Елизавета Соболянская - Клуб джентльменов [litres]

Поцелуй прошел как в тумане. Молодые вышли в яркий полдень, сели в коляску и отбыли в свой дом. Гости неспешно дошли до милого ресторанчика, где их ждал традиционный свадебный обед с бокалом шампанского. А вот члены «Клуба джентльменов», выпив по бокалу и извинившись перед матушкой Доусон, отправились в клуб. Попытка увести Кентавра прямо со свадьбы – пустяк по сравнению с тем, что может сотворить графиня без постоянного присмотра королевской службы безопасности.

Через три дня после свадьбы Аллиаль дер Журбье сидел за столом в своей комнате и рассеянно смотрел в альбом с рисунками мундиров и париков, принятых в различных полках королевской гвардии. На самом деле актер не видел ни расцветки плюмажей, ни выпушек, ни эполетов. Он смотрел на записку, лежащую между страницами.

«Если вам интересно узнать, кем были ваши родители, приходите в полночь к памятнику адмиралу Гвельсу. Не берите своих друзей, некоторые тайны должны оставаться таковыми». Записку он обнаружил в книге, которую читал каждый день. Кто бы ее ни принес, он точно знал о главной мечте бывшего актера. Только откуда? Ал мог бы поручиться, что его друзья никому не открыли эту тайну.

Мучительные раздумья прервал стук в дверь. Вошла Аманда. Точнее, леди Стоукс. Она негромко поздоровалась, присела в кресло и вдруг сказала:

– Ал, у меня к тебе вопрос. Ты никому не рассказывал о моей коллекции ядов?

– Что?! – Актер практически подпрыгнул на месте.

С появлением маленькой лаборатории в клубе мужчины узнали, что Мэнди обладает не только обширной коллекцией ингредиентов и реактивов, но и полноценным «чемоданчиком отравителя». Так назывался особо прочный саквояж, укомплектованный пузырьками по методу профессора Клейма. С одной стороны к стенкам крепились стандартные яды, с другой – противоядия к ним. Флаконы имели особую маркировку и клеймо королевской алхимической службы. Такой чемоданчик, собственно, входил в экипировку любого придворного лекаря и вообще считался традиционным знаком хорошего алхимика, имеющего лицензию.

Леди Стоукс лицензию имела с третьего курса. А также разрешение на работу с ядами. В ее саквояже была еще одна секция – с ядами и противоядиями, разработанными ею лично. Девушка не патентовала их и вообще никому про них не рассказывала. Для нее яды были подобием рукоделия в часы тревог. Расстроил капризный куратор – иди в лабораторию, смешай новый яд. Болит голова – найди противоядие к новенькой смеси с ароматом горького миндаля. Особенно успешно у Мэнди получались «короткие» яды – убивающие мгновенно и без мучений. А вот противоядия к ним требовались забористые, многоступенчатые, требующие долгой работы в лаборатории и подготовки. Получалось, что спастись от «короткого» яда ее изобретения мог только тот, кто имел под рукой ее «длинное» противоядие.

Свой уникальный арсенал девушка держала под рукой, словно стандартный чемоданчик алхимика. О секретной вкладке в саквояже Мэнди рассказала только троим друзьям, да и то лишь потому, что однажды поступило предложение отравить ту самую графиню чем-нибудь несмертельным, чтобы дамочка убралась из Бривании. Прочитав мужчинам лекцию о том, что яд прекрасно выдает своего создателя, Мэнди запретила им даже думать об отравлениях в качестве превентивных мер. Слишком хорошо она знала, как легко можно заиграться со смертью.

– Вспомните итлийский род Медиццо, – сказала она тогда друзьям, пряча склянки в саквояж.

Те переглянулись. Классическое образование Ритонской школы давало знания о многих знатных фамилиях, но Медиццо… Это были потрясающе жестокие правители крупной итлийской области, прославившиеся как отравители.

– Они охотно применяли яды, и от ядов и умерли в муках. Я практически не знакома с итлийской школой отравлений. Там другие травы, другие моллюски, другие схемы воздействия. Я могу не успеть приготовить противоядие к итлийскому яду.

На этом тема отравлений была закрыта. Члены «Клуба джентльменов» слишком хорошо знали уровень подготовки Аманды, чтобы пренебрегать таким серьезным предупреждением. А графиня не спешила внедрять традиционные приемы своей родины, зная, что именно яд может выдать ее быстрее, чем любое другое оружие.

– Сегодня мне прямо в лаборатории подкинули письмо с угрозами, – пояснила свой вопрос Аманда. – Точнее, не с угрозами, а с требованием передать мой саквояж незнакомцу в определенном месте, иначе о моих экспериментах с ядами станет известно широкой публике и королевской тайной службе. Ты сам понимаешь, чем это может грозить Грегу.

– Понимаю, – сдержанно кивнул Ал и признался: – А мне… предложили узнать, кем же были мои родители.

Аманда вздохнула, встала и по-матерински взъерошила волосы актера. Она и сама потеряла родителей, когда училась, но у нее остались светлые воспоминания детства, дальние родственники и доля тепла в сердце. Аллиаль же ничего о себе не знал и потому еще больше хотел выяснить, кто его предки.

– Тоже анонимное письмо под дверью? – уточнила алхимичка.

– Прямо в книге. – Актер показал записку.

Алхимичка сразу вынула из своей сумочки пинцет, подхватила бумагу за уголок и нахмурила брови:

– Ты позволишь исследовать и сравнить? – Вопрос был формальностью, но необходимой в данной ситуации.

– Конечно, – медленно кивнул дер Журбье. – Понимаю, что это ловушка, но как велико искушение…

– Грегори уже нашел стряпчего, работающего с Ирлингией. Тот привезет родовой альманах с портретами. – Аманда ловко уложила письмо на серебряный чайный поднос и подошла к двери. Там остановилась, обернулась и уточнила: – У каждого рода этой закрытой страны есть своя особенность. Они не пишут ее в книгах, которые вывозят за границу. Только для внутреннего пользования. Именно такую книгу скоро привезут сюда. Думаю, тогда ты узнаешь хотя бы имя матери.

– Матери? – растерялся Ал.

Девушка неприлично фыркнула:

– Ты же учился в Ритоне! У жителей Ирлингии родовые признаки матери наследуются мальчиками, а отца – девочками. Особенности магии. Ну а найдешь мать – может быть, и об отце что-нибудь узнаешь.

Обнадежив расстроенного актера, девушка поспешила в лабораторию клуба, радуясь тому, что Грегори настоял на ее обустройстве. В квадратной комнате без окон, но с лабораторным столом и вытяжкой, было все необходимое алхимику, желающему знать, откуда в доме появилось письмо. Мэнди не спешила. Приготовила реактивы, разложила их в порядке применения, а потом уложила на стол и свое письмо.

Сначала оба листа бумаги были обработаны простым графитовым порошком. Мельчайшие крупинки, нанесенные мягкой кистью, отлично проявили следы рук, жирных пятен и остаточной магии. Девушка сравнила следы и сделала пометки в рабочей тетради. Конечно, на обоих листах были отпечатки получателей письма, но вот этот изящный завиток – отпечаток руки того, кто писал письмо. Человек был в перчатках, и обычный графит этот след не проявил бы. Но Аманде еще со времен Ритона приходилось не раз доказывать, что ее записи кто-то трогал, поэтому в графитную крошку была подмешана грибная пыль, реагирующая на остаточное тепло выше тридцати градусов. Даже в перчатке человеческая рука теплее воздуха, вот эти самые споры и собрались на месте отпечатка.