Борис Громов - Коп из захолустья

– Могу я видеть мистера Айзенберга-младшего?

Увидев полицейский жетон, открывшая мне дверь горничная, заметно побледнела. Что, неужто есть основания для страха?

У спустившегося со второго этажа молодого человека вид тоже встревоженный. По всему видно, неуютно ему рядом со мной. Да и мама его, некогда миловидная, но слишком сильно располневшая дама лет пятидесяти, испуганной квочкой замершая рядом, добавляет нервозности.

– Мэм, – обращаюсь я к ней. – Старший детектив Райан, полиция. У меня есть несколько вопросов к вашему сыну. Мы с ним побеседуем немного, не возражаете?

Про то, что я – не просто полиция, а из отдела тяжких и особо тяжких, упоминать благоразумно не стал, иначе ее и вовсе удар хватит, смотрю, и так переполошилась.

– В моем присутствии, – дама пытается держать лицо, но выходит плохо, слишком боится за свое великовозрастное дитятко.

– Мэм, насколько мне известно, ваш сын уже совершеннолетний. И для обязательного присутствии родителей законных оснований нет.

– Раз так, я вызову нашего адвоката.

– Ваше полное право, мэм, но есть ли необходимость? Пока это не допрос, а всего лишь беседа. Вы уверены, что хотите переводить ее в более серьезную юридическую плоскость? Или считаете, что ваш сын в чем-то провинился настолько, что без адвоката ему уже не обойтись?

Дама явно смешалась, губы вздрагивают, глаза забегали. Что-то она про сыночка знает и полиции боится. Думаю, наркотики. И вряд ли что-то сильно опасное, уж больно у Дикки вид цветущий. Присевшие на серьезную «химию» торчки, даже такие изначально крепкие и спортивные, как Ричард Айзенберг, очень быстро превращаются в подобия моего старого и верного друга Хеджи. Так что, скорее всего – какие-нибудь синто-каннабиоиды, а может и настоящая «травка», на нее у Айзенберга-младшего денег вполне хватит.

– Ну, я тогда поставлю в известность мужа, – наконец находится миссис Айзенберг.

– Это ваше право, мэм, – повторяю я.

– Да ты знаешь, кто мой отец, свинья ты легавая?! – театральным шепотом шипит Ричард, едва она выходит. – Да ты завтра из своего вонючего околотка в ближайшую мусорную кучу вылетишь! Да ты…

– Пасть захлопни, тварь, – так же негромко, чтоб не потревожить убежавшую к коммуникатору миссис Айзенберг ледяным тоном произношу я. – Знаю я твоего папашу. Сраный старший маркшейдер [90] Маркшейдер – горный инженер или техник, специалист по проведению пространственно-геометрических измерений в недрах земли и на соответствующих участках её поверхности с последующим отображением результатов измерений на планах, картах и разрезах при горных и геолого-разведочных работах на еще более сраной Двенадцатой шахте. Ты, прежде чем хайло свое помойное открывать, лучше б поинтересовался у папочки: знает ли он, кто я?

Айзенберг-младший такого точно не ожидал, а потому от неожиданности, да еще и перебитый мною посреди фразы, громко закашлялся, подавившись воздухом. А может и слюной, слюни во время его тирады во все стороны густо летели.

– Водички попей, – участливо советую я выпучившему глаза от натуги Дикки, похлопывая его ладонью меж лопаток. – А то ведь сдохнешь прямо сейчас, не дожив до электрического стула.

– Ка-кха-кха-кого стула? – хрипит он.

– Электрического, – с милой улыбкой повторяю я. – Девчонку в «Черной розе» террористам продал? А она – дочь старшего армейского офицера всего планетоида. Государственная измена в чистом виде. И зажарят тебя, тварь, как тост на завтрак.

Тут я, конечно, слегка блефую, выдавая свои догадки за якобы достоверно известную мне информацию. Но, похоже, попадаю точно в «яблочко». Так и не прокашлявшийся Дикки рушится в ближайшее кресло и растекается по нему амебой, будто из него позвоночник вынули. М-да, хлипкий… Мяконький, как детские какашки. Этот запираться не будет, только надави.

– Яааааа…

– Захлопнись, кому сказал! И ни звука, мать пожалей! – обрываю я едва начавшуюся истерику.

Отпрыск старшего маркшейдера благоразумно заткнулся. Поэтому вернувшаяся хозяйка дома застает картину близкую к идиллической: сын отдыхает в кресле, пришедший по какому-то делу угрюмый коп прохаживается по гостиной, разглядывая очень даже неплохие марины и пейзажи на стенах.

– Муж сказал, что будет через пару минут, он как раз был на подъезде.

– Хорошо, – покладисто соглашаюсь я, – дождемся мистера Айзенберга.

Влетевшего в гостиную со скоростью курьерского челнока Айзенберга-старшего я встречаю широкой «крокодильей» улыбкой. Той, что во все тридцать два зуба, но теплоты или дружелюбия в ней – ни на пенни.

– Бернард, друг мой, вы просто не представляете, как я рад вас видеть! Вот, зашел по делу, познакомился с вашей очаровательной супругой. В порядке светского трепа как раз хотел рассказать ей, как мы с вами в первый раз повстречались. Вы не представляете, миссис Айзенберг, до чего забавная тогда вышла история…

Что-то мне подсказывает, что милейший Бернард Айзенберг совершенно точно не желает, чтоб супруга узнала, как в свое очередное дежурство полгода назад, во время рейда по злачным местам припортового района, я за волосатую голую лодыжку вытягивал его из-под широченной кровати в подпольном садо-мазо салоне. Причем в той его комнате, в которой посетители все больше по части «-мазо». Помнится, в кожаных шортах, бандаже и с кляпом во рту он выглядел очень импозантно. Впрочем, кто старое помянет…

– Добрый день, старший детектив Райан, – обрывает он меня на полуслове. – Мне казалось, что вы тут все же по делу? Причем, судя по вашему роду занятий – делу для моего сына не очень приятному… Так может, оставим дружеские воспоминания для другого, более подходящего случая?

Надо же, узнал. Впрочем, если бы я с кем-то познакомился при таких обстоятельствах, тоже вряд ли забыл бы. А вообще – молодец мужик. Лицо невозмутимое, голос ровный и спокойный. Словно и не его «госпожа» в кожаном корсете и сапогах на высокой шпильке плеткой стегала.

– Как скажете, – легко соглашаюсь я. – Давайте поступим следующим образом: супругу вашу мы привлекать к нашим, сугубо мужским разговорам, не станем. Останемся втроем: я, вы, мистер Айзенберг, и Ричард. Я вам в общих чертах рассказываю, в чем дело, а вы уже сами решаете, нужен вашему сыну адвокат, или нет. Если нет, то общаемся в тесном кругу, если да – все будет официально, строго под протокол и в участке. Подходит такой вариант?

У миссис Айзенберг явно какое-то свое мнение по данному поводу, но мистер Айзенберг, похоже, подчиняться женщинам любит только за деньги и в специально отведенных для этого местах. Дома же – глава семьи и «добытчик мамонтов». Короткий взгляд, кивок, и супруга покорно покидает гостиную. А хозяин дома жестом предлагает мне разместиться на уютном диване, а сам опускается во второе кресло, рядом с сыном.