Дарья Кандалинцева - Ведьмы горят на рассвете

Теперь лишь моё сердце. Ритмичное, тихое, одинокое. Один, два, три… «Остановись». Не останавливается.

«Злодеем по своей воле никто быть не хочет».

Один, два, три… «Остановись!» Оно не останавливается, даже не замедляется.

«Без синяка ты выглядишь лучше, Яра».

Вздохнув, я отбрасываю полотенце, натягиваю пижаму, которую мне оставили в ванной, и осторожно приоткрываю дверь. Меня встречает длинный коридор с высоким потолком и обшитыми панелями из дорогого дерева стенами. Комната напротив ведёт в другую комнату, а та в другую, и не могу даже сообразить, насколько большая эта квартира. «Весь мой дом в детстве был меньше, чем одна комната здесь». Все знают, что квартиры вроде этой, расположенные в старом центре Сент-Дактальона, принадлежат богатым семьям, чьи родословные уходят далеко в прошлое и порой прослеживаются до тех самых полулегендарных времён, когда жили ведьмаки. Чувствую себя нарушительницей границ.

– … привели эту ненормальную сюда? – голос в гостиной звучит сердито. Я его не узнаю. Когда мы приехали, ещё двое ждали нас здесь, так что получается, прямо сейчас пять душ ведут конклав, решающий мою судьбу. «Замечательно». – Она убийца!

– Это не доказано, – замечает другой голос.

– Разве? – третий, циничный. – Трупы были по всем новостям.

– Никто не знает, что именно там произошло.

– Такие, как мы, знают. Она занималась запрещёнными штучками, и у неё от них поехала крыша. Говорят, она убила собственную семью. А теперь мы позволим ей разгуливать в теле Полины?

Моя рука невольно сдавливает дверную ручку. «Полина», – мне не хотелось знать её имя.

– …ты обещал, Нилам.

– Помочь вам, а не дружить с ведьмой. А если кто-то узнает, что она вернулась?

– У неё новое лицо. Как?

– Не знаю, Кадри! Как только она нас всех убьёт, перерезав глотки во сне?

– Вы все вчера со мной согласились. – Та же непреклонная уверенность в голосе. Мир? – Она нам нужна. Нужно то, что она умеет.

– Но…

Спор резко стихает, когда я полностью распахиваю дверь. Проходя по коридору, замечаю валяющуюся в углу сумку – ту самую, в которой теперь лежат останки моего тела. «Мои обугленные кости». Если смогу их правильно уничтожить, то тело Полины станет моим навсегда. Я буду по-настоящему жива . Однако чтобы это сделать, мне нужна магия, которой я больше не владею, а если уничтожу кости неправильно… Сознание Полины тут же проснётся и вышвырнет меня из тела. И я снова во тьме – тогда уже навсегда. Никаких вторых шансов.

Уставившись на сумку, с минуту я раздумываю над своими возможностями. Схватить и бежать? Но даже если я сумею обхитрить пятерых практикующих магию, куда бежать? У меня ничего не осталось. Никого. «Думай».

Не без сожаления оставив все планы на потом, иду дальше по коридору. Игнорирую пять пар глаз, которые буравят меня через дверной проём гостиной, и приказываю себе не буравить их взглядом в ответ. «Надо хотя бы попытаться вести себя дружелюбно». Ноги приводят меня в кухню, и чтобы хоть чем-то себя занять, открываю холодильник.

– …Да пошли вы все! – злые шаги Нилама спешат в сторону входной двери. – Я не стану делать вид, что эта психопатка прибыла с того света на званый ужин! – Дверь хлопает. Остальные шепчутся, а потом дверь отворяется снова: вышла девушка, потому на этот раз шаги лёгкие и спокойные. Вероятно, отправилась успокаивать Нилама.

«Психопатка? – гнев вспыхивает в груди, пока я смотрю на бутылку молока. – Последний, кто назвал меня психопаткой, чуть не захлебнулся в собственной крови и… Стоп». Делаю медленный выдох, отпуская обиду. Бутылки печально звякают, когда моя рука, сжимающая дверцу холодильника, дрожит. Мне следует быть благодарной за то, что у меня снова есть возможность дышать, и я правда благодарна. Но ещё я в ярости, в панике и ужасе. В мыслях словно сгущается ураган. Вчера я сгорела, сегодня невредима, а между вчера и сегодня тянется зловещая пустота, в которую я могу снова кануть в любую минуту.

– Сердце единорога ищешь или кровь девственниц?

Вздрогнув, я резко поворачиваюсь.

– Девственников? – скрестив на груди руки, Мир упирается бедром о кухонную столешницу. Его взгляд замер на мне, а выражение лица непроницаемое, так что не могу догадаться, какую же участь для меня избрал его конклав. Он смыл грязь со своих худых щёк и бледного лба, но чёрные локоны по-прежнему в беспорядке и падают ему на глаза. И глаза эти поблескивают с… усмешкой? Ну конечно, его вопрос подразумевал шутку. Если бы единороги существовали, останки моего тела не валялись бы в сумке.

– Пыльцу фей, – я расправляю плечи, отказываясь показывать, что он, подойдя так тихо, застал меня врасплох. – Именно с её помощью предпочитаю убивать людей во сне.

К моему удивлению, Мир начинает смеяться, хотя смех его и звучит скорее как ответ, отрепетированный для неприятной беседы.

– Уже сарказмом делишься, хороший знак. Каково снова оказаться живой? – он делает было шаг ко мне, но заметив, как я напряглась, замирает и кивает на холодильник.

Я отхожу в сторону, наблюдая. Раздумывая. Когда Мир достаёт еду, то протягивает руку, словно случайно, на безопасном расстоянии от меня, явно мне не доверяя, и неважно, что говорил иначе на кладбище. Однако мне нужно его доверие. Нужно выведать его мотивы и планы.

Поэтому я делаю вид, что не замечаю его осторожности.

– Чего вы все от меня хотите? – спрашиваю я, усаживаясь за стол у окна, выходящего на окутанную утренним туманом улицу.

Игнорируя мой вопрос, Мир ставит передо мной тарелку с бутербродами и банку варенья, затем наливает две чашки чая и опускается на стул напротив.

– Как ты себя чувствуешь? – настаивает он.

«Как будто была мертва. Как будто в меня стреляли, и я истекла кровью до полусмерти, а потом сгорела, будучи всё ещё живой. Как будто уснула и видела кошмар, в котором в меня стреляли, и я истекла кровью до полусмерти, а потом сгорела, будучи всё ещё живой, но теперь проснулась и не узнаю саму себя».

– Нормально.

– Нормально? – глаза Мира недоверчиво сужаются. – Что ж, нормально… Тогда нам нужна твоя помощь, Огонёчек.

Бутерброд успевает заткнуть мне рот вовремя, однако циничный смешок всё равно вырывается из горла.

– Моя помощь? – повторяю я, чавкая. Как же это вкусно, варенье с сыром. Еда всегда была такой вкусной или виноваты три года в лимбе? – Я последняя, у кого буду просить о помощи.

– Ты последняя, да.

До того как я успеваю ответить, в коридоре раздаются шаги, и в кухню входят девушка с парнем. Двое ушли, Мир здесь, ещё двое остались, – значит, больше никого. Не так уж сложно разобраться с тремя… «Было бы, если бы я всё ещё была ведьмой», – укоряю я себя тут же.

Парень тот же, который был с нами на кладбище, а вот девушка другая. Однако оба они смотрят на меня с тревогой и неприязнью. Только Мир, кажется, по-прежнему ничем не обеспокоен.