Сергей Ванин - Спецотдел «Бесогон» [litres самиздат]

– Стреляй, уйдет! – прокричал мне Савва.

Голос друга вывел меня из странного состояния столбняка. Я увидел, что Савва перезаряжает свой арбалет, а птица Ефросинья взмывает вверх, сливаясь с черным ночным небом. И я выстрелил. На сей раз, я целился старательно, как в осваохимовском кружке, когда мы всей группой тренировались в стрельбе из мелкокалиберной винтовки. Мой выстрел оказался решающим, я попал точно. Безжизненная тушка птицы рухнула вниз, на заросший бурьяном холм могилы.

Я почти не удивился, когда, грянувшись оземь, мертвая галка превратилась в светящуюся зеленоватым светом девушку. Одетая в длинное, до пят, домотканое платье она лежала на могильном холме, пробитая моей стрелой. Длинные косы, красиво очерченные брови, полные, зовущие к поцелуям губы. Что не говори, при жизни Ефросинья была настоящей красавицей. При жизни, но не сейчас!

Теперь ее полный ненависти взгляд был устремлен на нас. Губы чернавки беззвучно шевелились, изрыгая проклятия, а подернутые мутной поволокой смерти глаза были широко открыты.

Я шагнул к ней и протянул руку закрыть умиравшей глаза. Нестерпимый, обжигающий до костей жар накрыл меня с головой. Горячая волна проникла в мои легкие, я закашлялся и, теряя сознание, полетел вперед, туда, где на месте лежащей на могильном холме Ефросиньи разгоралось теперь зеленоватое бесовское пламя.

– Назад! – услышал я где-то вдалеке голос моего сослуживца Сорокина. Сильная рука вырвала меня прочь из этого обжигающего пламени, я упал на мокрую от дождя траву.

Еще несколько минут я приходил в себя, а когда очнулся окончательно, увидел склонившихся надо мною Савву, профессора Мухоморова и Вахтанга Дадуа.

– Слава богу, – выдохнул Вахтанг, – Элеонора, твой благоверный пришел в себя и начал подавать признаки жизни! – крикнул Дадуа куда-то в распростертое за мной белое пространство.

Я увидел себя лежащим на больничной койке. Часть лица и правое плечо были покрыты ослепительно белыми повязками и сильно болели. Рядом за маленьким столиком прикорнула моя Эля. В стоптанных домашних тапочках и стареньком застиранном халате, она была красива, как никогда. Заслышав слова Дадуа, она тотчас проснулась и подошла к моей койке.

– Как хорошо, что твои товарищи пришли тебя проведать, – улыбнувшись, проговорила она.

– Проведать? – я подскочил на койке. – Почему я в госпитале? Как ты себя чувствуешь, Эля? И вообще, что происходит? Ответьте мне кто-нибудь! Я помню, как мы уничтожили Ефросинью. А после – ничегошеньки, сплошной туман…

– Профессор, может быть, вы? – Элеонора повернулась к Мухоморову.

– Пожалуй, – старик уселся на белый больничный табурет, раскурил трубку и лишь после этого пояснил, – ты, мил человек, получил бесовской ожог. Бывает, у бесогонов это часто случается. Смертельный жар, который исходит от умирающей нежити, коснулся тебя своим злобным дыханием. Только и всего. Проходит такой ожог дольше, чем обычный, и порой сопровождается частичной потерей памяти.

– Я тоже в свое время получил подобную метку, – вступил, было, Савва Сорокин.

Но Вахтанг Дадуа предупредительно поднял вверх правую руку и Савва послушно замолчал.

– Оставим воспоминания на потом, – решительно заявил шеф «Бесогона», – сейчас Сергею и Элеоноре нужно побыть вдвоем. Нам же лучше откланяться. Ждем тебя на службе, Манцев!

Вахтанг пожал мне руку и шагнул к выходу из палаты, вслед за ним потянулись и остальные. Мухоморов чуть задержался возле моей койки.

– Посмотри на досуге, – он положил на тумбочку глянцевый черно-белый снимок, – отпечаток руки дворовой девки Ефросиньи.

– На что он мне? – удивился я.

Старик промолчал. Лишь во время перевязки, что делала мне Эля, я увидел на моем плече точно такой же отпечаток.

– Дьяволица коснулась тебя своей огненной дланью. Немногие выживают после такого, – тревожно выдохнула Элеонора.

– Брось, все это уже в прошлом, – я привлек Элю к себе и крепко поцеловал в губы.

– Ты спас меня, Сергей! Когда вы покончили с Ефросиньей, я вновь стала прежней. Жизнь вернулась ко мне…

– Так и должно было быть…

Я поднялся с койки и глянул в окно. На улице была весна. Не ранняя, с ее проталинами и грязно-серыми лениво оседающими вниз сугробами, а та, которая дарит уставшему от долгой зимы миру первые зеленые листочки. Я приоткрыл форточку и глубоко вдохнул терпкий наполненный новыми весенними запахами воздух.

– Теперь все будет хорошо, – медленно, почти по слогам произнес я.

– Дай–то Бог, – откликнулась Эля.

Я вышел из госпиталя перед Первомаем, а после праздника вновь приступил к службе. Ожог уже не беспокоил меня. Элеонора тоже чувствовала себя хорошо. Правда, после этого случая жена окончательно потеряла способность к общению с душами умерших. Исчез и ее дар ясновидения. Как-то, я попросил ее предсказать результат футбольного матча. Эля ошиблась, и, признаться, я не сильно-то и огорчился. Жить с медиумом интересно, но опасно. Гораздо спокойнее, когда рядом с тобой обычная земная женщина.

Мы давно вышли на пенсию, живем тихо и уединенно и иногда вспоминаем времена нашей тревожной молодости. Лишь одна загадка не разгадана мной до сих пор. Прожив все эти годы с Элеонорой, я так и не узнал тайны ее сеансов омоложения. Те давнишние сеансы так и не открыли мне своих секретов. Даже сейчас, в весьма преклонном возрасте моя Эля остается привлекательной особой. Что если она и вправду оставляла себе годы своих многочисленных клиенток? Что же еще дает ей возможность выглядеть так обворожительно?

На все мои вопросы жена лишь загадочно улыбается и говорит, что я единственный мужчина, который находит ее прекрасной до сих пор.

Не знаю, известно ли вам что-нибудь о леших, этой нечисти низшего разряда, о которой и говорить-то особо нечего? Казалось, ну что о них можно рассказать? Вроде бы, лешаки на многое не способны, ну что они могут? Путать лесные тропы, да заставлять сбившихся с пути бедолаг кружить по лесу, пока у тех силы не кончатся. Тогда усталый путник сядет на пень, или упадет без сознания на ковер из прелых листьев, а лешаку – забава. Радуется он, что погубил человека зазря и от этой радости начинает буйствовать, то свистит, как оглашенный, то ревет, словно иерихонская труба. Именно эти звуки последнее, что слышат люди, встречая смерть в непроходимой чащобе, куда забрели из-за проделок этого лесного мерзавца, которого в русских народных сказках принято выставлять этаким недотепой-дурачком, поросшим мхом до самых бровей.

Не верьте сказкам, товарищи! При всей своей непритязательности эти твари совсем не похожи на штампованный фольклорный элемент. По молодости, еще ни разу не встретившись с лешими, я тоже не шибко верил в их вредную и гадкую сущность. Теперь рассуждаю иначе. Я видел тела замерзших в лесу охотников, не раз наблюдал трупы грибников, плутавших совсем рядом с человеческим жильем, да так и не вышедших к людям.