Сергей Зеленков - № 3

– Марина Михайловна, – на этот раз я ее перебил, – А давайте-ка мы сейчас зайдем в дом, присядем, составим договор аренды…

– Какой еще договор аренды?!.. – повысила она на меня голос.

– Идемте-идемте, – беря ее нежно под руку, повел ее в дом, она, видимо, растерялась, сопротивляться не стала, – Петрович, побудь пока что здесь, мы сейчас быстренько бумаги подпишем – и все…

– Ой, здравствуйте, Марина Михайловна! – вскочила из-за стола Ася, от волнения даже поклонилась председательше, – Не ожидали мы вас в гости, а так бы что-нибудь…

– Так, Ася, – не дал я ей закончить, – Найди, пожалуйста, чистый лист бумаги. Ручка у меня здесь где то была…

– Тетрадный лист пойдет?

– Пойдет.

Ася суматошно забегала до дому, роясь по сумкам, приговаривая: «Ну где же, где-то ведь была, я ж брала, вроде…»; наконец, нашла общую тетрадь в боковом кармане одной из дорожных сумок, вырвала из середины двойной лист в клетку, поднесла его мне. Я уселся за стол, принялся писать, не разворачивая, на первом обороте, проговаривая вслух:

– Итак, пишу: я, гражданин Республики Беларусь, Григорьев С.С., родившийся девятнадцатого июня тысяча девятьсот восемьдесят третьего года, принимаю в аренду дом, в скобочках: жилище, по адресу: Крупский район, Курганский сельсовет, деревня Спаси, улица… не помню адрес… Я тут место пока что оставлю, потом допишу… Так. Далее: обязуюсь сохранять дом, в скобочках: жилище, в надлежащем виде, к устно оговоренной дате вернуть его в состоянии не хуже первоначального. В случае непреднамеренной порчи, торжественно клянусь и обещаю возместить государству все понесенные убытки. Подпись, расшифровка, дату потом сами поставите.

– Молодой человек!.. – снова повысила она голос, покраснела.

– Так, и вот арендная плата, – в который раз перебил я ее, достал из кармана пятидесятидолларовую банкноту, вложил внутрь, между страничками двойного тетрадного листа, протянул его Михайловне, – Вот и все. Мне кажется, что мы уладили все бюрократические формальности, ведь так?

Михайловна остолбенела, секунд пять не решаясь взять из моих рук бумажки. Потом, все-таки, выдохнула, кивнула, глядя мне в глаза, схватила слегка дрожащей рукой листок, расстегнула свою сумочку, всунула его внутрь.

– Чай, кофе? Грибной суп? – предложил я растерянной Марине Михайловне.

– Не, спасибо, я пойду пока что.

– Сейчас я вас провожу…

– Так, кум, – обратилась она к нервно курящему Петровичу, ожидавшему нас на улице, – Раз уж прыехалі, то зараз я па жыльцах прайдуся, можа у каго пытанні якія ёсць. А ты пачакай паўгадзіны пакуль што, пакуры тут. 175 175 Так, кум,… …Раз уж приехали, то сейчас я по жильцам пройдусь, может у кого вопросы какие есть. А ты подожди полчаса пока что, покури тут.

– Добра, Міхалаўна, – ответил Петрович, – Можаш не спяшацца… 176 176 Хорошо, Михайловна,… …Можешь не спешить…

И Михайловна направилась первым делом в дом Трофимовны – тещи Петровича.

– Ну, Сірога? Што, як, гавары, 177 177 Ну, Серега? Что, как, говори, – обратился он ко мне, как только председательша удалилась от нас на достаточное расстояние.

– Нормально все, договорились с ней, – ответил я, почувствовал, как у меня дрожали руки.

– Падмазаў, да? 178 178 Подмазал, да? – шепотом спросил Петрович.

– Можно и так сказать, – закуривая сигарету, произнес я.

