Саша Завалина - Семь ударов [litres самиздат]

Максим задвинул шторы. Он проверил сообщения и увидел, что на почтовый ящик пришло письмо. Судя по странным буквам, спам. Максим ткнул по иконке корзины, но вместо этого письмо почему-то открылось. Текст тоже был не на русском и даже не на английском языке. Максим снова навел палец на корзину, но, сам не зная как, нажал на присланный файл со странным форматом wst. Телефон тотчас же отключился.

– Вот ведь! – прошептал Максим и бросил телефон на кровать.

Тук-тук! Он вздрогнул. Стучали в дверь его комнаты! Но родители на смене…

Показалось, наверняка показалось.

Тук-тук! Тут ему стало совсем не по себе. Не показалось! Он ясно слышал, как стучали в дверь комнаты! Но сейчас ночь, и единственные живые обитатели квартиры – они с котом. А ну-ка, соберись, тряпка! Совсем уже всякое мерещится после Колобка! Всегда есть разумное объяснение…

Он включил свет в комнате и толкнул дверь. Дверь с театральным скрипом отворилась – а ведь он давно хотел ее смазать! Прямоугольник света пролился на пол в коридоре. Никого. Не выходя далеко из комнаты, Максим нащупал выключатель и щелкнул по нему. Коридор затопило в ярком свете длинных ламп. Никого…

Максим вздохнул с облегчением и повернулся в сторону кухни. Но там, в темном проеме, кто-то стоял. Он замер на месте, даже сердце на мгновение остановилось, чтобы в следующий миг застучать быстро и громко.

– Т-ты… – едва слышно пробормотал Максим. – Как… дверь закрыта…

Фигура была не слишком высокой. Она была одета в длинный бежевый плащ с капюшоном. Она шагнула из темноты.

Его сердце забилось пойманной птицей. Он прохрипел:

– Т-ты… это ты…

– Это я, – согласилась фигура. Голос у нее был совсем не такой, как он привык слышать, как будто записанный на диктофон, запись на котором потом испортилась.

Она сделала еще один шаг, и Максим увидел, что не ошибся. Спутанные темные волосы, холодные глаза. Это была она. Это была Алина Светлова. В руке она сжимала кухонный нож.

Что? Он только что сказал, что я убила человека? Причем «опять»?

– Что это значит? – спросила я, хотя итак знала, что это значит. Снова кто-то убит. И снова виновата я.

– Ты должна прекратить это, Алина, – серьезно сказал Миша и взглянул на свои пластмассовые, детские часы.

– Подожди! – закричала я. – Ты говорил, я не виновна! Ты поэтому потащил меня с собой! А теперь говоришь, что я опять убила кого-то?!

Миша опустил взгляд, вздохнул:

– Прости. Иначе бы ты не пошла со мной.

– Ты не псих и тебя никогда не обвиняли, – отчеканила я. – Так какого черта ты все испортил?!

– Я ничего не портил, Алина, – отозвался Миша. – Даже если суд отправил тебя в психбольницу, это не значит, что это правильное решение. С точки зрения…

– С точки зрения закона я нарушила правила! – взорвалась я. – Теперь никто не сомневается, что я преступница!

– Ты и есть преступница.

Я сжала кулаки. Миша смотрел на меня своими добрыми глазами, и на его лице читалось сочувствие. Он походил на какого-нибудь монаха, который сидит в горах и всех любит, только вместо поношенной рясы – серая куртка с капюшоном.

Я почувствовала, как по щекам потекли слезы. Родители. Как они там? Как мама? Наверняка, плачет, не спит, не знает, куда себя деть, переживая за меня… А я убийца. Как легко поверить в обратное – как тяжело услышать это, сказанное таким уверенным тоном.

– Похоже, ты уверен в этом, – ответила я, не пытаясь вытереть лицо. Плевать. Пусть текут.

– А ты разве нет? – спросил Миша. – Что ты думала о себе, когда тебя везли в психбольницу?

Что я думала? Думала ли я тогда, что убийца? Нет, скорее сомневалась… Да черт, что за странные вопросы он задает?!

– Это неважно, – процедила я. – Лучше объясни мне, как я это делаю?

Миша взглянул на часы и уточнил:

– Как ты убиваешь? Я пока точно не знаю, у меня одни догадки, но то, что это ты, не сомневаюсь. Еще я уверен, что это не связано с психической болезнью. Скорее… тут замешано нечто мистическое. – Я слушала внимательно, по моим щекам текли злые слезы, а Миша продолжал. – У меня пока две версии. Номер один: у вас на роду залегло какое-нибудь проклятье, и ты каким-нибудь неосторожным действием его активизировала. Возможно, это связано со злым духом.

Я внимательно прогнала в уме все события до первого убийства. Проклятье? Злой дух? Если так, то как я его потревожила? И тут у меня перед глазами как воочию встала моя стена и написанные на ней сиреневой краской слова: « wstне открывай ему». Могут ли это быть происки злого духа? Больше похоже на предупреждение, чем на угрозу. Но что я такого сделала, чтобы разозлить призрака? Разве что не поехала к бабушке в деревню в те выходные, чтобы выкопать картошку… но ведь я тогда находилась на курсах подготовки к экзаменам.

– Вторая версия: с твоим родом все в порядке, и беда пришла с улицы. Возможно, вас прокляли, и теперь тобой управляет злой дух. Может быть, какая-нибудь ведьма контролирует твое тело, используя волосы или частицы ногтей…

Но тут я не выдержала и перебила:

– Постой. Злые духи, волосы… ты серьезно?

– Да, а что не так? – Миша не улыбался, но его лицо все равно источало добродушие.

– Больше похоже на дрянной фильм ужасов, чем на правду, – заметила я. – Если ведьмы и призраки и существуют, то они едва ли будут вести себя так, как мы изображаем в книгах и в фильмах.

– А у тебя есть другие объяснения? – терпеливо спросил Миша.

– Нет, – вздохнула я и закрыла лицо руками. – Я ничего не знаю…

Ведьмы. Он всерьез думает, что меня контролирует какая-то ведьма?

– Ответь мне на один вопрос, – я отняла руки от лица и заправила за уши волосы. – Кто ты такой?

– Тот, кто хочет помочь, – не моргнув, отчеканил Миша. И обезоруживающе улыбнулся.

– Почему я должна тебе верить? – не сдавалась я.

– Ты уже это сделала, – он улыбнулся еще шире. – Когда вышла из полицейской машины.

Он рассудил логично, и кусочки мыслей уложились в моей голове в правильный узор. Он прав. Мне не стоит привередничать – мне нужно довериться ему. Кем бы он ни был, если он вытащит меня из этого ада, значит, я сделала правильный выбор.

Кстати, о правильных решениях…

– Самое лучшее сейчас – сесть в тюрьму за убийство, – рассудила я, чувствуя, как сердце разрывается на части от жалости к себе. – Если я буду сидеть взаперти, больше никто не погибнет.

– Не неси ерунды, – отрезал Миша. – Ты можешь убивать и при закрытых дверях, полицейские как раз ломают над этим головы. К тому же, если верен второй вариант, то ведьма найдет другую марионетку, и убийства продолжатся.

При слове «марионетка» в памяти что-то слабо шевельнулось. Если есть марионетка, есть и кукловод. Рыжкова. Странно, и почему я сразу подумала о ней? Потому что она вечно руководит слабыми и безвольными? Бред?