Эдгар Грант - Уханьский синдром

– Вы послали оперативников на секретный военный объект? – изумилась Хосвей.

– Не наших, конечно. Действовали наёмники одной из частных OPTACS 26 26 Operations and Tactical Support – компактные, хорошо оснащённые частные компании по специальным операциям, оказывающие силовую поддержку ЦРУ и Пентагону там, где использование собственных активов невозможно или нецелесообразно. , находящейся у нас на контракте. На объекте что-то пошло не так. Ребята, похоже, нарвались на охрану, и те их перебили.

– Вы так всех частников нам угробите или отобьёте у них желание с нами работать.

– Ну… Это неизбежные издержки производства. Мы им платим огромные деньги. Людей на рынке с боевым опытом хватает. Потери в их работе неизбежны, и главы компаний это понимают. Так что ничего страшного. Переживут. Кстати, последнего оперативника они сами и ликвидировали, чтобы не оставить следов. Так что официально мы не при делах. Только связь, спутник и общая поддержка.

– И что теперь? Военные поднимут шум. А от них вони иногда бывает, как от сварливых кухарок на общей кухне.

– Группу спишем на террористов. Нам важно вычислить источник утечки в Ясоне. Теперь подключим запасной вариант. Зайдём с другой стороны, через военную прокуратуру. Там у нас своя агентура. Ну а проект будет разворачиваться в том же графике, только с небольшими изменениями по активностям.

– Мне нужно больше информации, – плотно сжав губы, Хосвей посмотрела суровым взглядом в глаза подчинённому.

– Это не ко мне. Кросман ведёт проект. Решение за ним. Позволите? – шеф тайных операций снова достал смарт. – Вы можете с ним поговорить прямо сейчас.

– Давайте, – кивнула она и приняла от него аппарат.

– О! Миссис Хосвей, – послышался в трубке немного усталый голос. – Долго же вы думали над моим предложением.

– Я приняла решение. Я готова вам помочь.

– Хорошо. Я понимаю, Дексон у вас? Он э… формализует наши отношения. Вашу роль и следующие шаги обсудим, когда вы войдёте в курс дела.

– Мне нужно больше информации о проекте.

– Конечно. Как только вы подпишете бумаги, получите доступ к информации. Поговорите со специалистами, а потом мы встретимся где-нибудь в тихом местечке и за бокалом вина я отвечу на ваши вопросы. Удачи вам, мэм. Я рад, что вы с нами.

– Кросман сказал, что я должна подписать какие-то бумаги, – не скрывая иронии, ухмыльнулась директор. – Это обязательство о неразглашении? Может, договор личного подряда? Контракт найма?

– Вовсе нет, – пропустив иронию мимо ушей, Дексон достал из кармана конверт, вынул из него лист гербовой бумаги, на которой печатаются секретные приказы ЦРУ, и положил перед начальницей.

Осторожно взяв в руки документ, она прочитала содержимое и подняла на шефа тайных операций удивлённые глаза.

– Вы с ума сошли. Вы хотите, чтобы я подписала это?

– Да. Это приказ на проведение операции на секретном военном объекте на полигоне Дагвей.

– Но ведь он станет моим смертным приговором. Операции такого рода приравниваются к государственной измене.

– Всё верно, – кивнул Дексон. – Это страховка насчёт того, что вы по ходу дела не измените своего решения и будете играть по правилам. Это ещё щадящий вариант. Вам могли предложить подписать тайный приказ на ликвидацию президента.

– Да-а… Вы серьёзно подходите к делу, – директор ещё раз внимательно прочитала текст приказа и, поборов последние сомнения, поставила внизу свою подпись.

– Спасибо, мэм. Я тоже рад, что вы с нами, – он взял листок, аккуратно его сложил, упрятал в конверт и положил во внутренний карман. – Теперь о брифинге. Никаких документов и записей по проекту не ведётся. Но есть несколько ключевых специалистов. Предлагаю начать с азов. Завтра я вам организую встречу с вирусологом. Он расскажет научную часть. Немного скучновато, но без таких деталей общая картина будет неполной.

После встречи с замом Хосвей вызвала старшего смены техподдержки и попросила передать ей видео- и аудиозапись разговора. Тот прямо из её кабинета вошёл в систему и, покряхтев от напряжения, заявил, что запись отсутствует. Камеры, микрофоны и записывающие устройства в кабинете работали исправно, но файлы регистрации забиты помехами. В хорошо охраняемую серверную никто не заходил, так что стереть материалы регистраторов было невозможно. Но факт оставался фактом: вся информация о беседе с шефом тайных операций в системе отсутствовала. Только через час, проанализировав все параметры оборудования, начальник смены сообщил, что запись была невозможна, потому что во время беседы в кабинете работало мощное устройство, глушившее Wi-Fi и Bluetooth-каналы, по которым передавались данные с камер и микрофонов.

Портативная глушилка, конечно же, была у Дексона. Он разыграл свою партию безупречно и теперь владел на директора смертельно опасным компроматом. Но сейчас это было уже не важно. Ввязавшись в игру, Хосвей решила довести её до конца и пробиться в структуре «хозяев денег» на самый верх. Туда, где разрабатывают и принимают решения о судьбах мира.

Вирусолог, с которым глава тайных операций назначил Хосвей встречу, прилетел специально из Нью-Йорка, где, как оказалось, у Ясона находился головной офис. Это был подтянутый ухоженный китаец лет сорока, всем своим видом излучавший успешность и доброжелательность. Они встретились на одной из вилл ЦРУ на побережье Чесапикского залива.

День был великолепный. Обычную для июля жару сбивал свежий бриз, дующий с океана. Солнце прикрывали белые перья облаков, а высокие кипарисы, окружающие террасу, создавали комфортную тень.

Джейсон Ву, так звали учёного, приволок с собой внушительную папку материалов из серии «Занимательная вирусология» и флэшку с циклом своих лекций. Помимо работы в Ясоне, он ещё был профессором в Научном центре здоровья при Нью-Йоркском университете и курировал там несколько лабораторий. Хосвей не хотелось углубляться в науку, и она, сославшись на недостаток времени, попросила Ву сразу перейти к делу, при этом неосмотрительно назвав вирус микробом. Такого профессор никак допустить не мог и всё-таки разразился получасовой лекцией по общей вирусологии.

– Понимаете, мэм, вирус – это не бактерия. С технической точки зрения он даже не совсем попадает под определение живого организма. У всего живого в том виде, в каком мы его знаем, есть несколько отличительных особенностей. Живой организм обладает метаболизмом, внутри него происходит обмен веществ. Он взаимодействует с окружающей средой, берёт из неё энергию или необходимые для жизни вещества и отдаёт продукты жизнедеятельности. У него есть способность к размножению, то есть он может реплицироваться или производить на свет себе подобных. И наконец, он эволюционирует, развивается, изменяется, приспосабливаясь к внешней среде. Так вот, вирусы не обладают свойственной живым организмам самостоятельностью по трём из четырёх позиций. У них нет собственного метаболизма, они не могут самостоятельно размножаться и эволюционировать. Всё это они способны делать, только находясь внутри клетки хозяина. Если хотите, вирус – это всего лишь набор информации вроде флэшки, которую надо вставить в компьютер, чтобы извлечь из неё данные, с которыми можно проводить манипуляции, только если они находятся в операционной системе.