– Ну ты малайчына! – восхищенно заявил Петрович, хлопнул меня по плечу, – І не расцяраўся ж! Я і ня думаў, што ты такі вушлы. Так і трэба… 179 179 Ну ты молодец!.. … И не растерялся же! Я и не думал, что ты такой ушлый. Так и надо…

А у меня в это время все тряслось, чувствовал себя облитым дерьмом с ног до головы. Смешались чувства унижения и стыда, словно меня только что очень сильно оскорбили.

– Пошли, Петрович, в дом, чая хоть попьем, – пригласил я его, быстро докурив свою сигарету…

– Добра вы тут устроіліся, – приговаривал Петрович, усаживаясь за стол, – І з палаткай добра прыдумалі, малайцы. Кстаті, ты ж, наверна ня чуў яшчэ, што Маісеевіч памёр? 180 180 Хорошо вы тут устроились,… …И с палаткой хорошо придумали, молодцы. Кстати, ты ж, наверное, не слышал, что Моисеевич умер?

– Что?! Когда? – почти хором воскликнули я и Ася.

– У тый жа дзень, што вы ў яго былі. У чацверг. У суботу харанілі, – пояснил Петрович, – Увечары яму дрэнна стала, скорую вызвалі, але прыехала яна, калі ён ужо памёр. 181 181 В тот же день, что вы у него были. В четверг. В субботу хоронили,… …Вечером ему плохо стало, скорую вызвали, но приехала она, когда он уже умер.

– Какой ужас! – произнесла Ася.

– Чаго вужас? – удивился Петрович, – Яму ж было лет да халеры. Дзевяноста сем, столькі зараз не жывуць. Вы ж бачылі, які ён стары. 182 182 Почему ужас?.. …Ему ж лет до холеры было. Девяносто семь, столько сейчас не живут. Вы ж видели, какой он старый.

– Все равно неприятно, – проговорила Ася, – Даже как-то виноватой себя ощущаю. Словно, мы его довели, приблизили кончину.

– Да ну… – махнул рукой Петрович, – Кожнаму свой век… Да, гэта ўнук Іванаўны сказаў Міхалаўне, што вы тут пасяліліся, яна яго ведае аднекуль. Наўрад ці ён гэта са зла, так, навернае, ляпнуў не падумаўшы… 183 183 Да ну… …Каждому свой век… Да, это внук Ивановны сказал Михайловне, что вы тут поселились, она его знает откуда-то. Вряд ли он это со зла, так, наверное, ляпнул не подумав…

– Хрен с ним, Петрович, – прервал я его, – Что пить будешь? Чай, кофе?

– Ну раз гарэлкі не прапануеце, то чай… Слухай, пра Таньку: будзеш ёй званіць? 184 184 Ну, раз спиртного не предлагаете, то чай… Слушай, про Таньку: будешь ей звонить?

– Про какую ты Таньку? – Не въехал я сразу.

– Ну пра тую, чарнявенькую, з бухгалцерыі. 185 185 Ну про ту, черненькую, с бухгалтерии.

– А, понял, – сообразил наконец-таки я о ком речь идет, – Честно говоря, совсем забыл про нее.

Подошел к своей висевшей у двери куртке, залез во внутренний карман, которым пользуюсь крайне редко – листок с номером там так и лежал.

– Даже и не знаю, Петрович, – ответил я, – Нет почему-то желания.

– Ну і хер на яе, – опять махнул рукой Петрович, – І ня трэба ёй званіць. Я спытаўся проста таму, што яна мне галаву ўжо задурыла. Пытае кожны дзень: чаму не званіць, чаму не званіць… Пашлю яе скора… 186 186 Ну и хер на ее,… … И не нужно ей звонить. Я спросил просто, потому, что она мне голову уже задурила. Спрашивает каждый день: чего не звонит, чего не звонит… Пошлю ее скоро…

Чай успели выпить, а еще Петрович успел пожаловаться на низкие зарплаты на селе, на повсеместную разруху и запущенность, на враки с телевизора о процветании того, что на самом деле при смерти. Минут через сорок вернулась председательша.