Евгений Прядеев - Люмпен

Оторвав, наконец, взгляд от стола, я перевёл глаза на картину. Почему генерал повесил в кабинете именно её? Должен же быть какой-то сакральный смысл в этом. В конце концов, он начальник Управления, а значит ничего не делает просто так. Не может же она ему просто нравиться?

Я всмотрелся в лодку, людей, лица которых были обращены навстречу надвигающейся стихии…

— Калмыков! — вырвал меня из созерцания картины голос Веденеева. — Ты уснул что ли?

— Так… Это… — встрепенулся я. — А что говорить то?

Я действительно считал, что мой долг перед Родиной выполнен полностью. Услышав по радио новости, я моментально оделся и практически вприпрыжку помчался на работу. Ситуация разворачивалась в абсолютно непонятную для меня сторону, и мне показалось очень разумным свалить часть проблем на плечи руководства.

Получается, что Сечкина подозревают в убийстве Бриллии. Ну это же бред! Зачем ему это надо? А с другой стороны, зачем тогда ко мне вчера приезжала мама Романа? Впрочем, вопрос зачем актуален с любой стороны. Если она искала действительно осязаемой помощи, то обращаться стоит к кому-нибудь более высокопоставленному.

Положа руку на сердце, что конкретного я могу сделать, кроме как стучать обо всём услышанном? У меня нет права отдавать распоряжения, подписывать документы… Ёмаё, да даже мнение моё на совещании и то не будет иметь глобального значения.

Веденеев, услышав мои спутанные объяснения, посмотрел на меня странным взглядом, а потом вздохнул и, поморгав усталыми, красными от недосыпа глазами, позвонил генералу. Он произнес в телефонную трубку всего одно слово:

— Началось!

Затем выслушал ответ, кивнул и вставая из-за стола, хмуро буркнул:

— Пошли!

Семеня вслед за начальником отдела, я даже не сразу сообразил, что мы направляемся к такому высокому руководству. Только пройдя через большую приемную и оказавшись, собственно, внутри кабинета, я поверил, что всё происходящее мне не снится.

Мы с Веденеевым по приглашению генерала уселись за стол для совещаний друг напротив друга. Сам он остался сидеть в своем кресле и теперь взирал на нас как будто бы сверху вниз.

Вообще Николай Степанович Гуреев не был кабинетным генералом. Понятное дело, что его должность предполагает большое количество бумаг и телефонных переговоров, но наш начальник Управления никогда не считал зазорным лично выехать на место происшествия или напрямую пообщаться с сотрудником, ведущим то или иное расследование. Причем подобное общение никогда не сводилось к официальному докладу.

Гуреев действительно старался вникать во все детали и всегда достаточно живо участвовал в обсуждениях. Зорин как-то рассказывал, что однажды генерал фактически раскрыл за него дело о серии краж драгоценностей из квартир разных обеспеченных товарищей. Коля зашел в тупик в своих изысканиях, Веденеев тоже не смог придумать ничего нового, а Гуреев, изучив все материалы и пообщавшись с оперативником, сделал настолько неожиданные выводы, что все только рты поразевали.

Зорин сначала даже не поверил в версию генерала, хотя и звучала она достаточно логично. Но деваться было некуда, предположения руководства следует проверять безотлагательно. Каким же было изумление всех, когда уже на следующий день Николай рапортовал о раскрытии дела и завершении расследования.

Так что разговор с Николаем Степановичем в данной ситуацией явно не был потерей времени. Тем более, из нас троих он был самым осведомленным о взаимоотношениях Знати и мог подсказать что-то такое, чего мы просто не могли знать.

Сегодня генерал был не в форме, а в строгом костюме иссиня-черного цвета, причем несмотря на достаточно теплую погоду, начальник Управления сидел в пиджаке и даже не расслабив узел галстука. Я обратил внимание, что лицо у генерала было тоже очень уставшим. Похоже, в то время пока я прогуливался под ручку с Леной, мои руководители продолжали усердно работать.

Почему-то от осознания этого факта мне стало ужасно стыдно. Сижу тут такой важный, строю планы на головокружительную карьеру, а сам вчера ускакал на свидание при первой же возможности.

Веденеев тем временем пересказывал генералу услышанное от меня, а я отвлекся на разглядывание кабинета.

— Я всё правильно рассказал? — посмотрел на меня с недовольным видом начальник отдела. — Или ты опять в облаках плавал и ворон считал?

— Никак нет, не считал, — попытался я встать, но был остановлен жестом начальника Управления. — В целом, всё правильно. Вот только…

— Что только? — лицо Веденеева стало еще более недовольным. — Я что-то пропустил?

— Вы сказали, что Сечкина применила ментальный Дар, чтобы взять меня под свой контроль, — немного запинаясь, ответил я начальнику отдела. — А затем ушла, поняв, что у неё это не получилось. Но разве это возможно? Мне казалось, что у одарённых может быть только одна сверхспособность. Да и уходила она как-то слишком стремительно. Такое ощущение, что мама Романа сама чего-то испугалась и торопилась скрыться от какой-то опасности…

Веденеев смотрел на меня с таким выражением лица, как будто повстречался с умалишенным, которого вроде бы и слушать лишь пустая трата времени, но и пнуть жалко. Человек, всё-таки…

Я понял, что не нахожу слов, чтобы объяснить свою мысль более убедительно, и от этого начал сбиваться и говорить еще быстрее.

— Понимаете, когда мы с Сергеевым общались, у него стекло на двери вниз само поползло! Понимаете? Само! Значит на него воздействовали каким-то Даром. А что это может быть, кроме управления воздухом? Я так и подумал, что мама Сечкина его своей способностью открыла. Да и Сергеев, в принципе, не особо удивился произошедшему, когда именно её увидел возле автомобиля. А раз так, значит у Альбины Борисовны не может быть ментального Дара. Кто же тогда пытался взять меня под свой контроль?

— Не части, Калмыков, — остановил меня генерал. — Всё, что ты рассказываешь, действительно звучит достаточно логично. Но ты точно уверен, что это именно ментальное воздействие? Может быть, я не обвиняю, а просто уточняю, ты переборщил с алкогольными напитками? Или сам принимал какие-нибудь препараты?

Веденеев смотрел на меня таким взглядом, как будто хотел сказать: «Ну что, Калмыков, вот ты и попался!». Даже несмотря на предупреждение генерала, всё равно стало немножечко обидно.

— В моем роду наркоманов и алкоголиков не было, — пробурчал я, упираясь взглядом в столешницу перед собой. — Возле моего дома был кто-то еще из Знати, и это не Сергеев с Альбиной Борисовной.

— Тебя никто ни в чем не обвиняет, — примирительно сказал Веденеев. — Может быть, все гораздо проще? Например, ментальные способности есть у кого-то из охранников Сергеева, и он таким образом хотел подслушать, о чем именно вы секретничаете с матерью Сечкина?