Эд Данилюк - Сыщик Вийт и его невероятные расследования [litres]

– О чём вы втроём говорили? – спросил сыщик, обернувшись.

– Да ни о чём… – откликнулся Илай Вениславович. – Что сегодня будет на обед. Выбор напитков на судне…

– Как про напитки забыть! – зарычала Параскева Элигатовна.

– …Про представление певицы романсов, которое ожидается во время ужина… – продолжил Калюжный. – Вы знаете, что на следующей остановке на борт взойдёт духовой оркестр? И будет играть на палубе весь день? Я подобные вещи весьма люблю…

– Именно! – воскликнул писатель. – Господин Куча, как выяснилось, читал несколько детективов в газетах с продолжениями, я стал спрашивать, что ему в таких романах нравится… Образы, сюжетные ходы, аллюзии…

– Ага, – подтвердил матрос не слишком уверенно.

Сыскной надзиратель подошёл к креслам, стоявшим полукругом у стены.

– В каюте, кстати, было пусто, когда вы открыли дверь? Никого не застали? – спросил детектив у Илая Вениславовича. – И потом кто-нибудь заходил-выходил? Неважно кто – судовой человек, друг, незнакомый…

– Да что вы! – возмутился издатель. – Неужто я сразу не сказал бы!

Калюжный вдруг протянул руку к жене, и та безропотно вытащила откуда-то крошечное зеркальце. Он взглянул на оба своих уса, что-то в них поправил и вернул безделушку мадам.

Вийт тем временем со всех сторон осмотрел кресла.

– Вы трогали что-нибудь? – спросил сыщик. – Кроме вазы? Открывали, закрывали, передвигали? Что-нибудь ещё вносили или выносили?

– Нет! Ничего! – воскликнул Буян Федунович и зачем-то оглянулся на матроса. Тот нехотя кивнул.

Детектив пересёк комнату и на мгновение сел на диван. Тут же поднялся и посмотрел под ним. И за ним. Пошарил рукой по обитому кожей сидению, хоть оно и было всё на виду. Принялся открывать ящики в комоде – все до одного пустые.

– Вы внимательно смотрите! – сказала из коридора Герда Эйриковна. – Бывает, положишь какую-нибудь вещь сверху, а потом никак не можешь найти. Вот прямо смотришь на неё и не видишь!

– Хорошо, ваша светлость, – куртуазно ответил Вийт. – Благодарю вас!

– Что бы полиция без нас делала! – саркастично проскрипела графиня-мать.

Ронислав Вакулович и ухом не повёл.

– Саквояж с рукописью был тяжёлым? – спросил сыщик, заглядывая в пустой книжный шкаф. Потом посмотрел за ним. Под ним. Потянулся и провёл рукой по верхней панели. Взглянул на ладонь и, покачав головой, показал пыль матросу.

– Тяжёлым? – пожал плечами издатель. – Нет. Всего пятьсот листов бумаги. С самим саквояжем фунтов шесть-семь! Может, немного больше. Я, конечно, поклялся ещё в ранней юности, что никогда не возьму в руки ничего тяжелее десяти фунтов, грузчики ведь для чего-то существуют, но сумка и не весила десять фунтов!

Вийт отодвинул задвижку на иллюминаторе, открыл его и высунулся наружу.

Перед ним была палуба. Тень от каютного отсека тянулась почти до самых лееров. За бортом текла река, медленно и чинно, как и полагается рекам. Болотистый берег напротив порос низенькими вербами. Невидимые отсюда, на корме переговаривались пассажиры.

В лицо детективу ударил ветерок, принёсший с собой несколько брызг от гребного колеса, и Вийт закрыл иллюминатор. Стряхнул с ладоней налипшие на них крошки краски.

– В вашем романе, Буян Федунович, были персонажи или события, как-либо связанные с реальной жизнью? – Вийт пошёл в обход каюты. Его ладони скользили по стене, глаза внимательно осматривали панели. – Не описывали ли вы что-то, что иной человек хотел бы скрыть?

– Нет, что вы! – ответствовал писатель. – Никакой связи с окружающей жизнью! Лишь моя фантазия!

Вийт продолжал осмотр стен салона. Его пальцы то ныряли к самому плинтусу, то взлетали почти к потолку.

– Другими словами, – в задумчивости говорил детектив, – вы, Илай Вениславович, в своей каюте проверили рукопись. Сразу же после этого вы, опять же лично, принесли саквояж с романом сюда и поставили вон на тот стол. Вас, не отходя ни на шаг, сопровождали господин Данилюк и матрос Куча…

Писатель кивнул.

– До самого момента, как вы поставили саквояж на стол, вы ощущали вес рукописи…

Все посмотрели на Калюжного. Он удивился такому вниманию, но догадался подтвердить:

– Конечно, ощущал! Что же я, бесчувственное создание!

– Все вместе вы затем двинулись к двери и остановились на пороге, перегородив тем самым единственный выход… – Вийт закончил свой осмотр стен, вновь приблизился к столу и вдруг в одно движение лёг на пол. Его взгляд стал обшаривать комнату из этого положения. Публика эпатированно заохала. Старуха Мйончинская приподняла бровь. Ветрана Петровна искристо, даже с некоторой гордостью заулыбалась. – Вы проговорили минут пять-десять, правильно?

– Трудно сказать, – ответил Калюжный. – Мы провожали матроса Кучу из каюты, что-то обсуждали… Дошли до порога, остановились…

Сыщик продолжал осматривать салон, пригнув голову так, чтобы его глаза находились почти вровень с полом.

– И за это время, в вашем присутствии, фактически у вас на виду саквояж пропал. Пропал, хотя и не имел никакой денежной ценности… – Вийт перевернулся на спину и впился взглядом в потолок и как колесо закрутился по полу туда-сюда. – А ведь гораздо проще и безопаснее было украсть рукопись из дома господина Данилюка. Хоть сегодня, а хоть и неделю назад… Или, скажем, сделать это по дороге на пристань…

– Ну… – промямлил писатель. – Ну да…

Вийт ловким движением вскочил с пола.

– Покажите, как вы стояли!

– Да обычно мы стояли!.. – Калюжный шагнул в проём двери и развернулся спиной к комнате. Замер на мгновение, но потом поменял позу. Поднял глаза, что-то обдумывая, и изменил позу ещё раз. – Вот так!

Данилюк прислонился к притолоке, лицом к издателю.

– А вы? – обратился Вийт к матросу.

– Я уходить собирался… – пробормотал тот. Отошёл на пару шагов вглубь коридора и остановился, обернувшись к двери.

Судно скользило по реке гладко и непринуждённо. Над гребными колёсами по обоим бортам поблёскивали радугами облачка брызг.

Вийт, не торопясь, огибал каютный отсек, направляясь на противоположную половину палубы. Все, конечно, следовали за ним. Фирс, выудив непонятно откуда миниатюрную одёжную щётку, на ходу стряхивал со светло-серого, прогулочного фрака хозяина пыль, подобранную с пола в каюте.

– А как бы провёл в подобном случае расследование инспектор Скай? – вдруг спросил у писателя Адам-Каетан Петрович.

Калюжный хмыкнул.

Данилюк замялся, глянул на Илая Вениславовича и пробормотал:

– Он хорошенько допросил бы свидетелей, исследовал жизнь всех и каждого…

– Его любимый приём! – с воодушевлением воскликнул молодой граф. – И выяснил бы что-нибудь совершенно неожиданное!

– Именно! – уже чуть более уверенно проговорил писатель. – Единственный сколько-нибудь возможный мотив этого преступления – это месть лично мне. От этой пропажи ведь пострадал лишь я!..