Александр Владимиров - Последние времена

Разговор закончился. Только страх в душе Ирины Валентиновны все вил и вил свое гнездо.

Юрий постучал в дверь кабинета 35 и, услышав: «Заходите!», вошел. В просторной светлой комнате находились трое сотрудников. Какая-то остроносая маленькая женщина, как вихрь, носилась от одного стола к другому. В углу сидел малоприметный мужчина с узкими подвижными глазками. Напротив него что-то диктовала компьютеру молодая женщина с очень симпатичным, хотя и чуть полноватым лицом. Георгиев сразу решил, что это и есть та, кого он разыскивает. Он подошел к ней:

— Госпожа Холодова?

Она безо всякого удивления посмотрела на него и кивнула.

— Дело в том, что я…

— Знаю. Из дирекции уже позвонили.

«Какая оперативность!»

— …Вы из секты саентологов. Пришли для разработки совместных проектов с нашим институтом.

Фраза из уст Марины прозвучала пусто и отчужденно. Георгиев поспешил успокоить:

— Нет, нет, я не саентолог и никогда таковым не буду. Вот моя визитка.

— Ой, простите! — всплеснула руками Холодова. — А я подумала…

— Не желаете работать с саентологами? — усмехнулся Георгиев.

Марина бросила быстрый взгляд на сотрудников. Малоприметный мужчина сразу насторожился, маленькая женщина прекратила свое кружение. Несложно догадаться: любое неосторожное слово здесь ловится и «направляется» по назначению, то есть наверх.

— Теперь я точно скажу, почему вы здесь? Это связано с убийством Лены Ковалевской.

— Да, Леночка! — тут же закричала остроносая. — Я ее безумно любила, в моем отделе это была лучшая сотрудница. Всегда такая аккуратная и исполнительная.

Юрий с интересом наблюдал за реакцией других сотрудников. На лице Марины появилось откровенное презрение, так и читалось: «Врешь ты насчет своей любви!». Малоприметный мужчина словно окаменел, живыми оставались только его глаза, которые забегали челноками.

— Мне нужно знать все о ней: об ее работе, отношениях с коллегами.

— Так ведь полиция с нами беседовала, — сказала остроносая.

— Полиция — одно, частный сыск — другое, — парировал Юрий.

— Работала хорошо, со всеми держалась ровно, а об ее личной жизни мы не знаем, — остроносая решила завершить разговор, даже не начав его. Юрия, естественно, такой расклад не устраивал.

— Вы можете ничего не знать о личной жизни Ковалевской. Но есть человек, который дружил с ней. Так, Марина?

— Мариночка с ней была в хороших отношениях, — сразу же заюлила остроносая. — Расскажите все господину следователю. Пусть не думает, что мы что-то скрываем.

Холодова вновь посмотрела на нее с некоторыми опаской и подозрением. Георгиев понял: в этой комнате она откровенничать не станет. Поэтому предложил:

— Напротив вашей работы кафе. Надеюсь, начальство не станет возражать, если я украду вас ненадолго?

— Нет, нет! — уверила остроносая.

Теперь решение оставалось за Мариной. Она сразу согласилась.

Кафе было небольшим и довольно уютным. Марина попросила заказать ей кофе и штрудель. Юрий с трудом удержался, чтобы не выпить спиртного, но все-таки предпочел чай.

— Итак, жду вашего рассказа? — улыбнулся он.

— С чего мне начать?.. Мы действительно с Леной сдружились. Может, не близко (близких друзей у любого человека один или два), но делились многим. Вы ее лично никогда не встречали? — Встречал. Но очень давно.

— Понятно. До сих пор не представляю: кто ее и за что?..

— А вы бы что предположили?

— Думаю, это ограбление. Я и полиции так сказала. Не за что Лену убивать. Понимаете: не за что! Она никуда не лезла, никому не мешала.

— Марина, успокойтесь. Давайте по порядку. И не надо слишком уж идеализировать ее. Она была человеком со своими слабостями. Вы сказали, что дружили, но не близко. Значит, было нечто такое, что мешало вам стать близкими подругами? Чем более полную картину ее жизни вы нарисуете, тем быстрее я пойму причину, по которой ее убили. А затем и преступника отыщем. Вы ведь не хотите, чтобы смерть Лены сошла ему с рук?

— Нет, конечно, — медленно произнесла Марина. — По поводу характера Лены…

Георгиев внутренне усмехнулся, уж он-то знал ее!

— … Она была доброй, отзывчивой, но… могла вспылить иногда по самому неожиданному поводу. Это меня отталкивало от нее. И еще… мне казалось, что она кого-то боялась.

— Кого конкретно?

— Я не в курсе. Она особо не откровенничала.

— Блин, ну хоть какой-то намек делала?

— Нет, никогда.

— А как вы заметили ее страх?

— Случайно. Она остановилась возле большого зеркала, и глаза расширились от ужаса. Я уж, подумала: не зеркала ли боится?

— И рассказали полиции.

— Да, но это полная чушь.

— Согласен, — Юрию не хотелось выставлять напоказ проблемы с психикой Лены. И продолжил. — Начальство утверждает, что она была исполнительной по службе. Выходит, никогда не конфликтовала?

Марина отпила кофе, вздохнула и ответила:

— Я бы не сказала. У нее с руководством были напряженные отношения. Один раз Лена даже накричала на Инессу Анатольевну — это та дама, что бегала по кабинету и кричала о безумной любви к ней. На самом деле она ее терпеть не могла. Она бы ее выгнала, да боялась потерять трудоголика. Знаете, в коллективе всегда есть такая рабочая лошадка, так вот ею и являлась Ковалевская.

— А из-за чего возник конфликт?

— Видите ли, — Марина старалась подыскать нужные слова. — Лена была человеком противоречивым. Она могла взять любую научную тему, даже самую глупую и сделать из нее наукообразную конфетку. Когда я пыталась с ней спорить, она отвечала, что никаких идеалов нет и в помине. Прав тот, кто платит. Институт наш финансируется фондом Сороса и недавно созданной израильской компанией «Бен Гур». Поэтому, как любила повторять Лена, они совершенствуют русское сознание так, как считают нужным. А мы — простые исполнители, просто пишем. Я с этим в корне не согласна.

— Нехорошая логика, — сказал я, признавая в душе, что Ленка была именно такой. И добавил. — Однако тоже работаете тут.

— А что прикажете делать? Работы — никакой, по специальности — тем более. Вот и думаешь, куда? В институт этот или на панель? Я выбрала институт, но, видимо, ошиблась. Лучше уж панель.

Марина еще отпила кофе и продолжила:

— Но была вещь, которую Лена простить руководству не могла. Однажды она тайком сообщила, что нас оставили с носом. Деньги, которые мы получили за два гранта, осели в карманах у руководства, а нам достались крохи с барского стола. Она даже ругалась с Инессой. Та обещала пересмотреть расценки и кое-что действительно изменилось. А потом все опять пошло по кругу: начальство на коне, а мы — в полном дерьме.

— Ковалевская сильно рисковала, — задумчиво произнес Юрий.