Питер Блэк - Карманная вселенная [litres самиздат]

Кто-то из бегущих видел, как тело Арсения подлетело в воздухе и, упав на шершавую траву, осталось лежать без движения. Но никто не бросился ему на помощь. Ужас перед зараженной толпой, заставлял охотников уносить ноги из проклятого леса.

По полю вразнобой двигались отступающие машины, несколько из них, видимо, так и не дождавшись своих хозяев, остались черными пятнами стоять у леса. Достигнув ворот и обернувшись назад, беглецы увидели, что все поле покрыто силуэтами преследователей. Их было не меньше тысячи. Огненный смерч лучеметов носился между лесом и поселком, поджигая озверевшую толпу. Когда последний автомобиль скрылся в воротах, начали работать гранатометы.

***

Тело Арсения лежало на оледеневшей земле, покрытой трухлявым ковром из почерневшей листвы. Оно не шевелилось, и только на стеклянных роговицах глаз еще прыгали отсветы далекого боя.

В вышине над ним деревья, карабкаясь по небосводу, пытались дотянуться до звезд. Их черные ветви, словно иссохшие руки мертвых людей, устремились к своему создателю, расположившему свою обитель за стеклянной стеной мрака. Свечение бесчисленного множества окон небесного купола сообщало им о том, что создатель не спит этой ночью, в его алхимической лаборатории неустанно кипит работа. Пронесшийся в вышине ветер еще больше раззадорил усталые руки леса, и они настойчивее стали скрести стеклянную сферу. Царапая ее, мертвые создания искали в ней брешь, в надежде, разломав неприступную преграду, наконец узреть задумчивый лик своего господина.

«Кто же ты? Кто же ты, вечный дух, что поднял нас из небытия и вернул в него вновь? – неслись по лесу их нестройные голоса. – Покажись перед нами. Ответь! Нет больше мочи жить нам в молчании твоем. Дай нам хотя бы знак. Укажи нам, в чем смысл пути? Кто мы такие и зачем пришли в этот мир?»

Но безмолвствовал незримый создатель, отгородившись от мира чёрным куполом ночи. Молчалив был и космос. Равнодушно взирал он на них миллионом светящихся глаз. Вот уже миллионы лет они обращали к нему свои взоры, и миллионы лет они не получали ответа.

«Может быть, ты ушел навсегда?» – говорили они с тишиной. – «Может, однажды вдохнув искру в этот мир, ты оставил свою обитель? И теперь наша жизнь лишь случайный итог в бесчисленных экспериментах, непрестанно идущих в твоей заброшенной лаборатории? Так цепная реакция, запущенная однажды, продолжается и теперь: огонь далеких звёзд зажигает неутомимые моторы наших сердец; выдох косматых комет наполняет движением наших тела; голос, пришедший из далекого космоса, словно немой сигнал, затерянный в пустоте, пробуждает нас ото сна; а луч света, несущийся через пространство и время, не успевший родиться, но уже приговоренный умереть, освещает наш путь?»

Небо, как и прежде, молчало – безмятежен был космос. Постепенно яркие краски, рожденные ночной перестрелкой угасли, страшась выползающей из леса тьмы, и тогда деревья, склонившись к неподвижно телу Арсения, загадочно прошептали: «Может быть, ты, человек, победивший время, встречал его на своём пути?» Арсений вздрогнул и тем самым спугнул усталый ветер, а деревья, лишившись движущей силы, застыли в оцепенении, не дождавшись ответа.

***

Небо, куда посланник устремил свой взгляд, выглядело непривычно для человека прошлых столетий. Как и раньше, в вышине сверкали игривые звезды, но, затмевая их красоту и светимость, искрился и кишел ближний космос. Издавая тусклое мерцание, летели орбитальные корабли и станции, двигались спутники и частные яхты. Светящиеся струны космических лифтов поднимали в ночной тишине на орбиту своих пассажиров, провожая их к другим планетам, а дуга большого лептонного коллайдера, подсвеченная миллиардом маленьких ламп, разрубила ночное небо световым мечом на две неравные половины.

