Антонина Крейн - Академия Буря [litres с оптимизированными иллюстрациями]

А потом – все мысли вообще, раз этот пеплов рыжик так упирается. Чем сильнее Берти боролся, тем быстрее распространялись буквы, тем активнее заклинание наступало на все новые и новые области мозга, разрастаясь, как опухоль-спринтер.

Наконец все заволокло багровым туманом. Сыщик закрыл бессмысленные глаза и опустил руки, до того сжимающие виски.

– Ох, твою ж каракатицу! – взвыла Найт.

Судя по звуку, она с силой и разочарованием врезала кулаком по одному из зубов Этерны, отозвавшемуся легким звоном. Потом упала рядом с Берти на колени, стала тормошить его, дергать, поглаживать и, кажется, даже целовать. Затем раздался топот: Ладислава убежала куда-то.

Стало тихо-тихо.

Внешний мир совсем исчез. Шар серчдух озадаченно вплыл между кристаллов и завис над распростертым телом Голден-Халлы. Клыки Этерны засветились ультрамариново-синим цветом, между ними побежали легкие молнии, пытавшиеся сбить растерянный поисковый шарик. У них получилось сразу же, ведь серчдух не ждал подвоха. Шар пропал. Его энергия втянулась в кристаллы, и клыки засветились сильнее, бросая лазурные тени на неподвижного сыщика.

…А Берти между тем обнаружил себя в удивительном месте.

Он стоял, убрав руки в карманы длиннополого пальто, в лодке, болтавшейся посреди бушующего кроваво-красного океана. И отстраненно наблюдал за тем, как злые штормовые волны рушат башни великолепного города, растущего впереди на скале. Город рассыпался беззвучно. Даже обидно, как податливо и тихо он умирал под гнетом ревущей стихии, которая – башня за башней – уничтожала память Голден-Халлы и мысли Голден-Халлы. А вместе с ними и самого Голден-Халлу – ведь кто мы такие, если не наше сознание?

– Она и тебя хочет убить, да? – вдруг спросил тихий женский голос.

Берти обернулся и увидел, что на лодочной банке сидит невероятная девушка. Ее лицо было будто вырезано из слоновой кости, волосы шумели, как листва, а глаза сияли и переливались всеми цветами моря. По коже девушки бегали и плясали легкие рисунки, похожие на ожившие татуировки.

А в груди у нее была дыра.

– Она забрала мое сердце, – вздохнула девушка, прикусив губу. – Точнее, он забрал: она подговорила его, потому что знала из дневников старого ректора: пепельные элементали начнут охоту за тем, кто дерзнет украсть что-либо у меня. Они убьют наглеца, они заберут его сердце взамен. Это моя иммунная система, понимаешь? Вроде бы. Мне кажется. Я уже не помню, я так давно родилась… В любом случае эльфийка понимала, что своими руками осуществлять такую кражу слишком опасно. И тогда она пригласила Моргана: он, конечно, не устоял от соблазна изучить меня… Вот только вся информация, которую получал доктор, была строго дозирована. По ее плану, он должен был украсть сердце, а потом погибнуть при первом же морском отливе, когда элементали выберутся наружу, чтобы отомстить ему. И тогда эльфийка осталась бы с сердцем наедине. Ни у одного зельевара в мире еще не было такого прекрасного ингредиента…

Берти понимающе усмехнулся:

– Как она сама всегда говорила: зельевары – те же дикари, что сжирают сердце врага, надеясь заполучить его сильные качества. Только парят и варят нещадно. Ты же древнее самих богов. Что получится: эликсир бессмертия? Или что-то такое?

Девушка равнодушно пожала плечами. Вместе с сыщиком они смотрели, как под накатом волны оседает, рассыпаясь в прах, великолепная часовая башня на берегу.

– Тяжело жить без сердца? – спросил Голден-Халла.

– Пока она не покрошила его в свой котел – нормально. Оно же все еще бьется. Где-то в замке.

Берти, повинуясь неясному чувству, протянул вперед руку и коснулся дыры в груди девушки. Она была странной. Будто макаешь пальцы в другую вселенную.

– Мне так жаль, что я не понял, что это очень в духе Элайяны: убить двух… нет, даже трех зайцев разом. Если бы птица иррин не оказалась в Фонтанном Дворе и не запела, зачаровав элементалей, они бы спокойно убили Моргана, а сердце осталось бы беспризорным – ведь у вас, островных существ, не принято искать украденное? В смерти Гарвуса обвинили бы демона – его срыв Элайяна подстроила заранее – но об этом узнали бы лишь Винтервилли и эльфийка (архиепископ Ноа распахнул бы кошелек пошире в благодарность за ее готовность все замять). Правда, еще был я – неугомонный придурок, – который бы точно вмешался и стал вести свое следствие, вопреки запрету. И… Конечно, выяснил бы, что убийцы – элементали, которые отомстили Моргану за вскрытый Корпус загадок, а с демоном это просто совпало. Элайяна бы вновь написала Ноа: «Чудесная новость! Ваш сын и вовсе невиновен, это доказал господин Голден-Халла; кстати, вы не хотите вернуть сыщика на материк в благодарность? Ваш политический соперник его обидел, а он вон какой хороший!» Фрэнсису бы нашли нового преподавателя (архиепископские деньги в Бурю продолжили бы поступать). Элайяна осталась бы с сердцем, а я, уехавший с острова, был бы счастлив и благодарен ей. Что, предположим, тоже приятно для леди-ректора.

Девушка с дырой в груди усмехнулась:

– Точнее, ты не стал бы задавать ей неудобные вопросы в тот момент, когда остров начал бы умирать.

– Или так, – Берти усмехнулся в ответ.

Еще несколько ажурных белокаменных зданий рухнуло. В чернильно-багряном небе красными полосами опадал закат. Сыщик сел на дно лодки и положил голову на колени собеседницы.

– Получается, второй отлив тоже устроила Элайяна, – вздохнул он. – Когда Морган не умер с первой попытки, она мгновенно организовала вторую. Но элементалям опять попалась другая жертва… А почему, собственно, происходит только одно убийство за раз?

– Иначе бы элементали не успевали вернуться в подводные пещеры за время отлива, – пояснила девушка. – Далеко идти. Долго.

– Боги-хранители, как прозаично! – засмеялся Берти. – Убийства по будильнику. Ну да. После второго отлива Эл поняла: тактика не работает. Интересно, как бы она поступила дальше, как бы все-таки избавилась от Гарвуса? Ей повезло, что Морган испугался и сам сбежал, бросив сердце, учеников и все такое прочее…

Девушка иронично подняла правую бровь.

Берти увидел это и застонал:

– Прах! Она все-таки убила его? Как говорится, без затей?

– Он пока еще жив.

– Тогда где он?

Девушка пальцами пробежалась по своим рукам, горлу, груди:

– Где-то здесь? Не знаю точно, – она пожала плечами. – Надо искать.

Берти выругался:

– Посмертно заявляю: я самый тупой спасатель всех миров. Лади не спас, Моргана не спас, Хейли не спас, иррин не спас… Кхм. Продолжать?

– Ты не обязан никого спасать, вообще-то.

– Но я хочу. Хотел. И тебя хотел бы спасти. Не думаю, что это честно: будить кого-то от многотысячелетнего сна затем, чтобы забрать его сердце! Нет чтоб завтраком накормить, приласкать, спросить «как дела» и выдать свежую газету… Добро пожаловать в современность и все такое, понимаешь?