Лилия Мигаро - Любить волка. Быть волком. История одной любви [litres самиздат]

– Света, не стоит. – Попыталась утихомирить охмелевшую девушку я, но алкоголь не знает тормозов. Она подползла к нему на четвереньках. Хватаясь и обрывая рукава рубашки поднялась и села рядом. С победной улыбкой и пыхтя она уткнулась ему пальцем в грудь и заговорила под действием алкоголя.

– Мы тут душу открываем, а ты сидишь и молчишь. И вообще, я за тобой наблюдаю давно. Ты всегда такой печально-серьёзный. Ты чего такой? Вот мы с Ленкой ик, плен пережили, почти изнасилование ик, этими, брррр, фонбеее ик, фонбее, ик, да чтоб их, Фонбериными. – На одном дыхании выговорила Света, и довольная собой победно улыбнулась. – И ничего, ик, улыбайся, ик. А ты чего, ик, бука!

Последнее слово она выкрикнула, попыталась ткнуть пальцем в грудь, потеряла равновесие и боднула его лбом. Таня захихикала и перевернувшись на бок, а потом и на четвереньки поползла к двери прощаясь. Приходил Толик или нет я не знаю. Я стянула с кровати покрывало и закутываясь в него засыпала на полу, не имея сил взобраться на кровать, со счастливой улыбкой на лице.

Он жив! А на задворках между сном и явью я видела, как Дэн поднял Свету, и она обвила его руками обвисая. Как он положил её на постель пытался уйти, отцепляя её руки, а она рыкнула и укусила его за шею опять обвив руками. Дальше я уснула, крепко и сладко.

Утро наступило днём. Я с трудом открыла глаза и увидела рядом с собой Сеню и Яна молча играющих в карты. Попытка поднять голову не преуспела. Тело ломило от сна на жёстком полу. Зато меня заметили и ухмыляясь молча выпутали из покрывала. Подняли на руки и отнесли в другую комнату засунули в одежде, в которой я уснула, в душ и включили воду.

Холодную воду! Думаю, мой визг слышали даже соседи. В душе я пробыла долго. А потом закутавшись в банный халат огромных размеров спустилась вниз на запахи еды. В таком же полусонном состоянии за столом сидела Таня и Толик. Только последний улыбался, словно и не пил вчера с нами. А вот мы с Таней были с похмельем. Рядом была тётя Катя, она загадочно улыбалась и подшучивала над нами вместе с Яном и Сеней.

Таблетками нас напоили и накормили сытным уже обедом. Так что через час мы чувствовали себя уже людьми. Примерно тогда в комнате сверху раздался крик. Что-то громко упало, что-то разбилось. Рычали там двое и явно не в шутку. Но на моё желание кинуться на помощь меня остановили и пожурили: «милые бранятся только тешутся».

– Какие милые?

– Ну как какие, они вчера метками обменялись и даже обернуться успели и по дому поскакать, выли так, что соседи прибегали.

– Когда?

– Когда ты их сон на коврике у кровати охраняла.

Стыдно мне было, но только перед тётей Катей. Так что на замечание Сени я шикнула, требуя подробностей в то время, как сверху всё рычало, стучало и разбивалось. Только вот тётя Катя при этом загадочно и счастливо улыбалась. Ещё через час всё затихло и на кухни собрался совет стаи. С моим связались по скайпу. Обсуждали просьбу лиса.

Совещались не долго, сразу после рассказа о Матроне все согласились. Потом обсуждали ситуацию со стадом вепрей. А в конце меня огорошила бабуля, что у них гостит парочка молодожёнов, рыси и они хотят войти в стаю к Волковой. Князев поручил проверить их доверенному лицу на месте. Позже к нам приехал Гришин. С ним мы обсудили вопрос с лисом, точнее его сыном, и он обещал к вечеру выдать результат.

Дальше я работала с документами. Многие не любят эту монотонную работу, но ни я. Мне нравилось искать и находить в бумагах то, что не могут другие. Нравилось видеть больше и глубже других. И нравилось потом в суде указывать на свои находки. Вот и сейчас я монотонно работала с бумагами, не замечая никого и ничего вокруг.

Меня грубо пихнули в плечо и подняли подбородок вверх отрывая от бумаг. Я хотела возмутиться, но увидев то, на что обращали моё внимание передумала. По ступенькам со второго этажа спускался Дэн в одних трусах. Весь расцарапанный и покусанный, на его плече барахталась и мычала Света. Она была в таком же халате, как и я, когда спустилась после душа, только со связанными руками. Дэн подошёл к креслу и бережно опустил Свету в него. Посмотрел на меня, на Князевых и слегка покраснел.

– Мы хотим пожениться. – Говорил он уверенно хотя в глазах был страх и неуверенность. Светка замычала и замотала головой. А у меня в голове раздался голос Князева: «я не против ни как вожак, ни как отец, решай». Решать то мне, только как решить, чтобы не остаться крайней. Я прокашлялась.

– Дэн, я тебя люблю и не против, вот совсем-совсем. Только за ту, что сама будет согласна. Которая оценит тебя. Ты же не потащишь её в ЗАГС связанной?

– Она тоже согласна. – Он говорил уже без сомнений и с полной уверенностью во взгляде, хотя страх там всё ещё присутствовал. А вот Света, она замычала сильнее мотая отрицательно головой.

– Ну раз согласна, то развязывай, пусть сама обо всём скажет. – Строго сказал Николай Фёдорович. Ослушаться Дэн не решился. Он погрустнел, на глазах скис. Нехотя вынул кляп изо рта Светы и под её возмущённые крики развязал ей руки.

– Псих. Ненормальный. Идиот. Да за тебя замуж – ни то что, за тебя…, за тебя, я, НИКОГДА, слышишь!? НИЧТОЖЕСТВО БЕЗРОДНОЕ!

Последние слова словно пощёчина ударила наотмашь. Света злилась и просто банально скатывалась в истерику. Она не знала, что пережил Дэн, как он жил. Не понимала какую боль причинили её неосторожные слова. Он подобрался, расправил плечи и его лицо потеряло все эмоции. Окаменело. Ох, Света, Света.

– Что ж. – Строго проговорила я. – Я рада твоему желанию сочетаться узами брака. В нашей стаи много свободных женщин, да и у Князевых их не меньше. Даш зов своим волком и приведёшь мне ту, которая отзовётся. Я буду только рада.

– Как зов? – Стушевалась Света. – Он же меня…

– А ты отказала. Жестоко и безапелляционно в присутствии двух вожаков. Оказала и оскорбила моего брата и мой род. Твой отказ принят и учтён.

Я понимала, что Свету обижают и ранят мои слова, но она не думала, причиняя боль другому, моему брату. И я не собираюсь жалеть её. Хватит. До жалелись уже. Не маленькая. Судя по рассказам Яна и Сени ночью, она вела себя иначе, да и сутра они долго ругались и мирились, всё выяснили.

Так зачем сейчас не просто отказывать, а унижать другого, причинять ему боль. Она вскочила с места и убежала плача. Мы снова занялись делами, каждый своими. Дэн был рядом, ни словом, ни жестом, ни взглядом, не выдавая своих истинных эмоций. А они бушевали. Я чувствовала его эмоции словно жар и холод одновременно. На ночь я уехала на квартиру.

Утром мне сообщили, что страж принимавший жалобу лиса молод и только принял жалобу, а передал её стражу Ивану Кирпичёву. Не так давно казнённому. Он лично выезжал на место и по отчёту ничего подозрительного не обнаружил. Гришин определил компенсацию семье лиса.