Борис Громов - Коп из захолустья

Когда Ричард наконец замолчал, мы с Бернардом еще примерно минуту молчим, глядя друг на друга.

– Наша договоренность в силе? – нарушил молчание он.

– Да, в силе, – еще немного поразмыслив, решаю я. – Преступного умысла в его действиях я не усматриваю. Идиота, прокурившего последние мозги и попавшего на деньги перед очень серьезными людьми – вижу, трусливую слизь – вижу, а вот злоумышленника – нет. Я все записал на комм, в Управлении оформлю под свидетельские показания как положено, и позже пришлю вам на ознакомление и подпись. Хочу честно предупредить: если он или вы решите что-нибудь выкинуть…

– Я помню начало нашего разговора, старший детектив, – Айзенберг выставляет перед собой раскрытые ладони. – Можете не повторять. Он – полный идиот и наркоман, но он мой сын. И электрического стула я ему не желаю.

– Значит решили, – киваю я и направляюсь на выход.

Уже снаружи, стоя на невысоком крыльце, я пристально посмотрел на хозяина дома, вышедшего меня проводить, и сказал.

– Знаете, Бернард, сегодня вы сильно выросли в моих глазах. И… Он не мой сын, но даже я вижу, что плеть нужна не вам, а ему. И не в качестве аксессуара для сексуальных утех, а всерьез, чтоб шкура клочьями со спины сползала.

Айзенберг хмуро и задумчиво поглядел на меня и, уже закрывая изнутри входную дверь, буркнул.

– Я подумаю.

По дороге в «управу» я, словно кусочки паззла, укладывал в голове полученную информацию. Картина вырисовывалась тревожная и недобрая.

Что я выяснил у подполковника Грэма? Немного. Похитители позвонили ему на домашний ранним утром после исчезновения Дженни. С защищенного комма, отследить который можно лишь в теории и с применением кучи заранее подготовленной аппаратуры. Прислали короткий ролик со связанной дочерью и заявили, что деньги им не нужны, но зато их очень интересует услуга, после оказания которой они отпустят Дженнифер, не причинив ей ни малейшего вреда. Какая именно услуга нужна похитителям – они не сообщили, сказали лишь, что свяжутся позже и предупредили: никакой полиции. Появление в деле парней с жетонами, по их словам, сходу привело бы к смерти похищенной. Правда, собственную крутость эти джентльмены немного переоценили и парни Команданте живо разъяснили им всю глубину их заблуждений. Теперь двое в прозекторской лежат, двое в камерах «загорают» и за жизнь пятого в интенсивной терапии хирурги сражаются.

С одной стороны – очень похоже на обычное похищение ради выкупа. А все эти выкрутасы с «нам деньги не нужны» – просто способ надавить родителям на нервы. Помучавшись в полном неведении пару-тройку дней, они новость о том, что киднепперы передумали и хотят «всего лишь» кругленькую сумму не меченными мелкими купюрами с номерами не по порядку, воспринимают чуть ли не с облегчением.

Но тут в дело вступает блудный сын старшего маркшейдера и вся связанная с ним история. Итак, что мы имеем по мальчику Дикки? С Дженифер он общался в старшей школе, после контакты были эпизодическими. Но при этом когда «кредиторы» ставили ему задачу, обозначено было четко: Дженнифер Эшли Грэм. Не просто какая-нибудь хорошенькая девочка с определенными параметрами по росту, фигуре, цвету волос и глаз. Не просто какая-нибудь девочка из богатой семьи. Нужна была именно дочь подполковника Грэма. При этом кто-то не поленился предварительно прошерстить ее окружение, причем, не только ближнее, но и друзей-приятелей детства, чтобы найти того, кто гарантированно подходил бы на роль «слабого звена». Далеко не каждый имеющий проблемы с финансами, готов ради денег в прямом смысле продать неизвестно кому старую знакомую. Какой вывод? Имеем не спонтанное похищение богатенькой девочки, а профессиональную охоту за конкретным фигурантом. В которой были задействованы не только исполнители-«торпеды» [93] «Торпеда» – рядовой боец преступной группировки, аналог русского «быка» , но и толковый аналитик, а то и небольшая аналитическая группа, изучившая круг знакомств цели и выбравшая там персонажа, идеально подходящего на роль сообщника. Промежуточный вывод? Имеем дело с организованной группой, в состав которой входят и бойцы-исполнители с крепкими кулаками, и какой-то «оперативный штаб», в котором думают головой… Что именно эта группа из себя представляет – будем рыть дальше. У нас для этого как раз имеется кандидат в камере при Управлении – отставной капрал Корпуса морской пехоты США Эштон Саммерс. Который, помимо прочего, идет у нас основным подозреваемым по делу об убийстве. Ну, прямо «комбо» – убийца и киднеппер в одном флаконе…

При виде меня, сверкающего, словно новый серебряный доллар, сержант О’Хара изображает активный «подрыв» по команде «смирно» и, вскидывая ладонь к правой брови, начинает рапортовать.

– Ваше превосходительство господин генерал-фельдмаршал, за время вашего отсутствия в вверенном подразделении – без происшествий, за исключением…

Нет, ну не клоун? А еще взрослый, можно сказать, пожилой уже человек. И ведь не стыдно ему, благо, посетителей в холле нет ни одного. Наоборот – развлекается и происходящим доволен.

– Вольно, сержант! – решаю подыграть и козыряю в ответ. – По распорядку…

– Это ты в таком виде террористов в старом порту штурмом брал, Нэйтан? Суров! Не удивительно, что они и не сопротивлялись почти, – улыбается Энгус.

– Нет, – скромно шаркаю ножкой я. – Это после штурма пришлось спасенную от бандитов принцессу к папе-королю в их замок везти. Вот, вынужден был принарядиться…

– Кстати, зря так редко форму одеваешь, – уже серьезно продолжает сержант. – Хорошо смотришься, солидно.

– Да брось, – отмахиваюсь я. – Ого! Вот это да, вот это встреча!

В «обезьяннике» для задержанных позади стойки дежурного обнаруживаю Стивена Ричардса, сидящего с понурым видом за решеткой.

– Энгус, что этот бестолковый тинэйджер натворил? За вандализм у нас ведь в клетку не сажают, только исправительные работы.

– Неуважение к суду, – О’Хара разводит руками, словно показывая, мол, ничего нельзя было поделать. – Судья Хендерсон очень не любит, когда его перебивают во время заседания.

М-да, я был о Ричардсе-младшем лучшего мнения и полагал, что он умнее. Ошибся. Подростковый протест порой отключает не только высшую нервную деятельность, но и инстинкты. В данном случае – инстинкт самосохранения.

– И большой штраф?

– Да если бы штраф… Его честь сказал, что для осознания ошибки для начала должно хватить пяти суток ареста.

– Суров старик, – негромко присвистываю я. – А чего он тут сидит?

– А куда его? – пожимает плечами сержант. – Камеры все с соседями. Пять наркоманов, трое – за тяжкие телесные с поножовщиной к нам заехали, насильник – одна штука. И в двух отдельных твои убийцы.