Антонина Крейн - Академия Буря [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Берти ругнулся и взмолился:

– Стэн, сейчас нет времени на объяснения. Надо смыться отсюда до прихода ректора.

– Ну так пойдем!

– Ну так сейф!

Щелк-щелк-щелк… М-да, хорошая машинка, надежная. Под громкие вздохи Хлестовски так вообще ничего не разберешь.

– Э-э-э, Берти, – сторож-библиотекарь поскреб по вихру на затылке. – Вообще я знаю код от кабинетных сейфов: я обязан знать такие вещи, как проректор, на случай экстренных ситуаций. Не то чтобы я хочу получить нагоняй от начальства, но у тебя такое лицо, что «экстренная ситуация» написано на нем огро-о-о-омными буквами…

– Вводи!

– …Я как бы не до конца понимаю, что тут происходит, но если вы с Элайяной поссорились, я, наверное, буду на твоей стороне…

– Стэн. Быстрее.

Детектив расслышал мелодичный голос эльфийки где-то там, в холле, где она на повышенных тонах отчитывала адептов за очередное возмутительное нарушение.

Хлестовски, ароматно пахнув травянистой жижей, отодвинул сыщика и засопел над замком. И быстро прокрутил колечки – на них была смесь из букв, цифр и рун.

Шестеренки встали, сложившись в слово «Б.Е.Р.Т.И.».

Стэн триумфально покосился на детектива. Тот постарался не измениться в лице, хотя свеженькая игла, вогнанная куда-то прямо в сердце, даже вдохнуть не давала.

Щелк! Сейф открылся. Внутри лежали документы, деньги и нечто, слабо пульсирующее, завернутое в окровавленную простыню.

– Ну привет… – пробормотал Голден-Халла, вытаскивая сердце осторожно, как младенца.

Оно благодарно ухнуло, прижатое к груди.

– Эт-т-т-то что? – аж осип библиотекарь.

А внизу, из-за приоткрытой двери, донесся скрип лесенки под изящной эльфийской ножкой…

Приплыли.

Впрочем, Элайяна вновь остановилась: к ней обратилась астрологиня Фрея Галли с каким-то рабочим вопросом, и они заговорили у подножия лестницы.

Боги, храните симпатичных астрологинь!

– Стэн! В окно! Сам в сову – и в окно – быстро! Забей на одежду, превращайся так! – шепотом приказал сыщик.

Берти, одной рукой бережно обнимая сердце, бесшумно пробежал к двери в кабинет и закрыл ее, потом защелкнул сейф и картину, нырнул за штору, тихо и быстро распахнул окно и, подхватив трансформировавшегося Хлестовски из кучи с шорохом упавших вещей (сова тоже отливала изумрудным цветом), швырнул его далеко-далеко вбок, будто мяч для уличного тринапа: подальше с глаз Элайяны.

– Встретимся под Звонкой Аркой!

– Ух-ху-рошо!

Потом сыщик сбросил в клумбу подобранные с пола вещи, а затем сам тоже перемахнул через подоконник, прикрыл за собой окно и огляделся в поисках возможностей: куда ползти?

О как! Еще одна часть мозаики встала на свое место, когда Берти увидел, какая идеальная траектория пролегает между ректорским кабинетом, площадкой перед Пряничным домиком, где нашли птицу иррин, и выбитой дырой в стенной кладке.

Значит, иррин тогда прилетела защитить Моргана от элементалей… Эл говорила, что она себе на уме, эта птица. И стала петь монстрам, заворожив. Элайяна увидела это из своего кабинета, поняла, что план может рухнуть, и швырнула пульсар, чтобы отвлечь иррин. Птица запнулась, магическая песня прервалась, и очухавшиеся элементали тотчас бросились на нее. А Морган, видимо, так и просидел все нападение дома. Забаррикадировался, понимая, что с пустыми браслетами ему не выжить. Поэтому и не понял, что именно здесь случилось.

Ох, Морган!

Ну какими же слабыми и глупыми мы становимся, когда пытаемся идти за чужой, навязанной кем-то мечтой. Ты же взрослый и умный мужик, так какого ж рожна ты наворотил столько бреда ради признания и ради премии, от которой ты хочешь лишь одного – «галочки» в личном деле, похвалы равнодушного общества, самоуспокоительного оправдания – «я чего-то стою»? Почему ты сразу не уехал в свои любимые горы?

Почему столь многим из нас все время нужно одобрение извне, бесконечное поглаживание по голове, почему мы зависимы от чужого мнения настолько, что откладываем мечты до тех пор, пока не выполним Привычную План-Программу? Елы-палы, Морган, если ты выживешь, я тебя сам пинком на север отправлю.

К демону «галочки» и «нормальность»!

Рассуждая так, Берти дополз до ближайшего водосточного желоба и стал по нему тихонько спускаться вниз.

Сердце острова билось у него под мышкой, легко щекоча. Адепты, сидевшие во дворе с конспектами, скользнули по сыщику заинтересованными взглядами и немножко похихикали, но не более: решили, что Берти просто действует по образу и подобию мастера Хьюго-артефактора, как и добрая треть преподавательского состава.

– Ну и где труп? – прошамкал магистр Ранкинс.

– Он не труп! – возмутилась Ладислава.

Они только что вышли на поляну с зубами Этерны. Состав дела – то есть тело – отсутствовал, и Найт пока не знала, хорошо это или плохо.

Прислонив старика-целителя к сосне, что твою лесенку, Лади вбежала в круг кристаллов и, насупившись, склонилась над записью, оставленной Голден-Халлой. Тихонько выдохнула: облегчение смешалось с разочарованием… Живой сыщик – это уже успех.

Но «домой», конечно, Найт идти не собиралась, ведь ее дом – там, где кипят события. Найт сама так решила, а Найт себе не изменяет.

– Кажется, ложная тревога, магистр! – девушка выпрямилась и цокнула языком. – Простите, что я сорвала вас с занятия.

Ранкинс, наматывая бороду на кулак, захихикал:

– Та ничего! Нам, преподавателям, иногда хочется прогуливать не меньше, чем вам, олухам. Тем более мы так далеко заб-прались! Я даже не помню, где находится эта роща!

Найт досадливо крякнула.

– Вас надо проводить обратно, да? – сказала она таким поникшим тоном, что у приличного человека шанса на согласие просто не оставалось.

Магистр Ранкинс был приличным человеком. Уже столетие. И гордился этим.

– Не надо провожать, – отмахнулся он. – Доведите меня до ближайшего пруда с ундинами, и хватит. Практикум все равно сорван. Только летунцов заберите, адептка, неохота мне их таскать.

Лади кивнула и вновь так споро подхватила его под локоток, утаскивая к водоему, что Ранкинс засомневался: не безопаснее ли было для его старых косточек остаться в роще?

Когда Найт вручила целителя рыбкам и наконец побежала к Буре (она почему-то была уверена – то ли сердцем, то ли печенкой, то ли задницей чуяла, – что сыщик пойдет разбираться с эльфийкой), времени было четыре часа пополудни.

Найт ошибалась, впрочем: Берти как раз отнюдь не жаждал общаться с Эл, вскрывая в это время сейф на пару с Хлестовски… Но Ладислава об этом не знала, а потому гнала в академию что есть силы, сжимая горшок с летунцами.