Сергей Ванин - Спецотдел «Бесогон» [litres самиздат]

– Глаз с него не спускай, – наказал я вытянувшемуся в струнку милиционеру.

– Так точно, не спущу, будьте спокойны! – козырнул караульный.

Смеркалось, вечерняя синь еще только заволакивала небо. Расплывчатые очертания холмов маячили зыбкими миражами. Город мертвых, или живых, которые лишь притворяются мертвыми?

Вечер был полон самыми различными звуками. Здесь все было слышно далеко, разносились по угрюмой равнине обрывки песен, отрывистые команды прибывших бригадмиловцев. Пару раз раздался гнусавый сигнал милицейской полуторки. Я двинулся к лагерю, работы на раскопках уже закончились, но студенты не расходились. Бровкин, обосновавшись в одной из палаток, проводил допросы. Два милиционера с автоматами наперевес поочередно водили туда притихших от страха ребят. Многие девушки плакали.

– Где участковый местный? – заглянул я в палатку к Бровкину.

– Жуков? А черт знает, где его носит, – оторвавшись от очередного протокола, майор поднял на меня полный растерянности взгляд, – вроде, здесь был недавно…

– Давно его знаете?

– Вообще не знаю, – пожал покатыми плечами Бровкин, – Жуков сюда прибыл по разнарядке пару месяцев назад. Говорил, что дальние родичи его из этих мест были. Одинокий он, семьи нет, а больше мне про него ничего не известно…

– Ясно.

Я вышел на улицу. Темнота уже опустилась на лагерь, но никто не готовил ужин. Костровые не разжигали костров. Тусклый огонек фонаря «летучая мышь» был виден лишь в маленьком оконце профессорской палатки. Я подкрался к ней, полог был плотно задернут, изнутри доносились приглушенные голоса.

– Ты останешься со мной. Это решено. Могущество Хвоста – это миф, миф. Пойми это, глупая девчонка. Старик Лесневский – просто старый маразматик и авантюрист. Будешь держаться меня, закончишь институт, останешься на кафедре, поступишь в аспирантуру…

– У тебя ничего не вышло, и не выйдет, – голос Зои звучал презрительно и жестко.

Она рванулась к выходу. Петраков попытался ее задержать, но тут же отскочил назад, получив мощный удар в лицо. В оконце было видно, как он морщится от боли.

– Не забывай, кто я такая! – бросила девушка.

Выскользнув из палатки, она бросилась к оврагу, а я едва успел отскочить под крону раскидистого дуба, росшего рядом с «резиденцией» Петракова.

– Вернись! – профессор выскочил вслед за Зоей, но тут же упал на пороге палатки.

Тело его дернулось, он вытянулся в струну и затих. Темная фигура метнулась в сторону и, отпрыгнув темноту, бросилась бежать Злоумышленник, как и я, прятался неподалеку от палатки и внимательно следил за происходящим внутри. Улучив момент, он ударил профессора чем-то острым и бросился бежать.

Гнаться за ним, или попытаться помочь ученому? Я метнулся к Петракову.

– Павел Игоревич? Вы живы?!

Я рванул куртку на груди профессора, под ней была белая майка, на груди профессора расплывалось большое темно-красное пятно. Петраков хрипел, на губах выступила кровавая пена, газа закатились. Он умирал, я попытался сделать перевязку, но кровь продолжала вытекать из раны судорожными толчками. Убийца сработал профессионально, не оставив несчастному ни единого шанса выжить! В один из моментов Петраков рванулся вперед, сдернул с груди повязку и простер руки ко мне.

– Хвост, Хвост, он, он проснется…, – прошептал профессор, его тело содрогнулась в последний раз, и Петраков умер.

Я бросился за убийцей, доставая из кобуры ТТ, но время было упущено. Впереди было пусто, враг успел скрыться, пока я находился возле умирающего.

«Куда мог подеваться злодей?!» – пульсировало в моей голове.

Раскопки остались позади, бандит, похоже, бежал к кургану, на котором прошлой ночью исполнял свой страшный танец мертвый теперь уже профессор Петраков.

– Стой! Стрелять буду! – крикнул я на всякий случай, почти не надеясь на успех.

Ответом мне был крик какой-то ночной птицы. Все вокруг смолкло. Тишина стояла такая, что я слышал, как учащенно бьется мое сердце. Я осторожно двинулся к вершине холма. Вот и кустарник, дикорастущий кизил. А вот и таинственные лазы, которые выкопала чья-то недобрая рука. Я шагну к одному из них, но тут же споткнулся и полетел куда-то вниз. Паденье продолжалось, казалось, вечность. Я даже потерял сознание, но тут же пришел в себя от дикой боли в ноге.

Оглядевшись, я увидел себя как бы со стороны, жалкая скорчившаяся от боли фигурка лежала в освещенном тусклым светом чадящих факелов круглом сводчатом зале. Я лежал в самом центре, на своеобразном жертвенном алтаре, представлявшим собой огромный плоский камень с торчащими из него узкими наконечниками каменных же копий. Рядом покоилось тело какого–то эсесовца. Молодой блондин в черной кожаной шинели с одним витым погоном был проткнут острыми копьями сразу в нескольких местах. Вероятно, он попал сюда таким же путем что и я, просто провалившись в недра кургана сверху.

Скорее всего, это было обычной ловушкой для ослушников, пытавшихся тем или иным способом проникнуть в усыпальницу Лисьего Хвоста. Кулаки фашиста судорожно сжаты, пальцы едва не пробили кожу ладоней, на одном из пальцев эсесмана большой массивный перстень с витой монограммой ANNRB. Все ясно, парень был посланцем нацистского института Аннонербэ. Что он здесь искал? Несложно догадаться, рассчитывал узнать тайну скифского воеводы, а он возьми и накажи немца даже после своей смерти.

Я попытался пошевелиться, но боль была нестерпимой, кое-как поднявшись на руках, я обнаружил, что попал на каменное острие, бедро сломано и. скорее всего, раздроблено. Из рваной раны течет кровь, обильно орошая и без того бурый от предыдущих жертвоприношений камень.

Нереальность происходящего давит на сознание. Кто хозяйничает здесь сейчас, после кончины Хвоста? Кто зажег тлеющие без устали факела? Почему воздух этого странного царства смерти полон каких-то смрадных запахов, коих и сравнить-то не с чем. Наверное, так пахнет сама Смерть…Наверное, именно ее власть не дает телу эсесовца разложиться, он и сейчас как живой, кожа совсем не подверглась гниению.

– Вот ты где? Что ж, я рад приветствовать тебя в моих владениях. Как раз я смогу закончить экскурсию, ведь ты хотел докопаться до правды?

Раздавшийся голос едва не порвал мне барабанные перепонки. Он был знакомым и звучал громко, торжественно и, чего греха таить, жутковато.

Из тьмы показалась человеческая фигура, в неясном свете факелов я узнал говорившего. Студент Эйно выглядел сейчас так же дружелюбно, как и при первой нашей встрече. Он улыбался, в руках его был изогнутый скифский меч.

– Дайте огня! Мой гость хочет видеть всю экспозицию нашего древнего музея! – крикнул он куда-то во тьму.