Сергей Ванин - Спецотдел «Бесогон» [litres самиздат]

Проехав еще немного, машина остановилась. Скромная могила жены Вождя выплыла из ночной темноты неожиданно и зримо. Сталин, тяжело дыша, выбрался из автомобиля и шагнул вперед.

– Вот она, моя Света, там! – он указал дрожащей рукой в сторону надгробья, – я звал ее Чернобровка, – тихо добавил он.

Элеонора встала рядом со Сталиным. Глаза жены были плотно закрыты, на лбу обозначились глубокие морщины. Власик попытался приблизиться к ним, но Эос предупреждающе подняла руку, и генерал тот час отступил назад.

– Каково жить с колдуньей? – тихо спросил он у меня, но я пропустил вопрос мимо ушей.

Во все глаза я смотрел на Элеонору. Смотрел на нее и вождь народов. Смотрел с надеждой, которая чудесным образом светилась сейчас в его глазах.

– Она придет? – взволнованно спросил Сталин.

– Не знаю, все будет зависеть от вас. Я чувствую ее присутствие…

– Чернобровка, – Сталин подался вперед и неловко встал на колени, – прости меня. Сейчас я понял, что обижал тебя все время, что мы были вместе. Был невнимателен, груб, заносчив. Я лишь сейчас осознал, что остался совсем один. У меня целая страна, а я очень одинок. Никого нет рядом. Никого. Дети выросли, а я старею. Уже совсем скоро я приду к тебе. Я чувствую это. Прости, прости, не осуждай меня. Ты ведь простишь?

Вождь замолчал и утер рукавом шинели мокрые от слез глаза. Элеонора стояла рядом. Ее взор был устремлен куда-то вверх, будто там, в темной небесной черноте можно было прочитать ответ на самый главный вопрос, что мучил сейчас великого вождя самой великой страны. Небо оставалось темным, сверху падал дождь, его частые, но мелкие капли образовали зыбкую плену.

– Она ничего не может, – с каким-то облегчением выдохнул Власик, – все это бабкины сказки, которые хороши для легковерных кумушек и…

Генерал не договорил. Дождь прекратился, прямо над нами полыхнула ярким белым светом зарница. И в отблеске сполоха показалась женщина. Она была в красивом кремовом платье. Волосы женщины были аккуратно зачесаны назад. Она улыбалась, держа в руках маленький букетик полевых цветов…

Едва показавшись, виденье исчезло, снова начал накрапывать дождь

– Чернобровка! – Сталин указал желтым от никотина пальцем в темноту, где только что была видна женщина, – на даче, цветы, я сорвал в поле, подарил букет. Она радовалась, как девчонка. Чернобровка простила, она простила меня – торопливо бормотал вождь.

Власик резво метнулся к Хозяину и поднял того с колен. Вместе они пошли к автомобилю. Мы с Элеонорой оставались стоять. Про нас просто забыли…

Через минуту большой черный лимузин, еле слышно шурша шинами, выкатился с кладбища.

– Пойдем домой, ты сделала свое дело! – я обнял Элеонору за плечи.

– Идем, – она прижалась ко мне.

Мы прошли мимо директора Туманова, все также стоящего возле кладбищенских ворот. Сквозь пелену дождя просматривались величественные очертания Новодевичьего Монастыря. Скрип тормозов заставил нас обернуться.

– Сергей?! Элеонора?! Вот вы где! – из автомобиля высунулся Вахтанг Дадуа, – мне домой звонили от Власика. Забирай, говорят, своих людей. Они возле Новодевичьего. Что вы тут делали, не спрашиваю. Не имею на то полномочий…

Мы подавленно молчали. Мысль, что сегодняшнее «мероприятие» не пройдет для нашей семьи бесследно, не давала мне покоя. Уверенность в этом росла и крепла, полностью вытеснив из сознания все остальные мысли. Думаю, что Элеонора думала точно также как и я, но не говорила мне об этом…

Вахтанг довез нас до дома и, попрощавшись, исчез в ночной тьме. Войдя в квартиру, Элеонора рухнула на диван без сил. Наутро жене стало плохо, ее увезли в больницу. Почти месяц Эля неподвижно лежала на больничной койке. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль. Она не слышала и не видела ничего из того, что происходило вокруг. Врачи лишь беспомощно разводили руками, да я и не надеялся на них. Знал, что к медицине это ее состояние отношения не имеет.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды поздним вечером в палате Элеоноры не появился профессор Мухоморов. Он уселся на табурет и принялся внимательно разглядывать мою жену.

– Элеоноры здесь нет, – вдруг заявил он.

– То есть, как?

Я подумал, что ослышался…

– Это лишь ее телесная оболочка, которая доживает последние часы…

Профессор наклонился ко мне, и я почувствовал, как от него пахнет странной смесью табака, одеколона Шипр и каких-то химреактивов, названия которых были мне неизвестны. Старик пристально смотрел на меня, от этого взгляда мне становилось не по себе.

– Вы с Элей были в ту ночь на Новодевичьем Кладбище? – спросил Мухоморов, понизив голос.

– Откуда вам это известно? – опешил я.

– Слухами земля полнится, – Мухоморов усмехнулся, – если честно, мне сообщил об этом Вахтанг. И сюда я пришел, чтобы помочь твоей Эле. Собирайся, – старик взглянул на тикающие на прикроватной тумбочке часы, – одиннадцать вечера. Самое подходящее время….

– Не понимаю вас, товарищ профессор. При чем тут моя Элеонора? – проронил я.

– Когда занимаешься подобным ремеслом, нужно быть готовым ко всему. Твоя жена прекрасно знала, чем ее занятие может обернуться для нее самой. Общение с душами умерших – смертельно опасная работа. Во время сеанса связи твоя Эля практически покинула свое земное тело. Ты про крадунов душ слышал когда-нибудь?

– Нет…

– То-то, – Мухоморов встал и, взяв меня за рукав, потянул вон из палаты, – пойдем. Будем надеяться, что еще не поздно.

– Да в чем, черт подери, дело?!

Я попытался вырваться, но Мухоморов продолжал тянуть меня за рукав кителя, – следуй за мной. Дорогой объясню, что к чему, – невозмутимо пояснил он.

Мы вышли на улицу. За корпусами больницы стоял наш видавший виды Опель. За рулем авто нервно курил Савва Сорокин.

– Нужно торопиться, – бросил он, заводя мотор.

Мы с Мухоморовым едва успели устроиться на заднем сидении авто, как Савва тот час рванул машину с места.

– Да объяснитесь же! – не выдержал я.

– Мы едем на Новодевичье Кладбище, – начал Мухоморов, – этот старинный погост хранит в себе множество тайн. Я разыскал одну старинную книгу, где описан точно такой же случай, что произошел с твоей женой. Один из медиумов девятнадцатого века испытал на себе тайну древнего заклятия чернавки Ефросиньи…

– Что за чернавка Ефросинья? – не понял я.

– Дворовая девка, служанка дочери Ивана Грозного Анны. Дщерь Иоанна Васильевича похоронена тут! Анна умерла, царь обвинил чернавку в «черном глазе». На девушку указала придворная предсказательница горбатая бабка Параскева. Де, именно чернавка сглазила царскую дочь. Учинили следствие, опричники нашли в сундуке Ефросиньи завернутые в тряпицу куриные кости и кошачьи когти. По тем временам универсальный набор для наведения порчи.