Антонина Крейн - Академия Буря [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Девушка засмеялась, потом пальцем кокетливо обвела дыру в груди.

– Завтрак не завтрак, – сказала она. – А угостить меня конфеткой ты можешь.

Сыщик послушно нашарил в кармане коробочку леденцов от Тиссы. Открыл ее и присвистнул:

– А это еще что? С каких пор они светятся?

Девушка подмигнула, взяла леденец и захрустела им. Берти под ее озорным взглядом сделал то же самое.

– Думаю, тебе еще рано умирать, Бертрам Голден-Халла, – сказала собеседница, поднимаясь со скамьи. – Спаси хотя бы парочку человек, чтобы было не так обидно, ладно?

Берти хотел ответить, но в этот момент девушка раскинула руки по сторонам – и огромная апокалиптическая волна, метров тридцать высотой, рубиново-темная, захлестнула и ее, и лодочку, и сыщика, и весь мир.

Ладислава еще никогда не бегала так быстро.

Она мчалась, перепрыгивая через трухлявые лесные бревна; оскальзывалась на подернутых инеем холмах; один раз чуть не наступила на семейство пушистых цырь, выползших на условное солнышко.

Она летела, задыхаясь от страха за Голден-Халлу, и самое жуткое, Найт не была уверена – правильно ли бежит. Она знала из расписания, что в это время целитель Ранкинс ведет углубленный полевой практикум по летунцам в Роще Небесного Крика, но не знала, сможет ли старый магистр помочь детективу.

Повторялась ситуация с первого урока по Сыскному Делу: на сей раз все было по-настоящему, но знаний от этого почему-то не прибавилось…

Когда раскрасневшаяся Ладислава ввалилась в крохотную кружевную беседку, где ее друзья-первокурсники учились управлять созревшими летунцами, магистр Ранкинс даже не сразу понял, что от него хочет «эт-т-та не в меру бодрая деф-фочка».

Лади откровенно похитила белобородого старичка с урока: под громкие аплодисменты удивившихся, но очень довольных адептов.

– Что, ты говоришь, мы будем делать? – силился расслышать Ранкинс, прижимая ладонь к волосатому уху.

– Жизнь человеческую спасать! Вы же целитель?!

– Ц-ц-целитель, да-да.

– Ну же, магистр Ранкинс, хороший мой, умоляю, двигайтесь уже! Правой-левой, правой-левой, вот! Жмыхова грибница! Вы зачем горшок с собой тащите?! Давайте его сюда!

Лади забрала у профессора горшочек с летунцовой рассадой и, чуть ли не взвалив магистра себе на плечи, усиленно-ускоренно потащила его обратно.

Найт до одури боялась, что они не успеют. До одури. Бледное, бескровное и какое-то потерянное лицо Голден-Халлы стояло у нее перед глазами, как кошмарный сон. И страшней всего было то, что это она привела его к этому состоянию. Может, Элайяна и сплела ментальные чары, но спусковой крючок по их самоуничтожению – вместе с сыщиком – нажала Найт.

– Давайте поторопимся, магистр, – процедила сквозь зубы девушка, поудобнее перехватывая и горшок, и целителя.

– К-к-какие пошли энергичные студенты! – продолжал удивляться тот.

Когда Берти открыл глаза после своего Штормового Путешествия За Грань, в реальном мире не прошло и пары минут. Классический ход сновидений… И предсмертных мечтаний, ага.

И чудес.

Первым делом детектив схватился за голову: почему-то казалось, там должна обнаружиться дырка, совсем как у Этерны в груди. Потом Берти затряс ногой: на нее, пока он валялся, наползло такое количество муравьев, что Голден-Халла почувствовал себя сладкой конфеткой.

А потом сыщик услышал знакомый лай вдалеке.

– Арчи! – рыжий подскочил, с радостью обнаружив, что координация и речевые функции при нем. Минимальная когнитивная деятельность вроде тоже была в порядке («Лицо своего первого дома помню; двадцать пять на тридцать умножить могу; vihrivildogo, vihrivildieash, vihrivildae… [3] Тут Берти спрягает глагол «выживать» на стародольнем магическом языке. »).

– ГАВ! – раздалось взволнованное из-за кустов. – Гав-гав!

Берти подбежал туда, раздвинул облетевшие ветки орешника и тихо охнул, увидев, как пес тащит из оврага большую черную птицу. Бездыханную. Тащит бережно, пусть и зубами схватив за потрепанное крыло.

– Это же Кори! Небо голубое, Арчи! А Моргана ты видел?

Пес совсем по-человечески отрицательно мотнул головой.

Берти опустился рядом с вороном. Краткий медицинский осмотр показал: Кори все-таки жив. Но плох. Слабое птичье сердце прощупывалось еле-еле, перья пахли паленым, лапки изредка вздрагивали. Ворон не двигался и не открывал глаза.

Пока Голден-Халла сдирал с себя плащ и заворачивал в него птицу, пес открыл пасть и начал издавать странные кашляющие звуки. Не успел Берти напрячься – что это с собакой? – как Арчи сплюнул мятый, скомканный и обслюнявленный кусок бумаги. Сыщик тотчас схватил его, развернул, вчитался в чуть потекшие буквы.

– Я знал, что ты воруешь только очень интересные бумажки… – вздохнул Берти и грустно-одобрительно потрепал пса по холке.

Ибо это было вчерашнее письмо, написанное якобы самим Голден-Халлой, призывающее Моргана найти Корпус загадок – и побыстрее, – а то сыщик сам отправится внутрь.

– Что ж, Элайяна не гнушается повторять удачные ходы… Бежим, – сказал Берти псу. – У нас обалдеть сколько дел, дружище.

Голден-Халла щелкнул пальцами и на земле между зубов Этерны, еще хранившей теплый отпечаток его собственного тела, проступила надпись: «НАЙТ, Я ЖИВ, ИДИ ДОМОЙ!»

– Гав? – встопорщив уши, саркастично уточнил Арчи.

– Да, объяснительная хреновая, но на другую времени нет. А студентку в Нижнюю Этерну я точно не потащу: я все-таки не настолько бестолочь. И вообще: для начала нам нужно добыть сердце одной прелестной и очень щедрой леди…

Берти и пес побежали к академии.

На холмах они сделали небольшой крюк: нырнули к конюшням. Во дворике госпожа Мириам Клыккер, сидя на корточках, что-то выговаривала огромной антрацитово-черной сороконожке, а та понуро прижимала метровые усики к хитиновой спине.

– Клык! – крикнул сыщик издали.

– О, пес нашелся? – живо отозвалась зоолог. – Ну, слава богам!

– Вылечи птичку, пожалуйста! – Берти на мгновение притормозил в клубах поднятой им пыли, сгрудил коллеге на руки плащ с вороном и, не размениваясь на объяснения, выпрыгнул обратно за калитку.

Дверцу калитки он захлопнул аккурат перед черным и мокрым носом золотистого пса.

– И с Арчи посиди! Еще раз. Только на сей раз никуда его не пускай!

– Гав! Гав-гав, гав! – обиженно высказался неожиданно брошенный четвероногий напарник.

И, поняв, что хозяин добровольно не возьмет его в приключение, мигом обернулся к сороконожке: «Пс, подруга! Повторим ночной побег?» Но та лишь насупленно глянула на Клыккер, охающую над птицей, и, помотав головой, красноречиво провела одной из лапок поперек горловой пластины: «Не, не повторим. Иначе меня точно на согревающую мазь пустят».