Irin Joki - Страшные сказки ведьмы-воровки [litres самиздат]

Мур внимательно поглядел на своего собеседника и чуть улыбаясь, произнес:

– А вот что.

В этот момент прогремел взрыв, и здание в тревоге содрогнулось. Мелкие камешки на полу нервно задребезжали, со стен и потолка посыпалась пыль, веками там хранившаяся. Надзиратель в панике заметался, не имея ни малейшего понятия, куда ему бросаться и что делать. Теперь ему было не до смеха.

– Склад горит! Склад горит! – закричал кто-то, и надзиратель, позабыв обо всем на свете, кинулся в ужасе спасать самое ценное, что было в этой тюрьме.

– Ты взорвал склад? – улыбнулся Фленсик, приятно пораженный данным открытием, – ах, ты чертяга, Мур Лисц!

– Да, я взорвал склад, теперь Разовски негде будет прятать нелегальное оружие, – он, в полной мере наслаждаясь своей проделкой, достал из кармана связку ключей, – а еще я позаимствовал это.

Мур беглым взглядом проверил коридор на наличие непрошенных свидетелей, вскрыл замок, и дверь, за которой томился Чарли Фленсик была открыта. Затем он также ловко и быстро закрыл дверь камеры.

– Бежим, – решительно проговорил Лисц, и они, словно двое воришек в ночи стали спешно покидать тюрьму.

Петляя по темным коридорам, они ни разу не наткнулись на надзирателей, ведь Мур прекрасно знал, каким путем нужно отходить. Но сначала, прежде чем окончательно оставить это место, детектив посчитал нужным спасти еще одного невиновного человека, которого по вопиющей несправедливости обрекли на вечное прозябание в этих стенах.

– Господин Прест? Вы здесь? – зашептал Мур возле камеры, которая находилась на одном этаже с камерой Фленсика.

– Господин Лисц? – послышался приглушенный, крайне изумленный голос Преста.

Детектив, не мешкая, отворил дверь и перед ними предстал Кай Себастьян Прест, а точнее то, что от него осталось. Он был невероятно худ, выглядел больным и убитым. Он походил на какого-то бродягу, от его аристократического изящества не осталось и следа.

– Что произошло? Откуда у вас ключи? – ничего не понимая, вымолвил Прест.

– Нет времени, вы идете со мной, – Мур бесцеремонно схватил его за локоть и выволок из камеры. Фленсик тут же перехватив связку ключей, запер дверь, вытер отпечатки и выбросил улику куда подальше.

Безвольный Прест послушно следовал за своими спасителями, искренне недоумевая. Все трое спокойно миновали пост охраны, ведь теперь там никого не было, и, запыхавшись, остановились лишь перед лесом на холме, с которого их взору открылась трепещущая картина.

Неистовое адовое пламя охватило большой склад, в котором по документам хранилось пропитание для заключенных. Оно вот-вот грозило переброситься на саму тюрьму, то тут, то там взрываясь огромными жаркими клубами огня. Пожар пожирал все на своем пути, никого не щадя, и от этого зрелища у всех троих были мурашки по коже.

– Черт, Лисц, – тяжело дыша, проговорил Чарли, заворожено глядя на горящий склад, – я не знаю, кто были твои предки, но среди них точно были авантюристы.

– Мне тоже так кажется, – слегка улыбнулся Мур, – что ж, теперь мы в расчете, Фленсик.

– Да я и не против побыть у тебя в долгу, – усмехнулся журналист, похлопав детектива по плечу, – а теперь делаем отсюда ноги пока они не очухались.

И с этими словами трое сообщников невидимой тенью скрылись во тьме Бархатного леса, словно самые ловкие из разбойников.

3.

Новое событие неминуемо тут же охватило город, едва пожарные успели совладать с огнем и потушить его. Каждый порядочный гражданин, не оставаясь в долгу, с небывалым жаром и упоением пересказывал историю о том, как таинственный бандит подорвал склад тюрьмы Лунсанна – крепости, в которую невозможно было пробраться даже самому ловкому и хитрому из всех людей. Всячески приукрашая и преувеличивая, сплетники и сплетницы в отчаянии спорили, кто же мог пойти на столь дерзкий поступок средь бела дня, да еще и на глазах у надзирателей. «Видимо ему было нечего терять» – с многочисленным видом повторяли они. Некоторые считали, что это сговор влиятельных преступников, некоторые в восторженном страхе шептали, что это дело рук ведьм, кто-то совсем дотошный вспомнил о банде поджигателей, которую когда-то поймал сам Мур.

В самой же тюрьме воцарился настоящий первобытный хаос – никто до сих пор не мог толком разобрать, сколько точно преступников сбежало, пока их в спешке эвакуировали из горящего здания. Лисца невольно распирала внутренняя гордость от содеянной аферы. Он упивался этим чувством каждый раз, когда краем уха слышал перешептывания и разговоры на эту тему – все только и говорили о пожаре на складе тюрьмы. Детектив не в силах сдерживаться, расплывался в улыбке при упоминании дерзкого и неуловимого преступника. Каждый им восхищался – кто-то с нескрываемым восторгом, кто-то с трепещущим страхом.

Господин Прест был с радостью принят Мадам Паншетой под свой кров, накормлен, напоен и обогрет. Он был все еще растерян и не знал, как ему быть дальше. Но Мадам Паншета не дала ему времени заскучать – она вмиг нашла ему работу, которую он выполнял с большой охотой и тщательностью. Фленсик же затаился на время у своих знакомых, обдумывая как ему вернуться к любимому делу, восстановить репутацию и доброе имя, но в то же время не попасться вновь аристократам в их цепкие лапы.

Как и предполагал Мур, телеграмма из Аунтемпского поместья не заставила себя долго ждать, и уже на следующее утро детектива незамедлительно попросили явиться туда.

«Господин Лисц!

Прошу извинить меня, но господин Альберт Разовски окончательно распрощался со своим разумом и обвиняет вас в поджоге склада при тюрьме Лунсанна, за который сам же несет прямую ответственность. Не подумайте, что я разделяю его обвинений, честно мы уже не в силах с ним бороться, так что прошу вас приехать в поместье и уладить данный вопрос.

С уважением,

Кристофер Беднам».

При прочтении данных строк Мур испытывал обжигающее чувство любопытства вперемешку с удовольствием. Озорство от проделанной выходки вновь закипело по его венам, и он с невероятным энтузиазмом направился в Аунтемпское поместье. Приодевшись, как следует, и морально подготовив себя к встрече с Эрикой, которая наверняка теперь была там частым гостем, детектив поспешил в нетерпении на станцию поезда.

Снежные покрывала, что любовно и бережно накрыли поля, вызывали в душе Мура чувства тепла и уюта. Его настрой значительно изменился, он воспарял духом, и мрачные мысли более не атаковали его сердце. Выпив пряного сидра вприкуску с яблочным хлебом, детектив вообще крайне повеселел, предвкушая, какая грандиозная постановка ожидает его в поместье. Даже призрачный дворецкий, имени которого парень до сих пор не знал, не затащил его в свою пучину меланхолии и понурого настроения. И даже крайне темные лестницы и коридоры ничуть не угнетали Мура, как они это делали в прошлый раз.