Андрей Павленко - Ожидание заката [litres самиздат]

– Да какая разница! – махнул рукой Миша. – Все одно и то же… Значит, на вес пули он не влиял…

– Ну в общем да, тильки в гранях, – согласилась Иванна. – И в цене. Я черных давно не бачила!

– А они дорогие? – полюбопытствовал старик.

– Теперь очень.

– Как это – теперь?

– Да ранише они не особо и ценилися! Это с недавнего времени, колы я еще у Лейбмана працювала…

– А сколько ж такой камушек стоит? Тысяч десять долларов? – поинтересовался Кирилл Александрович.

– Ты шо! – удивилась Иванна. – Якых десять тисяч? Баксов двести, ну триста – це потолок. Я, конешно, отсюда так не бачу, но якшо и ошибусь, то не намного. Это если брильянт. Алмазы таки вообще одно время булы по десять доларив за карат.

– Кто же его туда засунул, – задумчиво произнес Кирилл Александрович, непринужденно держа в руке чашку ароматного кофе, отставив мизинец – ни дать, ни взять – настоящий аристократ. – И, главное, зачем?

– Може, вовкулаку убить хотели – усмехаясь, предположила ювелир.

– Насколько я помню, их серебром гоняют – старик отхлебнул кофе. – А не алмазами. А то бы ни одного не убили – слишком уж дорого выходит!

– А что тут за металл? – Иванна Васильевна еще раз поднесла к глазам пулю.

– Похоже на бронзу – подал голос Миша. Он, стесняясь, положил на тарелку последний кусок пирога, и теперь выжидал подходящего момента, чтобы прикончить его.

– Похоже. – отозвалась женщина. – А бувають бронзови пули?

Миша кивнул.

– Бывают – подал голос и Кирилл Александрович.

– Тут другой вопрос – Миша поднял ложечку вверх. – Там может быть еще что-нибудь, помимо камня, а мы не знаем, как его аккуратно достать, чтобы не повредить!

– А можно ее расплавить? – заинтересовался Кирилл Александрович. – Тогда мы сможем достать его без повреждений.

– Я ж даже не знаю, чи алмаз це! – отрицательно покачала головой Иванна. – Тилькы предполагаю. Процентив девьяносто, що не помыляюсь. До того ж, якшо це действительно алмаз, то нельзя ни в коем разе! В вашей пуле есть железо чи його сплавы?

Миша и Кирилл Александрович дружно пожали плечами.

– А что? – поинтересовался Миша, – Это принципиально?

– А то! Якшо чего-то железное попадется и дойдеть при нагреви до восьмисот градусов, – растворыться вин, к чертям собачьим!

– Да ты что? – удивился Кирилл Александрович – надо же, а я и не знал! Я думал, что плавится он при большей температуре.

– Так то плавится! А тут химична рэакция будет!

– А расплавить при какой температуре можно? – спросил Миша.

– Тры с половыною – чотыри тысячи градусов. А толку? – у мене нема, де його плавыть. Та и зачем? Спалыть його вы можете и при восьмистах градусах, якшо кислород давать будэтэ.

– Да я так просто спросил, – успокаивающим тоном сказал старик, и покачал головой. – Правильно говорят, век живи, век учись.

– Так что же нам теперь делать? – спросил Михаил. – Сдвинем вопрос с мертвой точки или нет?

– Сдвинем. Как тилькы доешь пирог, а не будешь його обсматрювать!

Миша набросился на еду.

Несмотря на свой внешний вид и непередаваемую смесь русско-украинских слов, Иванна Васильевна свое дело знала. Сев за рабочий стол и зажав остатки пули в крохотных тисочках, она вооружилась какими-то невиданными инструментами и в два счета вытащила камень.

Черный полупрозрачный камушек напоминал две составленные основаниями трехгранные пирамиды и размером был около полутора миллиметров. То ли Иванна Васильевна действовала аккуратно, то ли камень был очень плотным, но инструменты ювелира не оставили на нем ни царапины.

– Не до кинця обработанный алмаз, – вынесла свой вердикт ювелир. – У брильянтив зараз практично не мае такой огранки!

– Дорогой? – спросил Кирилл Александрович с интересом наблюдающий за Иванной.

– Да нет, тильки цвет интересный! А так ничого особого нету…

Все поочередно рассмотрели алмаз. Пять углов и шесть идеально гладких граней. Никаких знаков или надписей.

– Чем дальше в лес, тем темнее, – задумчиво произнес Миша. – Почему камень был в пуле, так и не понятно.

– У меня есть версия, вот только не знаю, подойдет ли она, – неуверенно сказал Кирилл Александрович. – Это именная пуля.

– Це как? – удивилась Иванна.

– Ну, я имею ввиду, что-то вроде сувенирной пули. Отлили себе на память, камень для красоты вставили, а потом по каким-то причинам использовали. Это, кстати, объясняет ее дисбаланс, тем более, если она самодельная… Ну, знаете, как бывает, когда патрон на цепочке носят…

– Как вариант, вполне ничего, – согласился Миша. – Хотя в целом дело загадочное. Посмотрим, что еще отпечатки дадут.

Еще с час они сидели у гостеприимной хозяйки, а потом засобирались. Иванна Васильевна не хотела их отпускать, потом еще строила глазки Кириллу Александровичу предлагая ему остаться, а не «бигаты вулицэю по ночам», чем очень смутила почтенного старика.

Миша клятвенно обещался доставить Кирилла Александровича домой лично, и в конце концов, тысячу раз поблагодарив и дав обещание заходить в гости, они наконец-то покинули хлебосольный дом.

* * *

Через сорок шесть минут мы выезжали от корифея. «Истар» стал легче на сто пятьдесят долларов. Не знаю, деньги немалые плачены, но вроде бы, вроде бы, авто шло лучше. Мягче, что ли? Плюс экран заговорил по-нашенски. Может и внушение, но Антон сказал, что теперь стало лучше однозначно.

А в принципе, пассажир полезный. Даже не жалко денег, потраченных на шаурму и чебуреки! Он давно отработал то, что проел. Нервы помотал конечно, это да, зато – впечатлений новых подкинул.

Вообще-то, я хотел немного по Киеву покататься, но из-за Антона передумал. Может, это он передумал, конечно, но думаю, что в мою голову ему не залезть. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Ладно, в Борисполь, так в Борисполь! Но едва я об этом подумал, как…

– Поехали в Лавру! – полуспросил-полуприказал Антон.

От неожиданности я вздрогнул.

– Чего мы там забыли?

– Хочу убедиться, что не забыли. – Загадочно ответил пацан.

Я молча повернул руль.

Мы проехали пару улиц и я на него посмотрел. Он сидел отвернувшись, глядя в окно на пробегающие мимо дома. Движение тут, конечно, посерьезнее. И если бы не этот самодовольный, что ли, вид…

Я хмыкнул. Антон повернулся ко мне.

– Иногда так тяжело сдерживаться! – сквозь зубы процедил я.

– А ты не сдерживайся! – посоветовал Антон. – Хочется дать волю чувствам?

– К сожалению, не только чувствам, но и рукам! – признался я.

– Хочешь ударить меня? – пацан пожал плечами. – Думаешь, станет легче?

– Поначалу, может и станет, а потом, наверное, совесть замучает! – согласился я.

– Ага.

– Так может быть, скажешь, кто ты? – безразлично спросил я, внимательно глядя на дорогу, чтобы не пропустить поворот.