Екатерина Соболь - Опасное наследство [litres]

– Ты убивал мышей?!

– Они не мучились! – заорал он. – Я гуманный человек!

– Заметно! – заорал я и тут же охрип. Мой хрупкий голосовой аппарат таких нагрузок не выдерживал.

– Не ори, ничего не получилось, – убитым голосом проговорил Бен. – Теперь я понимаю: та первая машина была недостаточно мощной, а концентрация солей – слишком слабой. Потом, получив наследство, я закупил лучшие материалы, но было уже поздно, да и управляющий поднял крик, что я слишком много трачу. Я ему четко объяснил, что это на научные опыты, но он разозлился. Сказал, что мой отец уже достаточно растранжирил денег неизвестно на что и я должен быть осмотрительнее, если не хочу разорения. – Бен яростно уставился на меня, и я вдруг понял, что он чуть не плачет. – Я хотел обустроить в подвале особняка лабораторию, как у Майкла, но все прошло не очень удачно, от искры начал тлеть пол, ну и… Короче, мы со стариками все потушили, но на следующий день управляющий прямо как с цепи сорвался.

Все понятно. Вот когда он решил выписать фальшивое свидетельство о сумасшествии Бена.

– Ты положил отца на место? – строго спросил я.

– Да. – Бен помолчал, ковыряя одно из многочисленных пятен на своих брюках. Ну что за свинский вид! И еще пенял мне, что я слишком много думаю о внешности. – Знаешь, он лежал тут с таким видом, будто не хочет, чтобы я его тревожил. Даже мертвый не пожелал хоть немного пойти мне навстречу! И под утро я отнес его обратно. Никого не встретил, никто меня не поймал. Закопал обратно и пошел продолжать опыты. Я не собираюсь больше его тревожить, не волнуйся. Похоже, он не хочет с нами говорить, и тут уж ничего не поделаешь.

Он подавленно замолчал. Я тоже молчал. А вот ирландка вдруг заговорила:

– В жизни такой интересной истории не слышала. В общем, вы все-таки не духи.

Бен не удостоил ее ответа. Хлопнул себя по коленям и поднялся.

– Ладно. Попробую с новым генератором. Поможешь?

Он глянул на меня, и я кивнул. Мне расхотелось злиться. Я в детстве всегда мечтал играть вместе с умным старшим братом, он не хотел, – а теперь предлагал сам, пусть игры у него стали совсем не те, что прежде.

– Если у тебя не получится, сколько мне осталось? – спросил я.

Он помрачнел, вводя ирландке шприцем свой новый раствор, на этот раз немного красноватый.

– Довольно много времени, – наконец сказал он.

– Не ври. Я поговорил с Майклом, он мне все рассказал. Ты отправил меня к нему, чтобы похвастаться своим успехом или сам не мог набраться храбрости сказать мне, сколько я проживу?

– Правду говорить очень сложно, – буркнул Бен, не глядя на меня. – В нашей семье этим заниматься никто не любит.

– Ну тогда давай уж проясним: полное оживление невозможно, так?

– Я верю, что возможно, – ожесточенно пробормотал Бен. – Надо пробовать. Я уже опередил современную науку и собираюсь сделать это еще раз.

Его уверенность меня успокоила. Пока он прилаживал провода к новому генератору, громко восхищаясь его совершенством, я подошел и глянул на ирландку. Вид у нее был почему-то хуже, чем когда я уходил: глаза ввалились, кожа на скулах натянулась. Кажется, исследования Бена едва ее не доконали.

– Ничего у вас не выйдет, – сказала она с уверенностью, которой я никак не ожидал.

Чтобы не смотреть на нее, я начал разглядывать сарай, только теперь заметив, что Бен изо всех сил постарался придать своему убежищу сходство с лабораторией Фарадея – или хотя бы ее дешевой любительской версией.

– Приступим, – торжественно заявил Бен. – На этот раз все точно получится, я ввел ей новый раствор.

Он начал вращать ручку, которая привела диск в движение. Я замер рядом. Диск на этот раз был меньше и вращался куда быстрее предыдущего, а воздух вокруг него слегка потрескивал. Бен приложил провод к груди ирландки, та дернулась всем телом и затихла. Кожа на том месте, где коснулся провод, почернела, и Бен разочарованно зашипел.

У меня захолонуло сердце. Я подумал, что ирландка умерла окончательно, но она вдруг захрипела и выплюнула немного раствора.

– Все, хватит, – просипела она. – Это очень противно, мне не понравилось. Оставьте меня в покое.

Бен мрачно глянул на меня.

– Все должно было получиться, – лихорадочно пробормотал он. – Ну ничего. Наука – это попытки.

Я только сейчас по-настоящему заметил, какой у него усталый и всклокоченный вид. Даже борода начала расти – в моей памяти он все еще был заносчивым маленьким умником, а ведь ему уже двадцать один год. Одно оставалось неизменным: пенсне, из-за которого он уже лет с восьми выглядел подслеповатым старичком. В данный момент оба стеклышка были покрыты отпечатками грязных пальцев.

– Мне надо отдохнуть, вот в чем дело! – наконец заключил Бен и, не глядя на меня, прилег на какие-то мешки. – Я давно не спал как следует, было слишком много работы. Посплю всего часик. Заведу будильник. – Он покрутил шестеренки у какой-то маленькой машинки и хвастливо показал ее мне. – Видел такой? Будит, когда скажешь. Обещай, что никуда не сбежишь. И не умрешь. У нас все получится.

Он поерзал на своей убогой лежанке и немедленно уснул, будто сознание потерял. На несколько секунд воцарилась тишина, потом ирландка сказала:

– Слушай, а я вспомнила твой жилет! Ты тот богатенький франт, который мимо нашего забора прошел.

Мне стало обидно, что вспомнить меня можно только по жилету, но я с достоинством ответил:

– Не тыкай мне, я граф.

– И что с вами случилось, граф?

– Не твое дело.

Я без сил опустился на ящик и прислонился к стене. Это была не такая усталость, как при жизни, тело просто онемело и хуже слушалось, словно начало отказывать. Меня это напугало. Спать не хотелось – кажется, я потерял эту способность вместе с жизнью. Поэтому я просто сидел, неподвижный, как чурбан, и ждал, когда наконец пройдет час и у меня снова появится надежда.

– Меня Молли зовут. А вас как? – не унималась ирландка.

Плебейское имечко, как и все в ней, впрочем. Ответа она не дождалась, но все равно продолжила:

– Слушайте, выпустите меня, а? У меня незаконченное дело есть. Я уже поняла, вы не духи, просто он – изобретатель или докторишка какой-то, и я ему благодарна, что он изобрел, как меня немного оживить. Но поскольку даже мне ясно, что больше ничего у него не выйдет, мне очень надо кое-что успеть. Разожмите эти штуки на моих конечностях, а?

Она просительно глянула на меня, но я только головой покачал. Мне нужно было, чтобы Бен выяснил секрет оживления, и точка. Я не могу быть таким ужасным. Я должен вернуться любой ценой.

– Знаете сказку про танамор? Трилистник Мерлина? – вдруг спросила она.

Я без выражения уставился на нее. Историю я знал. В детстве, еще до смерти мамы, отец неоднократно нам ее пересказывал: видимо, услышал во время своих ирландских походов. У Бена сказка про танамор была любимой. Если вдуматься, это многое объясняло в его выборе жизненного пути.