Все бесчисленное множество сверкающих и переливающихся глаз смотрело сейчас на посланника, улыбалось, подмигивало ему и крутилось словно в танце, словно в черной воде в хороводе созвездий и галактик за толстым стеклом зимнего шара. Каждая лампочка была подобна человеческой душе, она гасла и загоралась, рождалась и умирала. Все они что-то пытались сказать ему, что-то чрезвычайно важное. Стоило лишь еще немного поднапрячься и, словно комету за хвост, поймать вечно ускользающую мысль, и тогда, наконец, все встанет на свои места, все будет понятно и очевидно.

Тогда в голове у Арсения всплывал образ Авроры. Она лежала в своем саркофаге, тихая и безмолвная. Он вглядывался в глубину ее чёрных глаз, и они становились стеклянными, наполненными изнутри чёрной кипящей водой и икринками светящихся звездочек. И он начинал проваливаться в них. Неведомая сила тянула его туда, обволакивая чёрным туманом. И вот он уже нёсся сквозь созвездия и галактики и в конце своего пути видел одинокий блуждающий астероид, а на нем фигуру. Та стояла к нему спиной – седые волосы незнакомца ниспадали на его усталые плечи и на черный плащ, расшитый серебряными звездами. Арсению вспомнил историю маленького принца, но человек на камне был уже слишком стар. Как посланник ни старался обойти его и рассмотреть лицо, фигура все время поворачивалась спиной, словно нарисованный спрайт из древних компьютерных игр, но он и так догадался, кто стоит перед ним. «Помоги мне спасти ее» – прошептал Арсений, и тогда одна звезда на плаще незнакомца вздрогнула. Она оказалась до боли знакомой, поскольку вокруг нее кружилась голубая планета, и плыл серебристый серп лунного месяца. Посланник пригляделся к месяцу повнимательнее, и тот неожиданно улыбнулся в ответ. Арсений вдруг понял, что это никакой не месяц, а улыбка кота из сказки про Алису. В тот же миг чеширский кот превратился в Барса, и животное поднялось на задние лапы. В правой лапе у него оказался Новейший Завет, а в левой – зажатый в кулаке камень. Барс грозно крикнул: «Мессия – кот!», и тысячи голосов вторили ему. И крик его был столь сильным, что звезды пришли в движение. Посланник понял, что это старик машет пологом своего плаща. Шар превратился в песочные часы, и звезды полетели в пустоту. Бесчисленные лампочки мироздания понеслись навстречу земле, расчерчивая перспективу светящимися полосками. Это было так неожиданно красиво, что Арсений от удивления открыл рот. Звезды падали ему на язык, таяли, растворяясь окисью металлов, передавая соленые привкусы далёких миров. Они падали на лицо, обжигая и щекоча нос, и в конце концов это привело его в чувства. Тогда он понял, что пошел снег, первый снег этой теплой зимы. Первый снег последней зимы, которую запомнят последние люди.

Арсений не мог понять, было ли его видение сном. Какая-то гулкая пустота заполнила его воспалённый разум, а голова гудела и раскалывалась. Из-за черного леса взошла луна, осветив тусклым светом поляну. Ее огромный диск казался сейчас кроваво-красным, а на поверхности были различимы очертания лунного города Вавилона. Наконец Арсений ощутил сильный холод и засунул руки в карманы в надежде согреться. Там было пусто – лишь пара сосновых иголок и труха из увядших листьев. Он вспомнил, как в детстве мог обнаружить в кармане целую гору всякой всячины. Внезапно в нем могла оказаться целая Вселенная из винтиков, жвачек, батареек, обёрток и прочего, и все это было полезно и бесконечно важно. Но сейчас там было пусто, так же пусто было у него на душе. Холодный дождь, пришедший на смену теплому снегу, окончательно привёл его в чувство, смыв с души всю старую грязь. Смятения исчезли, а разум сделался холодным и твердым. Он понял, что умер сегодня ночью, а затем возродился, очищенный и обновленный. И этот новый Арсений отличался от прежнего – он отчетливо знал, что надо делать.