Елена Райдос - Когда солнце взойдёт на западе [litres самиздат]

Кира вышла во двор и примостилась на скамейке. Она совершенно не представляла, где ей теперь искать свою дочь. План, который в Убежище казался таким простым и надёжным, провалился с треском. Решение пришло внезапно. А почему бы не опробовать технику, которую показал ей Атан-кей по её же просьбе, технику, когда ориентиром для перемещения служит не образ какого-то конкретного места, а образ человека. Кира поднялась на ноги и успокоила своё дыхание, чтобы войти в транс. Трансгрессировать из сидячего положения было глупо, результатом будет чувствительное приземление на пятую точку.

Маленькая комнатка освещалась только ночником. Служившая в этом качестве старая настольная лампа была накрыта цветастым платком, от чего казалось, что потолок разрисован акварелью. Кроваткой Тиночке служил старенький диванчик, обитый плюшем. Скудное освещение не позволяло разглядеть остальную обстановку детской, но общее ощущение убогости было достаточно ярким, чтобы вызвать в душе Киры острую жалость. Она осторожно подошла к диванчику и невольно залюбовалась спящей дочкой. Тиночка улыбалась во сне так беззаботно и радостно, словно чувствовала присутствие мамы.

Чёрный силуэт внезапно вырос на фоне окна, и Кира едва сдержалась, чтобы не заорать от неожиданности. Семён плавным движением перетёк в освещённый круг и прижал палец к губам, призывая нервную мамочку к соблюдению тишины. Затем он обхватил Киру за плечи и мягко потянул её на выход. В первый момент появления бывшего мужа Кира испытала досаду, ей вовсе не хотелось сейчас выяснять отношения. Но уже в следующее мгновение она поняла, что безумно рада его видеть, а от прикосновения его рук по всему телу истосковавшейся по мужским ласкам женщины побежали мурашки.

Они выскользнули в крохотный коридорчик, и Кира сразу же повернулась лицом к Семёну. Ей очень хотелось сейчас оказаться в его объятьях, прижаться к его груди и ощутить прикосновение мягких губ к своим губам. Желание близости было таким сильным, словно это было их первое свидание, как тогда, на пустынном ночном пляже. Однако судьба сегодня была явно не на стороне влюблённой женщины. Скрипнула дверь, и в коридорчик выскочила, как чёрт из табакерки, разъярённая Светлана.

– Явилась, блудная мамаша,– ядовито прошипела она. – Сёма, что ты с ней миндальничаешь? Гони её отсюда в шею.

– Света, иди в спальню и закрой дверь,– голос Семёна был ровным, в нём напрочь отсутствовали какие-либо интонации, словно он читал текст по бумажке.

Кире это совсем не понравилось. А ещё ей не понравилось, что Семён сказал не «в свою спальню», а просто «в спальню». Похоже, спальня у них со Светланой была общая.

– А чего я, собственно, ждала? – уныло подумала ревнивица. – Он здоровый молодой мужик, а про эту охотницу за чужими мужьями и говорить не приходится. Затащила его в свою постель и радуется. Ну и пусть, никто мне не нужен, кроме Тиночки.

– Пойдём вниз,– Семён мягко подтолкнул Киру к лестнице, ведущей на первый этаж.

Она не стала упрямиться. Что ж, если ему требуется внести ясность в их отношения, то так тому и быть. Наверное, так даже честнее. Идея украсть собственного ребёнка была не из лучших, чего уж. Настроение Киры ушло в крутое пике. Вот только что она витала в облаках от предвкушения близости с Семёном, а теперь ей было так горько и обидно, что хотелось пустить жалобную бабскую слезу. Но нет, сейчас было неподходящее время, чтобы раскисать. Она ведь явилась сюда не для слезливых объяснения, а чтобы забрать своего ребёнка. И пусть весь остальной мир катится к чёрту.

Семён деловито уселся за стол и указал Кире на противоположный стул. Она с опаской пристроилась на убогой скрипучей конструкции, которую можно было обозвать стулом только с большой натяжкой. Здесь вообще всё было каким-то обшарпанным, грязным и запущенным. У Киры от жалости к горлу подступил комок. Что же произошло, если им пришлось прятаться в этой халупе. Она уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но Семён её опередил.

– Ты меня обманула, Кира,– голос был спокойный, но глаза выдавали его скрытую боль.

От этого холодного механического голоса у Киры внутри всё сжалось. Не так она представляла себе этот разговор.

– Это из-за меня вы тут скрываетесь? – она бросила тоскливый взгляд на убогую обстановку. – Но ведь меня должны были считать мёртвой. Что-то пошло не так?

– Ты прокололась,– подтвердил Семён,– но не у дома, а ещё раньше. Нам пришлось срочно бежать.

– Прости, у меня совсем нет нужного опыта,– Кира попыталась заглянуть в глаза суровому обвинителю, но будто наткнулась на кирпичную стену.

– Что ты украла у ордена? – Семён даже не повысил голос, но Кире показалось, как будто он влепил ей пощёчину. – Оно стоило того, чтобы рисковать нашей дочерью?

– Это не я, это они украли! – праведный гнев вдруг поднялся в душе Киры. Она выкрикнула эту фразу раньше, чем успела сообразить, что делает. Да какого чёрта убийца вздумал изображать из себя правосудие?

– «Они»? – Семён в упор посмотрел на обвиняемую. – Почему ты так сказала?

Он замолчал, а Кира только сейчас сообразила, как она прокололась. Судя по всему, орденский боевик до сих пор был не в курсе её взаимоотношений с орденом, вернее их отсутствия.

– Ты никогда не состояла в ордене,– медленно, чеканя каждое слово, произнёс Семён. – Зачем ты мне врала?

– Мне нужна была твоя помощь,– Кира почему-то совсем перестала нервничать. Когда отпала необходимость притворяться, она почувствовала, как будто тяжкий груз свалился с её плеч. – Я не была уверена, что ты согласишься помочь, если будешь знать правду. Не хотелось ставить тебя перед выбором.

– Каким выбором? – в голосе Семёна уже не было прежних обвинительных интонаций, он явно был растерян.

– Между любовью ко мне и преданность твоим хозяевам,– спокойно пояснила Кира.

Последнее слово явно вызвало в душе Семёна протест. Он резко вскинул голову, словно собирался ответить какой-то колкостью, но промолчал.

– Это была технология,– решила внести ясность Кира,– технология, которая могла бы подарить человечеству дешёвую и безопасную энергию.

– Уже неважно,– голос Семёна снова сделался словно бы механическим, его лицо застыло гипсовой маской. – Я получил приказ,– он медленно, как бы нехотя, достал из-за пояса пистолет, а из кармана глушитель и положил всё это добро на стол перед собой.

Взгляд Киры тут же приклеился к воронёному стволу. Мысль о том, что Семён, её любимый мужчина и отец её ребёнка, хочет её убить, была настолько дикой, что даже не вызвала страха, скорее, оторопь и неверие своим глазам.

– Ты правда собираешься меня убить? – Кира уже немного пришла в себя от шока, но в её голосе всё равно слышалось неподдельное удивление. Поверить в реальность происходящего ей всё ещё было трудно.