Литтмегалина - Синие цветы II: Науэль [litres самиздат]

Опираясь друг на друга, мы потащились прочь. В следующем зале, среди проржавевших штуковин непонятного назначения, лежали мертвые люди. Я старалась не смотреть на них и не обращать внимания, что от Науэля сильно пахнет порохом. Только спросила:

– Как ты справился с ними со всеми?

– Мои фокусы, – уклончиво ответил Науэль.

– Ты в любой ситуации можешь что-нибудь придумать?

– Надеюсь, что да. Это бы обеспечило наше выживание. Поторопимся, здесь небезопасно.

– Как ты узнал, что я попалась?

– Я не поехал в аэропорт. Хотел сначала убедиться, что за тобой приехали и ты в порядке. Так что я видел, как тебя схватили, но вмешаться не успел. Однако мне удалось за ними проследить. Мне было так страшно, – помедлив, добавил он. – Не знаю, что бы я делал, если…

В машине Науэль барабанил пальцами по рулю, иногда морщился от боли и все время смотрел в зеркало заднего вида. Так же, как и он, я физически чувствовала, что вокруг нас стягивается петля. Мы должны успеть на самолет… Самолет!

– Сколько сейчас времени?! – подскочила я.

Науэль посмотрел на запястье.

– Вечер. Смеркается.

– Я столько провалялась в отключке? Мы опоздали на самолет!

– Нет. Его отправление задержалось. Кто-то позвонил и сообщил, что в самолет заложена бомба.

От облегчения я громко выдохнула.

– Кто же это был?

– А есть несколько предположений? Так, нам лучше поспешить. Что-то жопу припекает, дурной знак.

Задницу жгло не зря, мы успели в последний момент – в лучших традициях шаблонных фильмов. Обшарпанное здание аэропорта показалось мне порталом в другой мир. В общем-то, так оно и было. Мы привлекли к себе ненужное внимание нашим потрепанным видом и отсутствием багажа. Да к тому же, когда сотрудник аэропорта открыл поддельный паспорт, полученный от Дьобулуса, и переспросил мою фамилию, я не смогла ответить и сослалась на то, что немного не в себе после того, как стукнулась носом о косяк. Служащий посмотрел на Науэля с осуждением, почему-то решив, что за косяки в наших отношениях отвечает именно он.

Когда мы заняли места в самолете, нас словно окружила глухая тишина, хотя люди вокруг суетились, отыскивая свои места, снимая верхнюю одежду и устраиваясь. Я никогда не летала на самолете и ожидала, что вид из окна будет интересным. Что тем не менее не помешало мне положить голову на плечо Науэля и заснуть мертвецким сном.

Науэль разбудил меня, когда самолет уже шел на посадку.

– Ну ты и дрыхнуть.

– Где мы?

– В Торикине. Это столица Ровенны.

По телескопическому трапу мы сразу вышли в здание аэропорта, которое меня просто поразило. Освещенное приглушенным зеленоватым светом, оно выглядело древним и пугающе обширным. Больше походило на храм. По широким каменным колоннам вились минималистичные узоры. Под сводчатым потолком я смутно различила изображения каких-то существ, черты которых терялись в полумраке.

– Кто это?

– Божки. В этой стране их тысячи. В каждой деревне есть свой, местный. Ровеннцы действительно во все это верят.

– Эти существа не очень-то похожи на людей.

– Как правило, они объединяют черты людей и животных. Пойдем, покажу кое-что…

Науэль потащил меня к колоннам, и там, в арке, я увидела статую, изображающую странное человекоподобное существо, за спиной которого распростерлись большие кожистые, как у летучей мыши, крылья. Оно выглядело совсем живым, как будто присело отдохнуть на минуту, прежде чем продолжить полет.

– Крылатый Урлак собственной персоной. Главная местная звезда. Покровитель страны. Считается, что если ты рожден здесь или был принят страной, то он покровительствует и тебе тоже.

– А страна может не принять тебя?

– Есть легенда, что Ровенна не терпит чужаков и изгоняет их прочь. Даже некоторые из наших подхватили эту байку, рассказывая, что во время пребывания здесь не могли найти себе места от беспокойства. Сложно сказать, испытываю ли я в Ровенне приступы необоснованной тревоги, потому что я везде их испытываю, но что приезжих тут мало, это факт. Впрочем, скорее всего дело в том, что легче взорвать ровеннское посольство, чем получить в нем визу. Так вот, если ты хочешь остаться, надо сначала совершить акт преданности, подвиг, доказать Ровенне, что душой ты ее дитя, к какой бы национальности не относилось твое тело. Глупости все, – Науэль дернул плечом и перевел взгляд на статую. – Самый настоящий идол. Считается, что Урлак приносит в душу мир. Поэтому иногда его называют Богом Умиротворения.

Я посмотрела в глаза Урлака. Они выражали доброту и согревающее сострадание. Он действительно действовал на меня умиротворяюще.

– Мне интересно все это, насчет богов. Ровеннцы молятся им? Есть обряды, храмы?

– Они просто живут среди них. Они совершенно чокнутые.

– А мне кажется, это мило, – мне пришло в голову, что, учитывая услышанное от Волка, божественные существа могут быть вполне реальны. Хотя бы потому, что в них верят.

Из здания аэропорта мы вышли в безмятежную ночь – ни одной ветки не шелохнется. Снаружи аэропорт еще более напоминал храм, чем изнутри, и у меня возникло желание прогуляться вдоль него, изучая величественное сооружение. Разумеется, я не могла себе этого позволить… Может быть, однажды я вернусь сюда? Просто как нормальный, обычный, никем не преследуемый человек? Было бы здорово…

Мы миновали несколько спящих такси, закутанных в снег.

– Нам недалеко, – объяснил Науэль. – Дойдем пешком.

Когда огни аэропорта остались позади, я схватила Науэля за руку.

– Смотри, какие звезды!

Большие и яркие, они висели так низко, что, кажется, только руку протяни и схватишь. Я вообще давно не видела звезд. В Роане уличное освещение светило всю ночь напролет, мешая что-либо рассмотреть. Здесь же его считали излишней роскошью, и не будь звезд, мы оказались бы в слепой темноте. Дома вдоль аллеи были невысокие, раскрашены в мягкие цвета. Деревья спали, раскинув опушенные сверкающим снегом ветки. Мне вдруг стало хорошо-хорошо.

– Как будто я когда-то уже была здесь. Или видела этот город во сне.

– Странно, но я тоже сегодня рад Торикину больше обычного.

– Науэль…

– Да?

– Что заставило тебя зайти так далеко?

– О чем ты?

– Ты всегда позиционировал себя как эгоиста. Почему сейчас ты заинтересован в том, чтобы разрушить их планы, хотя мог бы потратить свои усилия на то, чтобы сбежать ото всех и устроиться с комфортом?

– Наверное, это мое понятие о справедливости. Или моя мстительность. Зло должно гореть. Даже если мне наплевать на тех, кому оно причиняет вред, меня тошнит от мысли, что оно ликует и убеждено в своей неприкосновенности. Я просто не способен уйти молча.

Теперь мы шагали вдоль высокой, сложенной из каменных блоков стены, пытаясь отыскать вход в парк. Над стеной нависали заснеженные кроны громадных деревьев. Ощущение сказочной ирреальности происходящего усилилось. Пройдя в полукруглую арку, мы побрели по тонкой расчищенной тропинке, петлявшей среди деревьев. Стволы некоторых деревьев были такие толстые, что мы с Науэлем вдвоем не смогли бы их обхватить.