Евгений Гиренок - Метанойя [litres самиздат]

Кто-то тихонько тронул меня за плечо. Я резко обернулся и увидел Янку, самую близкую подругу Лисички. Бледная измотанная женщина лет тридцати, когда-то красивая, но теперь полностью погруженная в свои заботы. Я никогда не мог понять, что у них с Лисичкой может быть общего. Для меня Янка всегда была человеком из параллельного мира, которого я касался очень мало и почти не знал,– мира изматывающей работы, грошовой зарплаты, неуверенности не то что в завтрашнем, но даже сегодняшнем дне, мира самой настоящей нищеты. Несколько раз мы встречались на различных вечеринках, куда Янку приводила Лисичка, и она показалась мне достаточно умной и образованной, начитанной, но скучной до невозможности. В то же время Янка обладала способностью внимательно слушать, слышать и понимать– быть может, именно за эти качества ее так ценила Лисичка.

Чуть подвинувшись на сиденье, я кивнул ей, и она молча села рядом, положив на колени пестрый полиэтиленовый пакет. Наверное, у нас было очень схожее настроение, только у меня оно было вызвано отсутствием наркотиков, а у нее самим образом жизни. Я без интереса спросил.

– Ты что так поздно, Янка?

– С работы еду,– голос у нее был таким же бесцветным, как и она сама.– А ты где пропадал, Джем? Я два дня дозвониться до тебя не могла, никто не отвечал.

Я иронически хмыкнул:

– Занят был… А зачем я тебе понадобился? Вроде бы никогда раньше мне не звонила?

У нее на глазах блеснули слезы:

– Лисичку убили.

Неужели я ждал этого? Иначе почему совершенно не удивился и даже не счел нужным демонстрировать какие-то эмоции, а лишь вяло кивнул головой? Или я уже превратился в бесчувственный манекен, для которого имеет значение только собственное эго?

– Как это случилось, Янка?– Что я хотел услышать? Подробности? Я их знал лучше, чем кто-либо. Подтверждения?

– Ночью, на бульваре. Она, видно, шла домой, а кто-то ударил ее ножом. Ее только под утро нашли– ты же знаешь, там редко кто ходит ночью.

Она всхлипнула и, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась. Редкие пассажиры тут же начали на нас оглядываться, но ни ее, ни тем более меня это не трогало. Я безучастно смотрел в окно и даже не делал попыток ее успокоить– впору самому было плакать, до того на меня навалилась ощущение полного бессилия и абсолютного непонимания того, что происходит. Как же мне хотелось забыться! И словно отвечая этому желанию, в груди снова образовался тянущий комок– напоминание, что надо поскорее уколоться. И я уже был согласен с этим. Почти согласен. Но маленький человечек внутри двумя руками ухватился за стоп-кран и всем телом повис на нем, тормозя весь состав мыслей, начавших было набирать скорость. Тянущий комок куда-то провалился, немного ослабив силу желания, но… Сколько мне удастся балансировать на краю пропасти, прежде чем окончательно свалиться в нее? Кто из людей настолько силен, чтобы постоянно побеждать самого себя? Уж во всяком случае не я. И это лишь подтверждение тому, что я законченный наркоман,– настолько, что мне абсолютно невозможно выбраться из этого болота. Невозможно, если только не поможет мой Бог, мой Спаситель Иисус Христос. И опять я взмолился в глубине души: Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешнаго.

Автобус неспешно катил от остановки к остановке. Янка немного успокоилась и только всхлипывала, вытирая нос белым платочком. Я тронул ее за руку:

– Янка, понимаю, время неподходящее, но, может быть, зайдешь ко мне? Мне бы очень не хотелось сейчас одному оставаться, мне поговорить с кем-то нужно.

Она отрицательно помотала головой:

– Извини, Джем, не могу. У меня дочка одна дома. Извини. Если хочешь, позвони мне, как домой придешь, можно ведь и по телефону поговорить.

Я кивнул, зная наверняка, что звонить вряд ли стану.

– Спасибо, Янка. Я позвоню, если ты спать не будешь.

Она слабо улыбнулась.

– У меня завтра отсыпной. Так что некоторое время я выдержу. Звони.

Она поднялась.

– Моя остановка. До свидания, Джем. Попробуй перетерпеть до конца.

Я удивленно вскинул глаза:

– Это так заметно или ты просто догадалась?

Янка не успела ответить. Двери распахнулись, и она вышла из автобуса, оставив меня в полном нокауте,– я был похож на боксера, получившего точный удар в челюсть и, оглушено мотая головой, пытавшегося подняться с пола. Слишком много на меня свалилось в последнее время, такие перегрузки не под силу человеку. Слишком много вопросов, остающихся без ответов, слишком много событий, не поддающихся объяснению. Мне обязательно нужно постараться расставить все по своим местам, иначе мой рассудок долго не выдержит, и я составлю компанию Сиду. Меня вдруг кольнуло– Сид! Может он прольет какой-то свет на все эти непонятные дела? Почему мне не приходило в голову, что я должен повидаться с ним? Нет, сначала мне надо увидеть Элю– мне никак не удавалось объяснить себе причину произошедших с ней метаморфоз. Сейчас– то уже слишком поздно для визита, тем более необходимо хотя бы душ принять да и выспаться не мешает– на свежую голову все-таки легче проблемы решать. Бедная Лисичка, она бы здорово могла мне помочь, сообразительности у нее хватало. Мои мысли опять перекинулись на Лисичку. За последние двое суток я даже не вспомнил о ней, а ведь если бы тогда она не ждала меня напрасно в «Норде», все могло быть иначе. Определенно, ее смерть тяжким грузом ложится на мою совесть, удастся ли от него избавится?

Словно робот я вышел из автобуса на своей остановке. Перейдя на другую сторону улицы, я миновал арку и оказался в родном дворе. Не прошло и сорока восьми часов с того момента, как я расставался с ним, думая, что навсегда. «Ягуар» спокойно стоял на своем месте, и мне вдруг захотелось услышать его электронный голос. Нащупав в кармане брелок сигнализации, я нажал кнопку и был тронут чуть не до слез, когда «кошка», дважды моргнув фарами, сказала: «Здравствуй, хозяин». Я ласково провел рукой по крыше и, снова включив сигнализацию, поднялся домой.

Беспорядок в квартире после обыска сразу же бросился в глаза, добавив еще один камень к тяжкой ноше упавшего настроения. Порой внешние обстоятельства настолько сильно давят на ослабевшую душу, что буквально прибивают ее к земле, и тогда она тяготится даже собственным телом, бессильным, неуклюжим и непослушным. Вид распахнутого шкафа с небрежно развороченными вещами доконал меня окончательно. Кто это сказал: «Последняя соломинка сломала спину верблюда»? Разом опав, как проткнутый надувной матрас, я безвольно рухнул на грязный пол, вытянув ноги и привалившись спиной к зеркальной стене. Из кармана вывалилась пачка сигарет. Некоторое время я безразлично смотрел на нее, словно ожидая от каких-то дальнейший действий, но не дождался. Пришлось самому доставать сигарету, щелкать зажигалкой и убеждаться, что в таком состоянии даже просто прикурить– уже большая проблема. С седьмой попытки кремень все же высек достаточно сильную искру, огонь вспыхнул, и мне удалось зажечь сигарету. Но никакого эффекта она не дала, словно в ней был какой-то специальный безникотиновый табак. Только усилился и без того неприятных привкус во рту.