Лера Аст - Спасти любовь за девять жизней

Задумавшись о том, что будет вечером, я споткнулась о входной коврик, запуталась в пышной юбке и чуть было не врезалась в дверь. Но она внезапно открылась – и я налетела на Майка.

– Привет, Рина! – он улыбнулся и наконец-то назвал меня так, как я люблю.

Рина. Никаких Катерин.

Туфли вдруг сразу перестали жать. Я подняла голову и встретилась с ним взглядом. Он подал мне руку, и я, опершись на нее, выпрямилась и поправила складки платья. Снова украдкой стрельнула взглядом в его сторону.

Какой же он галантный и красивый! Он улыбнулся шире, заметив мой взгляд, и я тут же покраснела. О господи, надеюсь, под макияжем этого не видно!

– Ты очень красивая в этом платье, – шепнул он мне.

Ну вот, теперь я просто горю.

– Привези ее домой не позже десяти, – говорит ему мама из гостиной. – Катерина, милая, позвони, когда будешь дома.

– Конечно, не беспокойтесь, – отвечает он, берет меня за руку и выводит из дома.

Я посмотрела на подъездную дорожку – там стоял белый кабриолет. Боже мой, я что, поеду на выпускной в кабриолете? Майк начал что-то говорить – мол, машина не его, а отца, и что он упрашивал его позволить на ней прокатиться целую неделю, но я с трудом разбирала из его речи отдельные слова.

В ушах зашумело, сердце заколотилось как бешеное. Ладони судорожно сжались на ткани платья – дурная привычка, от которой я все никак не могу избавиться.

Майк тем временем услужливо распахнул дверь автомобиля, жестом указывая на пассажирское сиденье. Я выдохнула, приказывая себе успокоиться, и прошла по дорожке от дома к машине, стараясь не споткнуться и не запачкать белоснежный шлейф в дорожной пыли. Кончик материи вдруг зацепился за куст, я нетерпеливо дернула ткань – и послышался характерный треск.

Кровь отхлынула от моего лица. Веснушки, должно быть, проступили на щеках как Млечный путь даже под слоем макияжа.

Майк тотчас оказался рядом, распутал шлейф, поднес ткань к лицу – шлейф оказался слегка надорван. На глаза мне навернулись слезы. Мама провела в нем всю свадьбу и умудрилась не запачкать и не испортить его, а я порвала платье, не сделав в нем и десяти шагов.

– Никто не заметит, – сказал Майк, пытливо вглядываясь в выражение моего лица. – Ты же не откажешься ехать на выпускной из-за такой мелочи, правда? Рина?

Казалось, он был очень встревожен тем, как это событие повлияет на мое настроение. Его тревога подействовала на меня как бальзам на израненное сердце. Кто бы что ни говорил, чудеса все же случаются. И сегодняшний день уже не испортит ничто – просто потому что Майк улыбнулся, снова приоткрыл мне дверь на пассажирское сиденье белого кабриолета и галантно подал руку.

Я смахнула слезы, подала руку в ответ и села в машину.

Пока мы ехали к школе, в моем животе порхали бабочки от счастья. Майк спросил, какую музыку я люблю. Я без раздумий назвала композицию, которую последние несколько месяцев слушала в наушниках на повторе: “Roar” Кэти Перри.

Не отвлекаясь от дороги, мой спутник вынул из бардачка мобильный телефон, разблокировал его несколькими движениями пальца по экрану и передал мне. Я открыла Youtube и нашла любимую композицию. Зажигательная мелодия полилась из динамиков, от басов ритмично завибрировали стекла автомобиля.

Я стала подпевать, украдкой рассматривая уверенно ведущего машину Майка. Совершенно идеальный принц, как будто только что вышел из сказки.

Ну, разве что с гелем для волос немного переборщил.

Я не выдержала и тихо рассмеялась, совсем как Мила в своих летних видео – счастливо, беззаботно и уверенно.

Тогда я еще не знала, какой катастрофой обернется мой самый счастливый в жизни день.

Дороги к школе я не заметила. Пока машина мчалась по шоссе навстречу заходящему солнцу, мои мысли витали где-то очень далеко. Я даже принялась рассматривать улицы и дома, мимо которых десять лет ходила туда и обратно на учебу – в надежде, что знакомый пейзаж подействует на меня успокаивающе.

Хотела бы я успокоиться! Но не могла.

На самом деле с каждой минутой я все больше нервничала и теряла уверенность в себе. И ни корона в высокой прическе, ни длинный шлейф сказочного платья, ни даже сидящий за рулем прекрасный принц не могли ее вернуть.

На меня вдруг навалились школьные воспоминания, одно за другим, как будто кто-то бросил с вершины горы камешек, а он толкнул другой, тот в свою очередь толкнул еще парочку, что в итоге привело к ужасающему обвалу. Вот в первом классе мальчик дернул меня за косичку и назвал рыжей занудой. Девочки в третьем дразнили из-за веснушек. В шестом классе я в первый раз пришла в школу в очках, и одноклассники закидали меня скомканной бумагой, исписанной обидными прозвищами. А когда в восьмом выиграла городскую олимпиаду по математике, и вовсе стали обходить стороной.

Никто не любит ботаников. Даже сами ботаники друг друга не любят. Красивое платье и популярный кавалер не скроют от других мою суть. И не изменят их ко мне отношения. Может быть, только на один вечер, не больше, а потом все снова вернется к тому, с чего началось.

Закат впереди окрасился в густой багрянец – предвестник беды, так говорил мой отец. Я вздохнула и попыталась отвлечься от внезапно охватившей меня тревоги.

Над школой впереди кто-то запустил фейерверк: бутон красно-желтых искр с громким хлопком расцвел в темнеющем небе.

Я посмотрела на свои руки – и обнаружила, что так сильно сжала ладони на белой ткани, что помяла платье, и теперь юбка встала колом на самом видном месте.

Ну, конечно. Иначе и быть не могло.

– Ты в порядке? – мой галантный водитель, не сбавляя хода, глянул на меня искоса.

– Да. То есть, нет. То есть… – я снова сжала юбку, которую только что пыталась разгладить, и взглянула на него в отчаянии. – Может, не поедем никуда, повернем домой?!

Не отвлекаясь от дороги, Майк нашёл мою ладонь, крепко сжал.

– Отступать нельзя, – сказал он голосом, показавшимся мне странно глухим. – Делай, что должно, и будь что будет. Так, вроде, говорят? Кстати, кто это сказал, не знаешь?

– Не знаю, – вздохнула я. – И никто не знает.

Майк вопросительно изогнул бровь.

Пришлось пуститься в объяснения.

– Эту фразу приписывают и Марку Аврелию, и Сенеке, и мудрецам из Индии, и даже писателю Льву Толстому. Говорят даже, что масоны используют её как девиз при посвящении в одну из своих степеней.

– А, – только и сказал мой принц, но я была очень ему благодарна, что не назвал меня занудой.

Разговоры отвлекли меня от навязчивым мыслей, не дали отчаянной панике прорваться наружу. Это нормально, когда страх спасает тебе жизнь. Ненормально – когда он решает за тебя, как тебе этой жизнью распоряжаться. Точного автора этих слов я знала очень хорошо – их любил повторять мой отец.