Ирина Андрианова-Голицына - Потерянные ключи [litres самиздат]

Ноутбук! Ну конечно. «Мой» аккаунт. Может, сегодня там меня ждет новое послание? Я решительно поставила на компьютерный стол только что приготовленный стакан горячего какао со сгущенкой (я желала пройти путь наслаждений до конца!) и включила ноутбук. Среди закладок на рабочем столе опять открылся вконтактовый аккаунт Таси. Я вновь зашла. Изменений со вчерашнего дня не было. Или нет, вот кто-то из френдов повесил бессмысленную картинку ей на стену. Но со стороны хозяйки стены реакции не последовало. Новых сообщений от нее кому-либо тоже не было. Я еще раз внимательно все изучила: оказалось, что последнее активное действие (ответ в одном из диалогов) было произведено Тасей две недели назад. Можно предположить, что с той поры она сюда не заходила. Вариантов несколько: либо Тася – редкий случай интернет-независимости (во всяком случае, от сети «Вконтакте»), либо она действительно куда-то уехала. Либо это вообще не ее страничка. Начнем сначала: может, Николай действительно создал ее специально для меня, со всеми псевдо-френдами и диалогами? Последний вариант, при всей его утопичности, приятно согревал. Он предполагал, что в мире есть живой человек, который не просто знает и помнит обо мне, но для которого я имею какую-то ценность. Хотя бы просто как объект эксперимента. Это было бы просто феерично! Хоть и нереалистично. Но ведь можно хотя бы помечтать. Что все это – Квартира, продукты в холодильнике, деньги в шкатулке – приготовлены нарочно для меня. Как же чудесно вообразить себя героиней «Аленького цветочка», которую окружает заботами неведомый друг! При том, что мой гостеприимный Хозяин – отнюдь не Чудовище, даже наоборот. Правда, и я, уж если пользоваться терминологией западного варианта этой сказки, совсем не Красавица. И, если следовать сюжетному канону, то неведомому Хозяину следовало бы лучше заботиться о моем питании: во всяком случае, свежие продукты в холодильнике должны были бы появляться каждый день! Я улыбнулась и сама себе возразила: но ведь ты не даешь Прекрасному Чудовищу с заостренными уголками глаз ни единого шанса сделать это. Ты же не желаешь покидать квартиру ни на час! Все верно. Однако по сюжету он должен ненавязчиво предлагать гостье свое общение. Тем более что с современными техническими средствами это даже проще, чем в сказке. Однако после «моего» последнего сообщения трехнедельной давности ничего нового так и не появилось. Я специально прокрутила диалог еще раз – вдруг гениальный Николай имплантировал что-то новое в середину? – но нет. Похоже, Прекрасное Чудовище потеряло интерес к игре. Если игра вообще когда-то имела место. Если я все верно поняла. Увы.

И тут меня словно кто-то потянул за руку. Я быстро открыла окошко текста и напечатала: «Добрый день! Как ваши дела?» Я хотела тут же стереть фразу (ибо зачем?), как вдруг под «моей» аватаркой появился значок «онлайн», а под моим сообщением – уведомление о наборе ответа. Я застыла. «Мой» аккаунт что-то отвечал мне… Ну же! Секунды тянулись мучительно долго. Наконец, всплыл текст: «Добрый день! Давно вас не было видно. Продолжим старый спор или начнем новый?»

Он здесь!! Он помнит обо мне! Он был наготове и ждал! В комнате словно взошло настоящее солнце. Немедленно отвечать! Но что именно? Боясь, как бы мое промедление не заставило его передумать, а быстро набрала первую пришедшую в голову дежурную формулировку:

«Признаться, не помню, о чем мы спорили. Напомните?»

