Irin Joki - Страшные сказки ведьмы-воровки [litres самиздат]

– Раньше были, но теперь уже ни одной не осталось, – вздохнула Мадам Паншета, убирая бокалы.

– Я бы так хотела посмотреть на них, хотя бы одним глазком! – умоляюще произнесла девушка.

Мадам Паншета мельком глянула вокруг, убедившись, что никто их не подслушивает, и яростно зашептала:

– Лет пятнадцать назад я только начала работать в трактире – помогала своему дяде, он тут раньше всем заправлял. Мне пришлось вернуться сюда, в родной закуток, в слезах к матери, потому что меня бросил муж. Ушел к другой, негодяй! – Мадам Паншета достала эльфлянского виски и два, только что начищенных до блеска бокала, и стала разливать. – Ну, мать меня к дяде и пристроила, он приходился ей младшим братом. Веселый, широкой души человек, трактир всегда был битком забит – все жаждали послушать его истории! Я, наверное, у него отчасти эти качества переняла. Он был холост, слишком беспечно относился к себе! Но на каждого находится своя беда – влюбился без памяти в приезжую беглянку Ребекку. Женщина она была гордая с чувством собственного достоинства, невероятной красоты. Лет ей было тридцать – тридцать два. За ней ухаживало много мужчин, даже, несмотря на то, что при ней была ее малютка дочка, которую она просто обожала. Любознательная девчушка, очень мне нравилась! – Мадам Паншета тепло заулыбалась, отчего у нее на щеках появились ямочки. – Мой дядя всячески оказывал Ребекке знаки внимания, и она ему отвечала взаимностью. Еще бы! – хозяйка осушила бокал, смачно причмокивая, – выпей, милая.

Эрика обреченно вздохнула, посмотрев на предложенный ей бокал – делать было нечего, и она отпила немного для приличия.

– Я работала официанткой, часто с ней болтала о пустяках. Не думаю, что она была ведьмой, но что-то такое в ней определенно было. Поговаривают же, что этот дар чаще всего передается через поколение. Но люди, в особенности, конечно, женщины, которых не устраивало, что Ребекке уделяют столько внимания, окрестили ее ведьмой. Женская зависть ужасна! Особенно слухи распускали несколько подруг из соседней деревни, ни умом, ни красотою они, конечно, не отличались. Они потихоньку начали настраивать всех жителей деревни против Ребекки, мол, она ведьма и места ей среди людей порядочных нет. Ох, милая, нет ничего проще, посеять панику и натравить толпу на человека! Жуткая это вещь! Атмосфера с каждым днем накалялась, – Мадам Паншета вновь осушила бокал, и Эрика, поморщив свой носик, последовала ее примеру. – И началось такое! Ад спустился на землю! Собралась толпа из деревни, все кричат, что ведьму следует сжечь! А эти подружки-зачинщицы подстрекают, возмущаются, мол, ведьма погубит посевы и скот, нашлет засуху, детей для обряда дьяволу продаст! Мой дядя, к несчастью, уехал в соседний порт на несколько дней, чтобы закупить рыбы, и мы совсем остались без защиты! Я Ребекку спрятала, конечно, на чердаке, бежать было некуда – трактир окружили, а дочурку ее отправила к своей матери с посыльным мальчишкой. Девочка, ни в какую не хотела оставлять мать, вся дрожала, брыкалась, будто предчувствовала, что случиться.

Мадам Паншета замерла, уставившись в одну точку потухшими глазами, словно вновь переживая события того дня.

– И что же они, сдали ее охотникам на ведьм? – прошептала притихшая Эрика.

– Хуже. Сожгли они ее. – Отрезала Мадам Паншета, опрокинув еще один бокал. Эрика лишь ахнула.

– Как же так?

– Вот так, милая. Разгромили трактир, ворвались на чердак, меня отшвырнули в сторону, а Ребекку утащили. Привязали ее к столбу, где раньше ведьм сжигали, подложили соломы и подожгли. Мы ей ничем не могли помочь, остались только официантки, да старушка-повариха. Да если бы и остался дядя, чего бы он мог сделать против разъяренной толпы?

– И их никто не арестовал за самосуд? – с ужасом спросила Эрика. – У них ведь даже доказательств не было…

– Да где же ты видела справедливый суд над ведьмами? Приехала инспекция – отдел по борьбе с ведьмами, и решили так: народ, конечно, зря самосуд устроил, но ужасного ничего не произошло, поэтому арестовывать кого-то не имеет смысла. И уехали.

– А что с ее дочкой случилось? Ведь семьи ведьм подвергаются гонению.

– С девчушкой этой? Она увидала, как мать ее несут на костер, вырвалась от посыльного мальчишки и помчалась в толпу. Кричала – ужас! До сих пор ее крики в голове эхом отдаются. Я ее схватила, держала изо всех сил, но утащить обратно в трактир не смогла. И откуда только силища такая взялась! Когда Ребекка горела, а толпа бесновалась, девочка эта стала другой – в ней будто все прежнее исчезло, она приобрела стальное спокойствие и сказала: «Все в этой деревне сгорят. Дети их сгорят, дома их сгорят, сараи, скот. Все поля почернеют от сажи. Никто не выживет». – Мадам Паншета закачала головой, – я в тот момент, конечно, не придала ее словам особого значения. Утащила ее в трактир, пока ее не заметили. Хотела приютить ее, тем более детей у меня не было. Но злая она стала – жуть. Лютая просто-таки! Как одичавший зверек на всех бросалась. Когда инспекция выносила свой вердикт, то она смотрела на них своими ядовитыми глазками. Парнишка посыльный спросил у нее (это он мне потом рассказывал): «Чего ты смотришь на них, не моргая?», а она ему: «Умрут они в страшных муках» и убежала. Больше я ее не видела.

– И деревня сгорела? – спросила Эрика, от ужаса затаив дыхание.

– Сгорела дотла. – Ответила Мадам Паншета замогильным голосом. – На следующий день после ее побега. Никто так и не понял, из-за чего начался пожар. Никто не выжил, была ночь и на совпадение все оказались дома. Не могу знать, что произошло с инспекцией, но думаю, их ждала такая же участь.

– А что дядя ваш?

– Ох, – помрачнела хозяйка, – он был просто убит горем. Мы с ним еще долго дочку Ребекки искали, но все это было безрезультатно. Я сразу поняла, что девочка эта ведьма. Притом очень сильная ведьма. Дядя от горя запил и вскоре совсем потух и помер, ему и пятидесяти не было. Я и осталась на хозяйстве. Ведьмы мне встречались после этого, но они были до того слабы и много чего не умели, что их сразу охотники сцапывали.

Эрика нахмурилась, тяжесть от рассказа, который она словно пережила лично, давил ей на сердце тяжелым камнем. Ее мысли вертелись вокруг этой девочки, которая, по-видимому, выросла в очень могущественную и способную ведьму, что в нынешние времена редкость.

– Как звали эту девочку?

– Ребекка звала ее «моя крошечка Джеки», а полное имя я не знаю, – пожала плечами Мадам Паншета, протирая стойку.

Тут в Эрику врезался развеселый Май и, залпом выпив подозрительный коктейль, который ему намешала Мадам Паншета, потянул ведьму в толпу танцующих посетителей. Волынки и скрипки безжалостно заливались энергичной музыкой, а люди, как сумасшедшие отплясывали не жалея сил.