Соня Грин - Город потерянных [litres самиздат]

Мне было одновременно и страшно, и грустно, что мы пропали, не успев доплыть до Каролины. Хотя, о чем это я? Еще никому не удавалось пересечь несуществующий океан на полуразбитой шлюпке с минимальным запасом еды и без всякой подготовки!

Не отводи взгляд, мы – воины, которые построили этот город.

Я закрыла глаза. Собственная кровь пульсировала у меня в голове и раскатывалась волнами по всему окоченевшему телу.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

Внезапно кто-то ухватил меня за рукав худи, и потянув на себя, рванул вверх. Ледяная вода разбилась о мое лицо подобно глыбе. Я закашлялась, цепляясь за спасителя.

– Аза, господи боже мой! – донеслось до моих охреневших ушей, – ты долго собираешься торчать там?! Скорее, иначе нас снова снесет какой-нибудь волной!

Наконец я продрала глаза. Кир подтащил меня к плавающей наверху дощечке, смахивая прилипшую челку с глаз.

– Что ты там делала?! – полюбопытствовал он.

Очевидно, он еще не знал, что я там делала.

– Я собиралась выплыть, – сбивчиво начала я, – волна опрокинула меня. И потом я увидела глаз.

– Что, прости?!

– Глаз! Огромный глаз! Он прямо под нами, Кир! – и потом я описала все то зрелище, которое мне «посчастливилось» увидеть, насколько это вообще было возможно с трясущейся челюстью.

Кир враз побелел, став цвета чистого мрамора.

– ЧТО?! – вытаращив глаза, переспросил он.

Мы ловко увернулись от накатившей на нас волны, и я повторила свои догадки.

– Ну все, мы квиты, – он развел руками, но, поняв, что стремительно отдаляется от дощечки, был вынужден снова впиявиться в нее всеми десятью. – Над нами – трехэтажные волны, под нами – глаз. Нам не выжить.

– Тогда почему он не нападает на нас? – удивилась я.

– Возможно, потому, что мы сейчас в роли мышки для кошки, – буркнул Кир. – А еще у нас даже лодки нету! Но, есть хорошая новость: я выловил карту, хотя, конечно, она вряд ли уже нам когда-нибудь пригодится.

Я попыталась забраться на доску, но в итоге меня снова снесло волной. Мы переглянулись.

– Шансов нету, Аза, – Кир ущипнул себя за переносицу, – мы застряли на мертвом месте. Это чудище не сейчас заглотнет – так через пять минут, выхода нету.

Даже если вас съели, у вас есть два выхода – вспомнилась знаменитая фраза. Кто же мог подумать, что когда-нибудь она будет уместна в прямом смысле?

Меня снесло новой мощной волной. Я закувыркалась, как бумажный солдатик, чувствуя, как вода заливается мне в рот и нос. Я снова стала медленно идти на дно.

Теперь глаз был не один. Их было с тысячу. Огромных, поменьше, маленьких и совсем крошечных – буквально с мяч для футбола, которые сновали вокруг меня, точно я была аттракционом. В этом был в каком-то смысле хороший плюс: я смогла рассмотреть их детально. С обратной стороны зрачка находился длинный «хвост», с которым они бы настигли нас с точностью до миллисекунды, и поэтому бежать нам теперь не представлялось возможным.

Я погружалась на дно, не в силах грести. Моя веревка вокруг торса ослабла и больше не натягивалась, что говорило о том, что Кир тонет тоже, сдавшись и не захотев бороться за свою жизнь дальше. А ведь сколько я помнила Брауна – даже, не обращая внимания на его скептицизм, он всегда боролся и стоял до последнего вздоха. С уходом Соньки из него словно изъяли часть души; он стал таким раздражительным и жалким, прямо как увядающий цветок, у которого сгнил его корень… Я пыталась выплыть, но руки были ватными. Очевидно, потому, что все мое тело парализовало судорогой. Поэтому я просто продолжила смотреть на огромные жуткие глаза, гадая, что я сделаю быстрее: захлебнусь или окажусь в чьем-то желудке.

Но они не нападали.

Им просто нравилось смотреть на эту жуткую сцену.

И волны бросают нас об острые камни, отливом утаскивая в море и наслаждаясь, как вода окрашивается в насыщенно-красный цвет. И на скалах стоит Сонька, которая плачет, умоляет раскопать ее, ведь она живая. И мы с Киром хотим сказать ей, что ее сердце уже давно остановилось, но только мы открываем свои рты, чтобы издать хоть какой-то звук, волны снова набрасывают нас на скалы, и мы испытываем чудовищную боль.

Они целятся нам прямо в сердце.

Рано или поздно они все-таки туда попадут.

Ритмичные постукивания. Что-то твердое, сыпучее подо мной, такое теплое. Чьи-то вздохи, шум прибоя, волн, разбивающихся о сушу. Прежде чем я уперлась в вполне себе неподвижную поверхность, я чувствовала что-то огромное и склизкое под собой. Потом оно медленно наклонилось и я, обессиленная, еле-еле съехала вниз.

А еще я дышала.

Возможно, я была в раю. В нем такой теплый и такой приятный шум небольших волнушек, и я, зарываясь пальцами в сыпучее нечто, выдохнула. Глаза щипали от морской воды. Да и сил, чтобы открыть их, к сожалению, не оставалось.

Сзади послышались всплески, как будто что-то огромное покидало берег.

Я стала засыпать.

Мозг еще не окончательно пробудился, но я чувствовала, как что-то теплое лижет мои ноги. Глаза больше не щипали, и я смогла позволить себе немного приоткрыть их…

Не может быть.

Нет.

Такого действительно не может быть.

Мы живы?

Я лежала на кристально чистом белесом песке, почти полностью зарывшаяся в него. Ноги мои «лизал» край океана, который еще доставал до обмякшего тела. В волосах, в носу, в глазах был песок.

Я попыталась встать, но все, что мне удалось – хорошенько напрячься и выкашлять немного воды. Да, я была потрепана и ужасно обессилена, но я была жива!

Неожиданно кто-то сзади меня застонал, и я, оборачиваясь, с трудом подавила желание вскрикнуть.

– Черт… – Кир схватился за голову. – Черт… – повторил он. Приподнялся. И снова в бессилии улегся на спасительную землю.

Я нашла в себе силы отползти от края берега, перебирая ватными ногами и руками. Теперь, когда мой мозг соображал более-менее ясно, я смогла увидеть, что доски, оставшиеся после кораблекрушения, прибились к берегу и теперь покачивались на волнах как маятники.

– Мы живы! – я сгребла в руку пригоршню песка и подкинула ее над собой. – О господи, Кир, мы живы! Черт возьми, живы!

Кир подполз ко мне.

– Да, но мы опять прибились незнамо куда! – вдруг воскликнул он, вынув из волос полудохлую медузу и швырнув ее в лижущие берег лазурные волны. – Аза! Мы пытаемся уйти из Слипстоуна, а в итоге мы просто нарезаем круги! О боже, только этого не хватало еще. О боже.

С этими словами мы поднялись и на ватных подкашивающихся ногах побрели вдоль берега. Кир скинул ботинки и шел босиком, как бы убеждаясь, что это все – явь, и что мы до сих пор живы.

Полоса белесого песка обрывалась чересчур резко, и сразу же за ней возвышалась стена из зеленых дебрей, сплошь покрытых густой листвой и растущими на земле кустарниками. И тут до меня дошло: мы попали на другой остров! Этот остров не являлся Слипстоуном! Но как мы добрались до него, не имея при себе даже лодки?!