Ева Шилова - О последствиях любви к котикам

– Я не об этом! Почему ты не обратилась ко мне, когда поняла из-за кого погибла Настя?

Вот он махровый эгоизм, во всей красе. Плевать на бывшую любовницу, плевать на ненужного отпрыска, куда важнее жизнь любимой дочурки.

– Наверное потому, что не сразу догадалась, где «копать». И потому, что была занята сначала организацией маминой поездки на операцию, потом похоронами, потом своим отъездом. Не до мониторинга соцсетей как-то было. Да и когда докопалась… Вот Вы бы мне тогда поверили? Вы бы меня вообще слушать стали?

– Скорее, нет…

– Тогда какие ко мне претензии?

– Если бы я знал, я бы сам с ним разобрался!

– Если бы да кабы, то во рте росли грибы. Все косяки предъявляйте своей службе безопасности, или что у Вас там. Как это куча профессионалов не сумела обнаружить то, что лежало на поверхности? Я Вам больше скажу: они когда-то и самого Илюшу прошляпили, хотя уж тут-то могли бы и расстараться.

– Они…

– Вячеслав Аркадьевич, мне совершенно не интересен уровень их профессионализма или его отсутствие. Факт остается фактом: они пролопушили Настиного ухажера, и не сумели восстановить всю картину случившегося. То, что до этого меньше месяца назад докопалась я, скорее, удачное стечение обстоятельств. Сейчас он мертв и предъявлять претензии больше некому. Чего Вы от меня хотите?

– Я хочу понять, почему он умер так вовремя.

– Как по мне, так помер он с ба-альшим опозданием… но, Вам виднее. Я бы тоже этого хотела, но предпочитаю держать свою любознательность в узде. И… откровенно говоря, мне казалось, что этот вопрос следует задавать Вам. Если я этого не делаю, то только потому, что Вы не станете со мной откровенничать, а если станете, то я отсюда уже не выйду. А пожить, знаете ли, еще хочется…

– Да ты…

– Вячеслав Аркадьевич, на тот случай, если Вы забыли, постарайтесь припомнить, откуда меня вытащили Ваши (или чьи они там?) мальчики сильно после его гибели. И, уж извините, сообразить, что они следили либо за мной, либо за ним, либо за его приспешниками, я еще кое-как способна. Иначе бы они не знали куда его дуболомы меня спрятали. Так что не можете Вы не знать, что у меня на момент его смерти алиби и все вопросы не ко мне.

– Да ну?! А у трупа, найденного в твоей квартире замечены такие интересные признаки, как прижизненная рвота, усиленное отделение слюны, мощное потоотделение, высокое кровяное давление, признаки затруднения дыхания и явное онемение конечностей. И при этом патологоанатомы до сих пор бьются, не могут определить причину смерти!

– Видать, квалификация у них подкачала.

– А мне вот кажется, что ты что-то об этом знаешь…

– Скорее, подозреваю… но доказательств у меня нет.

– И кого ты подозреваешь?

– Если это не Вы…, остается только Лоскутов.

– Почему?

– У него с Пахомовым-отцом давние терки по тендерам, поэтому налицо мотив. Бог уж его знает, как это было проделано технически, но если вспомнить старый вопрос «Cui prodest?» в смысле кому выгодно, то именно ему. И остаться при этом в стороне. Я больше чем уверена, что инфу о моем местопребывании Вам аккуратно подбросили, дабы свои ручки не марать. Чтоб все раскопать, старательно отслеживать, да и все так грамотно организовать, нужно довольно много денег, ну и у кого они есть? И вот готова спорить на последние копейки, у него на время Илюшкиной смерти железное алиби, причем поди еще публичное, так?

– Так, он от лица своего концерна поздравлял женщин с 8 марта в прямом эфире. Соображаешь…

– А, собственно, зачем это Вам теперь? Обидчик дочери – мертв, его отец – в полном дерьме, убийцу ищут всеми силами полиции, уточнить подробности у Лоскутова – шансов ноль. Зачем понадобилась наша встреча?

– Я не верю, что все так просто произошло. Я докопаюсь.

Я только плечами пожала, подавив желание закатить глаза. Хочется человеку пузыриться на тему: «ах, у меня отняли священное отцовское право на мстю», да пли-из. Правда язык чешется поинтересоваться, где ж ты раньше был, папаша безутешный? И чего теперь пыхтишь на Лоскутова? Можно подумать, право изничтожать Ильку принадлежит исключительно тебе одному, а ежели кто вмешался, то вендетту им объявим, гадам! Чтоб, значит, неповадно всяким было, вот.

– Удачи.

И счастье ему личного большого! Можно даже неподъемного. Чтоб надорвался перетаскивать. Сидит, пыхтит, что дальше-то? Ты это… выдыхай, бобер, выдыхай!

– Мне вот интересно… кто из вас с Настасьей кого нашел?

– Аська – меня. Ей понадобилось заблаговременно договориться с сестрой – потенциальным практически идеальным донором биоматериала.

– Кстати, если ты надеешься что-то получить от меня по причине якобы нашего родства…

– Не дождетесь! Мне от Вас ничего не нужно. Я Вас не знаю, и знать не хочу!

– Даже так?

– Да, вот так.

– Может, ты принципиальный аскет? Или не любишь богатых новых русских?

– Я убежденная интернационалистка! Я никого не люблю!

– Допустим. И почему тебе, такой никого не привечающей на выручку пришли настолько серьезные люди?

– Это не моя тайна.

– Это не важно, рассказать все равно придется. Иначе…

– Иначе меня уберут вместе с Вами. А чтоб Вы не сомневались… мне нужно сделать один звонок.

– И что будет?

– Возможно, рассказывать не придется.

– Ну-ну. Звони.

Я набрала номер Артура Леонидовича, молясь, чтоб по результатам разговора не прилетело уже мне за длинный язык, и, описав ситуацию, передала Вячеславу Аркадьевичу трубу. Через минуту монолога био-папа ответил «Понял» и уставился на меня с нехорошим таким прищуром.

– Интересные у тебя знакомства…

Ну уж, какие есть. Один из лучших московских адвокатов по уголовным делам не мог тебе четко не разъяснить куда именно никак не следует лапы тянуть. Может, теперь мы уже, наконец, закончим этот малоприятный разговор и мирно разойдемся? Ой, кажется все-таки опять нет.

– Но я не собираюсь так просто отсиживаться, кто бы там не пытался мне указывать!

Вот он, принцип бумеранга во всей красе. Как самому затыкать варежку неудобным особям, так это в порядке вещей. А как тебя поставили в угол как маленького, так мы обиделись и развопились.

Какой, понимаешь, пердюмонокль, только он собрался со всей дури повоспитывать окружающих, как вмешались тут незнамо кто и не удалось поставить на вид внезапно выползшей из грязи наглой приблудной дочурке! Ну так что теперь, морду состоим и истерику устроим? Кстати, неубедительно гневаешься, па-па-ша! Как говаривала моя покойная бабуля: «И шо ж ты так убиваешься, ты ж так не убьешься!» Давай, разбежался – и заряди башкой в стенку со всей дури, вот тогда, глядишь, в серое вещество чего-то и прокрадется.

Воистину, дураков на свете, может, и немного, зато расставлены они по жизни ну так грамотно, что встречаются практически на каждом шагу…