«Ну как же. Мы говорили о сталинском кино и сталинском искусстве вообще. Я позволила себе заявить, что по-настоящему талантливых творцов, творцов мирового уровня, в сталинское время не было. (Примечание: да, «мой» аккаунт продолжал писать о себе в женском роде, педантично придерживаясь избранной линии, то есть прикидываясь мной. Но кое-о чем он все-таки забыл – что в «прошлом» диалоге мы с ним были на «ты»). Потому что в авторитарно-тоталитарном государстве может нормально развиваться только один стиль искусства – эпический, так как он рифмуется с самоутверждением власти. Все остальные стили возможны только в относительно свободном обществе, потому что они посвящены проблематике отдельной личности, каковая тоталитаризм вообще не интересует. Самые подходящие жанры для тоталитарного искусства – общественная архитектура и гимнообразная музыка, поэтому сталинский архитектурный неоклассицизм, симфонии Шостаковича и саунд-трек к кинофильму «Александр Невский» (да и сам этот фильм) были весьма неплохи. Тоже самое можно сказать о гитлеровской архитектуре и эпично-романтических фильмах Ленни Рифеншталь. Пожалуй, это единственное, что можно оценивать по одной шкале с современным им западным (условно – свободным) искусством. Хотя да, в СССР был еще один шедевр – «Тихий Дон», но он по большей части был написан не Шолоховым и, опять-таки по большей части – задолго до создания СССР. То, что он увидел свет в 1931-33 годах – это, может, счастливая ошибка системы, ибо не бывает правил без исключений».

О чем это он? В предыдущем диалоге этого не было. Отсылка к несуществующему прошлому – довольно странный способ вызвать на разговор. Ну не может же Николай всерьез надеяться, что я поверю в версию о своей амнезии? Или он банально застенчив? Ну да, судя по сложившейся кинотрадиции, компьютерные гении должны быть застенчивыми… Он стесняется?! Выходит, он допускает мысль, что я вовсе не жажду с ним общаться. Вот смешно. Хотя – откуда же ему знать, что я жажду? Но он наверняка подозревает, что я знаю об украденном нетбуке. И что я теряюсь в догадках о его мотивах. Я действительно теряюсь! Но при этом – жажду. Ну разговори же его, скорее, чего ты ждешь!

«И что, я с этим спорила?»

«Ну да, вы вполне ожидаемо начали перечислять третьесортные кинокартины, которые считаются «классикой советского кино». Но иначе, как в контексте советской культуры, их воспринимать нельзя. Это не универсальное искусство. Может, немного наивно звучит формулировка «о них ничего не знают на Западе», но я действительно хочу сказать, что человеку, пребывающему вне нашей культуры, эти фильмы ничего не скажут. Для него это будет любопытный и забавный этнографический материал, но не более того. Как национальный монгольский костюм. Лев Толстой, Федор Достоевский, Антон Чехов – это универсальное, всемирное искусство. У него тоже есть симпатичные этнические черты, но они лишь украшают его».

За то время, пока Николай набирал свой пост, я успела еще раз быстро просмотреть ленту сообщений. Нет, я не ошиблась – ничего подобного там не было. Поленился вставить задним числом? Или забыл? Или я «должна» поверить, что мы с «моим» акканутом спорили на эту тему в другом месте? Непонятно, что я вообще должна думать обо всем этом с точки зрения Николая. Ведь прежде всего, я должна ужаснуться, что «мой» аккаунт уже два месяца как живет втайне от меня своей собственной жизнью, ведя беседы с другим, незнакомым мне аккаунтом… Или Николай считает, что меня этот факт не озаботил? Или он прекрасно знает, что меня все это очень даже заботит, но именно того и добивается? А вдруг … а вдруг, все эти мечты об «Аленьком цветочке» – действительно лишь мечты (что, разумеется, так и есть), и Николай вообще не знает, что я здесь… Может, вся его игра нацелена на Тасю! Ну да, логично. Они расстались, но Николай по какой-то причине не хочет разрывать связь полностью. Он украл мой нетбук, взломал мой аккаунт и воспользовался им, чтобы инкогнито переписываться с Тасей. Я, увы, здесь абсолютно не при чем. Разве только как хозяйка нетбука, которую лишили имущества в счет украденных денег. Версия была грустная, но от этого очень правдоподобная. Правда – она всегда безрадостная, это ее безошибочный маркер.