Ирина Декаданс - Кайрос

– Нашего Гринденберга, – усмешка добавляла яду её словам. Она в открытую смеялась тому, что они якобы из одних земель. – Оливия, какое прекрасное имя. Наверное, тебя назвали в честь нашей центральной Ратуши?

Еле заметный кивок головой не выражал ровным счетом ничего. Отвечать было очень опасно, молчать – куда рискованнее. Вопрос-проверка слишком хорош, чтобы его обойти. Но попробовать стоит.

– Вряд ли мы из одного и того же Гринденберга. Он далеко отсюда.

– Право, их так много? Просветишь в какой стороне твой?

– В северной.

Сердцебиение учащалось с каждым произнесённым словом. Услышав ответ Лунары, незнакомка злорадно сверкнула глазами, словно это было как раз то, что она так ждала.

– Мы уже на севере.

Всё происходило очень быстро. Перед глазами всё замелькало, поплыв в неясных бликах.

– Назови мне хоть одну причину, по которой я должна оставить тебя в живых! – протянула хищница, облизнув губы.

В следующее мгновение острый кончик лезвия кинжала коснулся шеи и впился в кожу под подбородком, дав понять что игре пришел конец. Первые капли крови, стекающие с лезвия, упали на пыльный пол. Дух перехватило настолько сильно, что невозможно было пошевелиться, дыхание перехватило. Безумно хотелось сглотнуть, но густой комок слюны так и застрял где-то под языком. Холод лезвия действовал как электрошокер, выдав нужный разряд, он полностью парализовал тело.

– Я помню лицо каждого из жителей королевства, которое защищаю. Но вот тебя, дорогуша, вижу впервые, – снятый с бедра кинжал крепко сжимался цепкими пальцами. – Ты меня за идиотку держишь?!

Высоко закинутая вверх голова Тары и взгляд сверху вниз демонстрировал её как полную хозяйку ситуации. Выставленная вперёд сильная рука, держащая кинжал, ни разу не шевельнулась и не дёрнулась, казалось, в таком положении хищница готова простоять вечно и наслаждаться ужасом жертвы, затаившей дыхание. Она с упоением наблюдала за муками, отразившимися на лице хрупкой девушки, закусив зубами нижнюю губу. Её ноздри были неподвижными, может быть, она тоже не дышала, следуя примеру запуганной жертвы. Неотёсанный брусок выпал из онемевшей руки и с сильным грохотом прокатился по полу, оставляя в ушах звенящее эхо. Шея была напряжена, безумно хотелось вжать её как можно глубже, спрятаться под капюшон, раствориться и стать бестелесной. Затуманенное сознание немного тонизировалось, дьявольски сильный прилив адреналина в кровь даже помог взглянуть в лицо палачу с вызовом. Что обычно делают в таких ситуациях? Молятся? Или всё проклинают?

Девушка попыталась что-то ответить, но ничего не вышло. Беззвучный шепот губами только подтолкнул хищницу сделать еще одно расчётливое движение оружием, кончик кинжала прошёл глубже под кожу. Но глаза Лунары уже были полностью прикрыты веками, ощутив движение стали под подбородком, она невольно зажмурилась.

Дрожь по телу волнами подступала откуда-то из-под ног, передавалась слабым коленям, и вибрацией доходила до макушки. «Так ли это больно умирать, как говорят? Что, если ты просто ничего на самом деле не чувствуешь и не замечаешь разницы между жизнью и смертью? А после твой дух, так и не сумевший смириться с несправедливостью, остаётся бродить вокруг убийцы и оплакивать свой ещё теплый труп. Что ж, как раз предстоит скоро во всём разобраться лично».

Холод лезвия, как и в принципе всё тело, не ощущался. Ни-че-го не ощущалось вообще. Наверное, именно до такого состояния доходят буддийские монахи, когда ходят по углям или прокалывают своё тело иглами, в какой-то момент сверхпереживаний они обретают полное бесчувствие и спокойствие духа. Тело отходит от окаменелости и становится податливым, безразличным ко всем внешним и внутренним пыткам. Такое ощущение чем-то даже нравилось. Куда проще ничего не чувствовать, чувства приносят страдания.

– Любой, дорожащий своей жизнью, ни за что и никогда не задержался бы в лачуге Эрин. Ты непохожа на некроманта или ведьму. Из горла льётся тёплая кровь. Уверена, её хватит на то, чтобы как следует смочить весь дряхлый пол этой клетушки, – здесь Тара улыбнулась очень широко, в глазах заблестели чертинки, когда она обвела взглядом помещение. – Жалкий человек. Все ваши слова – сплошная ложь! Лживая гнусная раса даже перед лицом смерти продолжает лгать. Ваше притворство и лицемерие на фоне немощности делают вас самыми захудалыми из всех созданий, что я когда-либо знала в своей жизни. Сдаётся мне, что такой тупице, как ты, просто повезло не разбудить хозяйку… Ты же не заглядывала в подвал?

Голос, словно откуда-то издалека, поначалу казался нереальным, но с каждым словом обретал смысл, который помаленьку начинал доходить до больного воспалённого сознания. Глухой и приземлённый тембр Тары, расставляющей паузы между каждым произнесённым словом, вместе с уколом холодного кончика лезвия под подбородком сочетали в себе картину злейшего допроса с применением пыток.

– А теперь. Я хочу. Услышать. Правду, – вполголоса вкрадчиво произнесла хищница, касаясь мочки уха.

Одним резким движением кинжала был сдернут с головы капюшон, кончик оружия прошёлся по свисающим серьгам в виде крестов.

Лунара просто смотрела перед собой, глаза блуждали между острым лицом, потрёпанными доспехами с кортиком на цепочке в руке и снова возвращались к лицу. В горле пересохло настолько, что было сложно пошевелить языком. Деваться было попросту некуда. Зажмуренные глаза и ещё более напряжённые губы едва разомкнулись, дав свободу словам.

– Меня зовут Лунара.

– Уже лучше. Из каких земель?

– Хорватия.

Игнорируя незнакомое слово, Тара сухо продолжила допрос. Голос смягчился – ей удалось заставить говорить правду.

– Что ты здесь делаешь? – Требовала брюнетка.

– Я случайно здесь оказалась.

Последовал испепеляющий косой взгляд.

– Готовься, человек, – передразнивание выражалось в каждой ноте, когда незнакомка схватила её за шею. – Сейчас ты «случайно» умрёшь.

Неожиданно для самой себя, даже не понимая подтекст, который она закладывала в эту фразу, Лунара пролепетала:

– Орден Азырена.

Два слова, которые она так боялась даже произносить, были прокашляны очень чётко и громогласно, несмотря на сжимающееся горло в крепкой хватке хищницы. Резко стало легче. Груз с души упал и разбился где-то внизу, как хрупкое, но грязное стекло.

Реакция последовала незамедлительно. Брюнетка переменилась в лице, когда погас бешеный взгляд. Сначала это было изумление и разочарование, что явно не она является причиной обуявшего страха жертвы. Но что-то внутри себя прикинув, она осталась довольна, на смену уязвлённому самолюбию пришло торжество.

– Что ты сейчас сказала?