Наталья Землянская - Хроники Шеридана [litres самиздат]

– Слышите?..

Дю и Карапуз топтались рядом.

– Неуютно тут… – отозвался Толстяк. – Вернемся, а?..

Ей и самой захотелось тотчас повернуть назад, но любопытство и упрямство взяли верх.

– Пройдемся до оврага – и назад!– решительно сказала она.

Ветер все усиливался… Рио задумчиво посмотрела на следы, оставленные ими на влажном речном песке.

– Как думаешь, – спросила она, – мы в самой картине или с ее помощью переместились в пространстве? К настоящему мосту ?

– Не знаю, но если бы мы попали к мосту по-настоящему, то вон там бы торчала верхушка церкви. Но её – нет.

Это замечание уязвило Мэрион: как она сама-то не додумалась! Из вредности она хотела было поспорить, но вдруг отчетливо разобрала в звуках ветра ясный шепот:

… не ходи за Старый мост,

седым мхом он порос…

Рио вздрогнула: ее рука как раз легла на замшелые деревянные перила моста. Она неуверенно сделала шаг, другой…

… тени призрачных видений

жаждут перевоплощений…

Она оглянулась на Толстяка. Было заметно, что ему не по себе.

– Да что тут может случиться? – нарочито громко сказала она и затопала вперед.

Шагая по бревнам, они перебрались за реку, прошли через рощу, – притихшие, оцепеневшие дубы, настороженные липы, – и вышли к оврагу. Бледное утреннее солнце рассеяло предрассветный туман, но его остатки ещё прятались на дне огромного оврага, уходящего широкой дугой к лесу.

Путешественники подобрались к его краю, поросшему орешником, и осторожно заглянули вниз. Белесые клочья тумана стлались по самому дну впадины, быстро перемещаясь, точно подгоняемые невидимой рукой, и казалось, будто там кипит странная призрачная река. Причудливая прихоть света и тени порой вылепляла из её бушующих волн занятные фигуры. Завороженные, дети не могли оторваться от этой игры, и воображение вносило свою лепту: вот прямо под ними проплывает, лениво покачивая перепончатыми крыльями, белый дракон… А вот рыцарь с копьем на коне … Утопая в волнах, туманные фигуры скрываются за поворотом; на ветвях боярышника, которым так густо заросло дно оврага, остаются белые клочья, – призрачный всадник изорвал свой плащ… Туман между тем рождает все новых и новых всадников. И снова вдруг мерзким холодком заполз в душу шепот:

… и не сможет Солнца свет

уберечь тебя от бед…

– Смотри! Смотри!!.. – вскрикнул Толстяк.

Один из рожденных туманом всадников – огромный, безликий, – отделился от поверхности мутной безмолвной реки и заскользил вверх по склону. Прямо на них!

В едином порыве, не сговариваясь, дети развернулись и, спотыкаясь, помчались прочь – к мосту. Только там, приободренные ярким после полутьмы оврага и рощи солнцем, они остановились и, прислонившись к перилам, перевели дух.

– Вот дураки-то! – натянуто, через силу, засмеялась Рио, чувствуя облегчение, какое бывает после сильного испуга. – Померещится же!.. – и оборвала себя на полуслове, заметив выпученные глаза приятеля.

Повинуясь его застывшему взгляду, она обернулась назад.

От рощи к мосту, не касаясь земли, бесшумно мчался давешний рыцарь с копьем наперевес. За ним шлейфом стлался развевающийся плащ, а в прорезях шлема вспыхивали синеватые огоньки.

– Мамочки!!! – на разрыв лёгких завизжала Рио.

Этот крик подстегнул их, словно плетью, и через несколько секунд они кубарем скатились на пол гостиной.

***

– Кажется, мы уже дома… – пробормотал Толстяк.

На стене громко тикали часы. Этот звук, такой громкий после безмолвия нарисованного утра, вернул её к ощущению реальности. Рио облизала пересохшие губы и посмотрела на картину: хоть бы листочек шелохнулся!

– Вдруг он вылезет? – осипшим голосом спросила она.

Толстяк пожал плечами. Рио поднялась, забралась на диван, потрогала картину: пальцы ощутили шероховатую поверхность холста – и ничего больше. Только с рамы свисала грязная веревочка… Она отвязала её и бросила на пол.

– У меня моклые станы! – застенчиво сообщил Карапуз.

Это заявление окончательно привело её в чувство, и на ум пришли вещи практические: Бабушка, обед, диван… Да, диван. Гм… Он выглядел неважно. Новенькая дорогая обивка была измазана землёй и глиной. Ковёр возле дивана – тоже.

– Знаешь, Толстяк, я тут вспомнила… Нам срочно пора домой! – бодро сказала она, хватая Карапуза. – Короче, пока! – и торопливо удалилась, предоставив приятелю самому разбираться с его мамочкой и испорченным диваном.

**

Они бы успели к обеду, но братишка выглядел ужасно. Приключения не сделали его чище, к тому же он потерял башмак. Пробираться домой им пришлось окольными путями: не дай бог, увидит кто из знакомых! Поэтому, когда уже умытые и переодетые они вошли в столовую, там оставалась только Бабушка.

Несомненно, Рио получила бы нагоняй, но тут появилась Мама: она только что проснулась, потому что вела преимущественно ночной образ жизни, и вставала «немножечко позже остальных».

Когда-то в молодости Мама была балериной. Подающей большие надежды балериной… Потом она встретила Папу. Папа тоже был ничего. Даже очень… Умный, красивый, хорошо воспитанный, – воспитанием занималась Бабушка лично! Аристократ, одним словом… Наверное, было в нём и что-то ещё, потому как просто умных и красивых вокруг Мамы вилось пруд пруди. Некоторые из них тоже были неплохо воспитаны, и даже богаты… Но именно ради Папы она бросила свой балет. Или может, он ей наобещал чего-нибудь с три короба, – знаете же, как это бывает. Теперь она его этим попрекала. Иногда. Так тоже бывает… Из «подающей большие надежды» балерины, – а это ведь ненадёжная штука: то ли выйдет, то ли нет, – получился хороший педагог. В Танцевальную Школу, где она вела мастер-классы, приезжали ученики со всего света. Днём Мама была занята в Школе, вечерами – в Театре. И Театр, и Школа, так же как Летний Карнавал и целебные источники, составляли предмет гордости Города и основу его финансового достатка.

Спектакли обычно заканчивались поздно. Вот и теперь Мама была ещё не причесана, в халатике и в пуантах – забыла снять с вечера или уже надела?.. Зевнув, она рассеянно поковырялась ложечкой в тарелке и отставила ее в сторону: необходимо следить за фигурой.

Бабушка же очень не любила, когда отвергали её стряпню, и потому сразу перешла в наступление:

– Не жнём, не сеем… – скрипуче начала она, – ещё и нос воротим! Повозились бы на кухне с моё!

Мама заморгала и непонимающе посмотрела сквозь неё.

– О чём это Вы?

– Да всё о том же! – процедила Бабушка сквозь зубы. – Знаете ли вы, милочка, сколько времени и сил уходит на то, чтобы содержать такой огромный дом в порядке?!

Мама не знала. Её это вообще не интересовало… Она была человеком воздушным, романтическим, и обыденные вещи её не занимали. Она их просто не замечала.