочел остаться на нем.

Решил отвлечь себя от внешних раздражителей, взял свой телефон, включил на нем какую-то игру, давным-давно скачанную, что-то вроде классических танчиков, принялся играть. Почти сразу на свет дисплея накинулись какие-то насекомые; ладно, если б только в экран метили, так они же, гады, прямо на лицо садились. Какой-то один страшный и большой то ли мотылек, то ли не знаю кто, приземлился прямо на губы, хорошо, что рот был закрыт. Я моментально стряхнул его, однако мне показалось, что он не улетел, а свалился куда-то в мою, так называемую, постель, в район скрученной в валик одежды, выполнявшей функцию подушки. Я вскочил, принялся судорожно перетряхивать спальные принадлежности, перебирать; внимательно осмотрел все при свете фонарика. Боковым зрением увидел черную точку на полу, недалеко от того места, где должна была находиться моя голова, направил на нее луч света – там сидел огромный черный паук, следил за мной внимательно, лукаво усмехался. Меня аж всего передернуло. Выругался про себя, собрал волю в кулак, взял пачку сигарет, лежавшую рядом на полу, принялся его отгребать ею, приговаривая шепотом: «Кыш-кыш». А он, козел, наглый оказался: я его в одну сторон гнал, а он в противоположную метил, ко мне в постель – самка, наверное была; в итоге, все-таки, удалось его (или ее) прогнать, махнул он (или она) куда-то в сторону печи, исчез(ла) из вида…