Елена Райдос - Когда солнце взойдёт на западе [litres самиздат]

В этом мире, кроме Антона с Алисой, жил ещё настоящий гном и волк-телепат. По вечерам хозяева и гости собирались на открытой веранде и устраивали весёлые чаепития. А ещё там частенько гостил друг Антона со своей семьёй, в которой тоже была маленькая девочка, чуть старше Тиночки. Очень быстро две малышки крепко сдружились, и теперь у Киры появилась новая проблема, как бы увести заигравшегося ребёнка домой. В результате она тоже частенько оставалась ночевать в мире Дачи, у неё даже появилась там своя комната.

В целом, жизнь Киры наконец стала спокойной и, главное, безопасной, а ещё она под завязку была наполнена интересными и полезными делами. Ученица Школы делала серьёзные успехи в овладении техниками управления реальностью, они с Кейтилем закончили расшифровывать теоретическую часть документации по холодному синтезу и приступили к чертежам. Правда, тут дело серьёзно замедлилось, выяснилось, что Кира действительно практически не разбирается в технике, и изобретателю-самоучке пришлось доходить до всего самому. Но всё равно работа двигалась, и уже был виден туманный образ вожделенного результата их кропотливого труда.

И кто бы объяснил, отчего с каждым днём на душе у Киры становилось всё тоскливей. Столь непринуждённо и, казалось бы, хладнокровно пережитый конфликт с Семёном наконец догнал отставную жену и возлюбленную орденского боевика. Нет, это вовсе не был запоздалый испуг, Кира так и не смогла убедить себя, что ей на самом деле грозила смерть. Однако сам факт того, что любимый мужчина мог согласиться её убить, приводил Киру в полнейшее замешательство и погружал в тяжкие размышления об обманчивости возвышенных чувств. Это было настоящее крушение её так любовно выстроенного здания веры в любовь и человечность. На поверку оказалось, что здание это было возведено на очень зыбком основании, и первое же ненастье размыло фундамент Кириных убеждений.

Слишком долго Семён был для неё идеалом мужчины, мужа и отца её ребёнка, чтобы она решилась вот так, в одночасье перечеркнуть прошлое. Ну не могла же она столь фатально ошибаться в этом человеке. Может быть, это она сама изменилась настолько, что любящий мужчина захотел от неё избавиться, как избавляются от неприятного воспоминания? Да, с обретением способностей к трансгрессии Кира действительно начала ощущать себя иначе, стала более раскованной и, наверное, более уверенной в себе. Должно быть, именно поэтому она довольно спокойно пережила уход мужа, одиночество не стало для неё концом света. Сама Кира расценивала эти перемены как однозначно позитивные, но неужели для Семёна её новый образ оказался неприемлем?

– О чём задумалась? – Кейтиль нетерпеливо крутил в пальцах карандаш. – Кира, у тебя всё в порядке?

Голос изобретателя вывел Киру из задумчивости. Оказывается, она уже несколько минут молча пялилась на чертёж, а мысли её витали где-то далеко. Сомнения в себе, в своей жизни, в окружающих её людях уже стали для медленно погружающейся в депрессию женщины привычным состоянием. Она даже перестала замечать свои тоскливые мысли, они как бы растушевались и превратились в незаметный фон. Временами она выныривала из этого вязкого болота, и тогда ей делалось противно от собственной беспомощности, хотелось сбросить с себя прилипшие ошмётки грязи и тины, вымыть душу ледяной родниковой водой и снова поверить, что в жизни есть любовь, преданность и место для счастья. Но болото, увы, оказалось сильнее и надёжно держало свою жертву в цепких объятьях разочарования.

Каждый раз, приходя в лабораторию Кейтиля, Кира невольно сжималась от перспективы встретиться с Рисом. Она и сама бы не смогла объяснить, чего так боится, то ли нового выяснения отношений, то ли того, что этого выяснения больше никогда не случится. Охотник, словно почуял её страх и куда-то исчез. За последнюю неделю он ни разу не заявился к своему приятелю, хотя отлично знал, в какое время Кира обычно торчала в лаборатории. Поначалу отсутствие отставленного любовника действовало на неё успокаивающе, но сегодня Кире, как никогда, захотелось его увидеть. Она так устала в одиночку вариться в своих фрустрациях, но пока не была готова делиться своими переживаниями с окружающими. А Рису не требовались объяснения, он почувствует, что творится в её душе лучше неё самой, да ещё и разложит всё по полочкам.

– Вот так всегда,– посетовала про себя Кира,– когда он нужен, его рядом нет.

Она вздохнула и попыталась снова сосредоточиться на работе над очередным чертежом. Толку от неё было немного, но хотя бы расшифровать обозначения она могла. Всё-таки это был язык математики её мира. Буквально через несколько секунд Кира почувствовала себя очень неуютно, словно что-то мешало ей погрузиться в изучение рисунка. Она поёрзала на стуле, пытаясь устроиться поудобнее, но лучше не стало. Похоже, помеха была не в мебели, а в чём-то другом.

– Привет, Рис,– меланхолично пропел Кейтиль, не отрываясь от чертежей.

Кира подняла глаза и наткнулась на внимательный взгляд охотника, стоявшего в дверях.

– Так вот почему мне было не по себе,– догадалась она. – Ну ещё бы, когда тебя разглядывают как слона в зоопарке. Любой будет чувствовать себя не в своей тарелке.

Рис прошёл к столу и молча уселся напротив Киры. С минуту он вслушивался в свои ощущения, а потом расслабленно откинулся на стуле.

– Думаю, на этот раз мы обойдёмся без самогона,– весело заметил он,– тем более, что наш учёный – злостный трезвенник. Давай, рассказывай, что стряслось.

Несмотря на хамоватый тон и самоуверенный вид незваного доктора, Кире вдруг сделалось легко и спокойно, словно она действительно хлебнула сивухи. Слова сами полились из её горла, выплёскивая глубоко запрятанную боль. У Кейтиля от её откровений едва не случился сердечный приступ, он ведь даже не предполагал, что его добровольная помощница только чудом осталась жива. А вот дипломированный психолог слушал Киру как бы вполуха и при этом улыбался эдак задумчиво, словно каким-то своим приятным мыслям. Когда рассказ подошёл к концу, доктор всё-таки соизволил обратить свой учёный взор на пациентку.

– Он очень тебя любил, твой бывший муж,– прокомментировал он и замолк.

Кира, ожидавшая подробного и беспристрастного анализа своего повествования или как минимум утешений, застыла с открытым ртом. Только через минуту до неё дошло, что Рис использовал глагол в прошедшем времени.

– Почему «любил»? – пробормотала она, уже понимая, каков будет ответ.

– Скорее всего, его уже нет в живых,– Рис с жалостью посмотрел на ошарашенную женщину. – Он ведь нарушил приказ, а за это бессмертного ждёт смерть.

– За то, что он не стал убивать мать своей дочери? – Кира недоверчиво покачала головой. – Что за бред?